Игорь Шабельников - Гоблин

– Потом меня, портфель и Аурванга в цинковом гробу передавали эстафетой с поезда на поезд. И так до самого замка Вевельсбург.

– Падре, до этого места болота нам были союзниками. Дальше будет не так. Эти болота подпитываются родниками, выносящими на поверхность радиоактивные изотопы цезия. Заходить в болото смертельно опасно – медленная, но неумолимая смерть! Слева от нас – зона, контролируемая группировкой Долг – отморозками с принципами. Справа – Дикие территории. Местность, местами контролируемая бандитами – отморозками без принципов. И те и другие вначале стреляют, а потом выясняют – виновен или нет.

– Кроме того по этой ничейной земле между болот шастают мутанты, типа снорков и зомби. Зомби – это люди, потерявшие разум, живущие на уровне инстинктов. Причем главным инстинктом у них – инстинкт убивать. Снорки – это вообще не поймешь что. Вроде бы люди, некоторые даже с остатками военной формы. Но бегают на четвереньках, Они чрезвычайно сильны и агрессивны, оружием не пользуются. Их оружие – зубы и когти.

– Люди, что вы сделали с моей родиной! Бог вас покарает!

– Уже, падре, уже! Эта местность изобилует аномалиями. Аномалия – это место с измененными физическими свойствами. Смерть, если хотите, божья кара, в чистом физическом виде, будь то электричество или гравитация.

– Мы не пройдем, бедный Крюгер, ладно, я грешен, но он-то в чем виноват?

– Падре, мы пройдем! Сажайте Крюгера в люльку и не выпускайте его, что бы ни случилось. Слушайте меня и делайте, как я скажу. Я пять лет был проводником в зоне. Идите строго за мной. Шаг влево, шаг вправо – попытка самоубийства. В случае нападения – отбиваться на месте, ни шагу назад.

– А может, в обход, через Припять?

– Боже упаси, падре. Там вообще сущий ад. Поверьте мне, я там бывал, я знаю. Туда без скафандров высшей защиты лучше не соваться.

Наконец-то мы перемахнули через железную дорогу. Вечер, полуразрушенный домик путевого обходчика. Прошли опасный участок на редкость удачно, стычка с кабанами не в счет. Правда, нас пару раз обстреляли, я так и не понял откуда, но это мелочи – все живы, никто не ранен. Крюгер выступил в боевое охранение, лег в проеме двери. Я развел небольшой костер в обрезке бочки посереди комнаты, готовлю похлебку из бич-пакетов.

– Падре, старинные гравюры и книги – это я понимаю. А зачем фашистам понадобилось тащить труп старика через всю Европу?

– Потому что он был кобольд. А что, я разве не сказал?

– Простите, кто?

– Кобольд. Ну или гоблин, если называть на английский манер.

Я утопил ложку в котелке, обжег пальцы, пока её поймал. Вынул ложку, посмотрел на падре. Папа Карло меня разводит и даже не улыбается.

– Падре, вы хотите сказать, что Теди и Аурванг были гоблинами?

– Да, но кобольдами или гоблинами называли их мы, люди. Они называли себя Дварфами. Хотя, это самоназвание, я думаю, ими тоже было придумано для людей. Они никогда не называли своих настоящих имен. Я дружил с Теди, но настоящего его имени так и не узнал. Вот, Аурванг, я думаю, это было настоящее имя старика, всё-таки триста лет бок обок с людьми – это что-то значит.

– Падре, а гоблины это люди или какие-то другие божьи твари?

– Конечно люди! Когда-то они жили на поверхности земли и были очень похожи на других людей. Но их стали сильно притеснять соседние племена. И однажды дварфы просто исчезли. Однако вместо того, чтобы уйти в какую-нибудь другую страну, они нашли убежище в подземных пещерах. Живя вдали от солнца, в холодных, сырых и темных пещерах в течение нескольких поколений, дварфы значительно изменились, внешность их стала причудливой. Они невысоки и непропорционально сложены, самые высокие из них не выше 120 сантиметров. Руки доходят до колен. Пальцы рук у них короткие и толстые. У большинства из них пальцы ног сросшиеся. Лица, с непривычки, кажутся уродливыми. Непропорционально крупные глаза прикрытые щелочками век, большие крючковатые носы и рты от уха до уха. Кстати, уши у них, заостренные к верху и густо покрыты волосами.

