Роальд Даль - Свиньи

— Я уже сказал вам, — ответил официант. — Это эскалоп.

— А что такое — эскалоп?

— Вы раньше никогда не ели эскалоп? — изумился официант.

— Да прекратите же, в конце концов, мучить меня и скажите, из чего это сделано.

— Это свинина, — сказал официант. — Обыкновенная жареная свинина.

— Свинина!

— Эскалоп делают из свинины. Неужели вы не знаете?

— То есть это мясо свиньи?

— Вот именно, в чистейшем виде.

— Но… но… это невозможно, — начал заикаться юноша… — Бабушка Глосспэн, которая разбиралась в еде лучше всех на свете, говорила, что любое мясо противно, отвратительно, ужасно, гадко, тошнотворно и чудовищно. А между тем кусок, который лежит на моей тарелке, без сомнения, самое вкусное блюдо, которое я когда-либо ел. И как же теперь вы мне это объясните? Бабушка Глосспэн наверняка не стала бы мне врать.

— Может быть, ваша бабушка просто не умела его готовить? — предположил официант.

— А такое возможно?

— Конечно, чтоб я провалился! Особенно со свининой. Свинина должна быть очень хорошо сделана, иначе вы её в рот не возьмёте.

— Эврика! — воскликнул Лексингтон. — Клянусь, именно так и было! Она просто неправильно её готовила! — он протянул официанту стодолларовую банкноту. — Проведите меня на кухню и познакомьте с гением, который приготовил это мясо.

Лексингтон был немедля препровождён на кухню и представлен повару пожилому мужчине с шеей, обмётанной сыпью.

— Это будет стоить ещё сотню, — сказал официант.

Лексингтон охотно согласился, но на сей раз отдал деньги повару.

— А теперь послушайте, — сказал он. — Должен признаться, что я весьма озадачен тем, что сообщил мне ваш официант. Вы абсолютно уверены, что это уникальное блюдо, которое я сейчас ел, приготовлено из свиного мяса?

Повар поднял правую руку и поскрёб шею.

— Ну, — сказал он, взглянув на официанта и слегка подмигнув, — я думаю, что это было свиное мясо.

— Значит, вы не уверены?

— Никогда нельзя быть уверенным.

— Тогда что же ещё это могло быть?

— Видите ли, — сказал повар, протягивая слова и переглядываясь с официантом, — не исключено, что вам мог попасться кусок человечины.

— Кусок человеческого мяса?

— Совершенно верно.

— О Боже.

— Да, мужчины или женщины. На вкус они одинаковы.

— Ну… теперь вы меня действительно удивили, — сказал юноша.

— Век живи — век учись.

Это уж точно.

— Кстати, именно этим добром мясники заваливают нас в последнее время, вместо свинины, — заявил повар.

— Что вы говорите!

— Ага, только сложность в том, что почти невозможно отличить, что есть что. И то и другое высокого качества.

— Кусок, который я сейчас съел, был превосходен.

— Я рад, что вам понравилось, — сказал повар, — Впрочем, я думаю, это была свинина. Я даже уверен.

— Уверены?

— Абсолютно.

— В таком случае будем считать, что вы правы, — сказал Лексингтон. — А теперь не будете ли вы так любезны — и вот вам ещё сто долларов за беспокойство, — не будете ли вы так любезны рассказать мне подробно, как вы её готовите?

Повар, оприходовав деньги, пустился в красочное описание жарки эскалопов, а юноша, боясь пропустить хоть единую деталь столь великого рецепта, сел за кухонный стол и подробнейшим образом записал.

— Это всё? — спросил он, когда повар умолк.

— Всё.

— Но ведь что-то же ещё осталось, не так ли?

— Прежде всего это должен быть хороший кусок мяса, — сказал повар. Это половина дела. Нужно выбрать хорошего борова и правильно его зарезать, иначе, как ни готовь, получится дрянь.

— Покажите, как, — сказал Лексингтон. — Зарежьте мне одного борова, чтобы я поучился.

— Мы не режем свиней на кухне, — сказал повар. — Мясо, которое вы ели, поступило с консервного завода в Бронксе.

— Тогда дайте мне адрес!

Повар дал ему адрес, и наш герой, поблагодарив тысячу раз за всю их доброту, выбежал на улицу, прыгнул в такси и направился в Бронкс.

Консервный завод представлял из себя массивное четырёхэтажное здание из кирпича, вокруг которого пахло чем-то тяжёлым и сладким, как мускус. Над центральным входом красовалась большая вывеска, гласившая: ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В ЛЮБОЕ ВРЕМЯ, 144 Ободрённый ею, Лексингтон миновал ворота и ступил на булыжную мостовую двора, окружавшего самое здание. Затем он проследовал по указателям (НАПРАВЛЕНИЕ ДЛЯ ЭКСКУРСИЙ) и вскоре подошёл к маленькому домику из рифлёного железа, стоявшему отдельно от главного здания (ЗАЛ ОЖИДАНИЯ ДЛЯ ПОСЕТИТЕЛЕЙ). Вежливо постучавшись, он вошёл.

В комнате сидело шесть человек. Здесь была дебелая матрона с двумя сыновьями приблизительно девяти и одиннадцати лет, сияющая молодая пара, проводившая, по всей видимости, медовый месяц, и бледная дама, сидевшая очень прямо, сложив на коленях руки в длинных белых перчатках. Все молчали. Лексингтон подумал, что они, возможно, тоже пишут поваренные книги, но когда он задал этот вопрос вслух, ответа не получил. Взрослые таинственно улыбались своим мыслям, покачивая головами, а мальчишки уставились на него, как на сумасшедшего.

Но тут дверь открылась, и весёлый розовощёкий мужчина, просунув голову в проём, сказал: «Следующий, пожалуйста». Матрона и её сыновья поднялись и вышли.

Примерно через десять минут мужчина вернулся.

«Следующий, пожалуйста», — снова сказал он; молодожёны вскочили и последовали за ним.

Вошли и сели ещё двое посетителей, супруги средних лет; жена держала в руке плетёную корзинку с продуктами.

— Прошу следующего, — сказал гид. Встала и покинула комнату дама в белых перчатках.

Вошли ещё несколько человек, разместились на деревянных стульях с жёсткими спинками.

Вскоре гид вернулся в третий раз, и теперь пришла очередь Лексингтона.

— Следуйте, пожалуйста, за мной, — сказал гид, ведя юношу через двор к главному зданию.

— Как интересно! — подскакивая на ходу, восклицал Лексингтон, — Жаль, что бабушка Глосспэн не может видеть того, что увижу я.

— Я веду только предварительную работу, — сказал гид. — Потом я передам вас другому человеку.

— Как скажете, — возбуждённо ответил юноша.

Сначала они прошли к большому огороженному загону в глубине здания, по которому слонялось несколько сот свиней.

— Вот где их отправная точка, — сказал гид. — А вот куда они попадают дальше.

— Куда?

— А вот сюда. — Гид указал на деревянный сарай, прилепившийся к стене завода. — Мы называем его «кандальным бараком». Сюда, пожалуйста.