Алексей Исаев - Пока ангелы спали

"Нет, моя миссия – избавить человеческий род от различных отбросов, засоряющих жизнь", – мысленно убеждал себя Ярослав.

"Ты сам-то веришь в это?" – разом оборвал внутренний голос оправдание совершённым Ярославом поступкам.

"Если честно, то я не знаю. Я ни хрена не знаю и, наверное, сам не ведаю, что творю. Возможно, вся моя жизнь – глупейшая драма, поставленная второсортным режиссёром, а я сам актёр-неудачник с нелепой ролью", – вот что на самом деле подсказывало Ярославу сознание.

Только сейчас он заметил человека в свете фар. Странный тип не успел во время отскочить в сторону, и был задет автомобилем. Ярослава посетила одна мысль, но сначала стоило убедиться, сбил ли он именно того, кого нужно. Выйдя из угнанной машины, он подошёл ближе к жертве ДТП. Он перевернул тело на спину и увидел лицо своего брата-близнеца.

– На ловца и зверь бежит. Так что, Эдик, мы устроим рок-н-ролл втроём. Я, ты и твой сын, будет наверняка весело. Эдакая дружная семейка, где все мы будем вместе и счастливы, – Ярослав расхохотался над своими же словами.

Решив, что у него ещё будет достаточно времени, чтобы пообщаться с братом, он занялся делом.

Первым делом в "Ниву" перекочевал бесчувственный Эдуард, затем Ярославу пришлось на руках перенести в свой автомобиль ребёнка. Идти самостоятельно мальчуган отказался.

– Скоро будет весело, очень весело, – заявил сам себе Ярослав и тронулся в путь.

Ярослав почувствовал вторжение в разум внутреннего голоса. Незваный гость особо никогда не церемонился с ним. Он давал о себе знать лишь тогда, когда захочется именно ему. Сознанию Ярослава предстоял мысленный диалог, и с этим ничего нельзя было поделать. Желание или нежелание Ярослава общаться внутренний голос никогда не брал в расчёт. Водитель "Нивы" сбросил скорость до тридцати километров в час, и так называемая беседа началась.

"Куда ты едешь?" – спросило вездесущее нечто.

"Не знаю, и вообще это не твоё собачье дело", – злобно ответил разум Ярослава.

"Неужели до тебя ещё не дошло, что со мной шутки плохи? Не груби мне, иначе будешь наказан", – угрожающе предупредила неведомая сила.

При одной только мысли о приступах мигрени по телу Ярослава пробежали мурашки.

Невидимая гадина умела заставлять страдать и при большом желании была способна лишить его рассудка. Внутренний голос, как всегда, требовал покорности, и Ярославу ничего не оставалось, кроме как сдаться на его милость (по крайней мере, до тех пор, насколько хватит терпения).

"Извини, я не хотел тебя обидеть", – оправдывался разум.

"Так-то лучше. Поясни мне, почему ты сразу не расправился с заикающимся куском дерьма и его сыном?" "Во-первых, Эдик мой родной брат, а этот (Ярослав кивнул в сторону смирно сидящего мальчика) – мой племянник. Я должен сначала хотя бы пообщаться с Эдуардом, узнать о нём побольше, а убить его всегда успею. Во-вторых, если ребёнок не выйдет из транса, то ему сохраню жизнь, его уже не будет волновать полная отбросов реальность и убивать его не стоит".

"Ты мягкотелая, слюнявая, тупая скотина. Я уже сыт по горло твоим бредом, как же ты мне надоел", – Ярослав отчётливо ощущал каждое слово, будто ему нашёптывали на ухо.

"Если я тебе противен, какого дьявола ты влезаешь ко мне в мозг? Найди другую жертву и перестань издеваться надо мной", – сознание Ярослава было наполнено праведным гневом.

"Не указывай, что мне делать, ублюдок. Ты марионетка, раб. Ты сам допустил меня в свой разум. Ты слабак и будешь впредь действовать по моей указке. Через двести метров увидишь поворот, ты свернёшь именно туда. Есть возражения?" "Поцелуй меня в задницу", – перед глазами Ярослава после этих слов потемнело. Он уже подумал, что потерял зрение.

"Спи, моя радость, усни…", – запел колыбельную внутренний голос.

"Хорошо. Я сделаю так, как ты хочешь", – сдался Ярослав и получил обратно мир, воспринимаемый человеческим глазом.

Ярослав на маленькой скорости ехал по набережной. С правой стороны несла свои воды река.

На улице ещё горели фонари, но уже брезжил рассвет.

Другой берег Суры окаймлял бетонный забор, его стены были украшены разнообразной рекламой и надписями: "Я люблю тебя, город", "Берегите наш край", "Нет наркотикам" и прочее.

Ярослав впереди увидел современную достопримечательность и одну из гордостей города. Он часто проезжал мимо неё. А в первые дни, после переезда, ему довелось оказаться там. Прогуляться. Посидеть на лавочке. Сфотографироваться. И именно этот снимок с размером большого плаката сейчас висит в красивой фоторамке на стене у него дома. Он вечерами, сидя в кресле-качалке, наслаждаясь сигарой и коньяком, подолгу любовался фотографией. Уходил в фантазии, в воспоминания, в размышления.

Этот снимок для него ассоциировался с противоположность, как свет и тьма. А то место, где он запечатлелся на память, было для Ярослава кусочком рая в засорённой яме реальности. Один раз в жизни, побывав в парке Ангелов и часто смотря на фотоснимок, улетая в мир грёз, он был в какой-то степени счастлив.

Да, иногда Ярослав задумывался на том, что некоторые его поступки очень грешны и не допустимы не только с точки зрения библии, морали и законов мира, но и личного мнения. Безусловно, порой он каялся в своих провинностях, просил прощения у Господа Бога за совершённое, плакал, стоя на коленях и выслушивал этот поганый, навязчивый, а иногда и необходимый ему голос, который над ним насмехался, выкидывал тупые, злые шутки. Как он хотел, чтобы этот властный, бесивший его голос исчез. Пропал навсегда. Освободил его.

С другой стороны, этот внутренний, чужой голос был для него наставником и другом, да-да, другом, с которым можно пообщаться, другом, который его может шутливо и всерьёз оскорбить. И который ему доставляет боль, проклятую боль.

Да, Ярослав убивал некоторых жестоко, других играючи, забавляясь, наслаждаясь их криками и мольбами о помощи. В те минуты он считал себя (забывая о всемогущем) маленьким божком, так как в те моменты распоряжался их жизнями (часто зная, что пощады не будет). Также он возомнил себя пародией Судьбы, или подданным Смерти, решая, кого стоит на этот раз вычеркнуть из игры под названием ЖИЗНЬ.

Одни жертвы были случайными (он их называл неудачниками), иные намеренными. Одни попадали под руку, когда настроение его было чернее тучи, когда злость кипела как в бурлящей кастрюле, жидкость которой бесилась, стараясь выпрыгнуть, выливаясь из неё. Других он выслеживал как хитрый хищник, искал, выбирал и потом дарил подарок – билет на тот свет.

Перед тем, как кого-нибудь задумано лишить жизни, Ярослав, разумеется, учитывал их роль, необходимость этого. Не включая в этот список тех людей, которые перешли ему дорогу или тех, кого надобно было устранить, дабы кому-то навредить, и само собой, отбросов человечества. И то, это исключение не всегда распространялось на них. Он же себя считал справедливым, а СПРАВЕДЛИВОСТЬ для него, была самым ценным. Для каждого он мог привести множество аргументов, что тот не достоин жить.