– Падре, чем же это гоблины могли заинтересовать фашистов?

– Ну как же, во-первых, кобольды почти ничем не болеют и живут до трёхсот пятидесяти лет, некоторые и дольше. Во-вторых, их умение генерировать природное электричество. Но самое главное, рунная магия. Почти все в нацистской верхушке были мистиками, они были уверены, что рунная магия существует, и кобольды ею владеют. В замке Вевельсбург я попал в отделение исследований оккультных наук в области парапсихологии, спиритизма и магии. Меня там даже не били. Мне кололи какой-то препарат, называемый «сывороткой правды», и спрашивали, спрашивали, спрашивали. Их интересовало всё без исключений, связанное с кобольдами, любая мелочь. Но и я от них тоже кое-что узнал. Оказывается – Аурванг, а следовательно и Тедерик были королевских кровей – у них на ногах было по шесть раздельных пальцев. Это они обратили мое внимание на имя Теди и его собаки. Тедерик, с немецкого означает «король нации». Кстати, они полагали, что таксы – это не людские собаки, а ищейки кобальдов, которые к людям попали по воле случая, и это несмотря на то, что таксы почти символ немецкой нации.

В том, что нападение снорков для нас стало неожиданным, виноват был только я. Я расслабился. Мы вошли в заброшенную деревню, и я уже думал об ужине. Я очнулся от кулинарных фантазий, когда увидел, что Крюгер принял охотничью стойку, оскалился, и шерсть на его загривке стала дыбом. Три снорка выскочили из-за дома и бросились на нас. Первого снорка я завалил сразу, из пистолета. Падре тоже не оплошал, завалил второго. А вот третий сбил меня с ног и выбил из руки пистолет. Я выхватил нож и готовился встретить снорка лежа, выставив вперед ноги, встать я уже не успевал. Падре тоже мне помочь не мог, он был в пяти метрах от меня, а я находился на линии огня. И тут такс показал себя настоящим бойцом. Он ухватил снорка сзади мертвой хваткой за сухожилие ноги. Снорк закрутился на месте, пытаясь сбросить Крюгера, я перекатился в сторону, и это позволило падре пристрелить снорка. Спасибо тебе, маленькая псина, с большим бесстрашным сердцем.

Вечером, после ужина в заброшенном доме я задал вопрос, давно уже крутившийся у меня в голове:

– Падре, а где вы научились так стрелять?

Падре грустно улыбнулся и, немного помолчав, ответил:

– Во французском сопротивлении, сын мой. В том же сорок втором специалисты из Аненербе установили, что кобольд сидящий на троне на гравюре, сидит на фоне горы Монте-Визо, которая находится в Котских Альпах на границе Франции и Италии. Эсэсовцы полагали, что кобольды по-прежнему могут обитать там. Они решили отыскать их и захватить живого кобольда. Меня взяли в эту экспедицию, потому что должны были подъехать итальянские экстрасенсы. Они надеялись вытащить из моего подсознания дополнительную информацию о кобольдах. Мы уже подъезжали к подножию горы Монте-Визо, когда попали в засаду, устроенную французскими партизанами. Они взорвали мост, две легковые машины и грузовик, в котором я ехал, упали в реку. Но я не погиб, только был контужен и был без сознания. А так как я был в арестантской робе, партизаны меня вытащили и отнесли к себе в отряд. Первое время после контузии я не мог говорить, но думать уже мог. И я надумал, что быть немцем стыдно, это почти что быть фашистом. Поэтому я назвался русским, Николаем Ивановым, тем более, что моя мать была наполовину полькой и наполовину русской, и я хорошо владел русским и польским языками. Французского я тогда не знал, но в отряде был беглый пленный поляк. Вот он и натаскал меня во французском. Вот тогда передо мной встал вопрос – убивать немцев или нет? Я убедил себя, что убивать я буду не немцев, а фашистов. Я объявил фашистам свою собственную войну, за Теди и Аурванга. И я стал бойцом в отряде, а позже снайпером.