Рене Маори - Темные зеркала. Том второй

Если бы Макса теперь спросили, что это было, он ответил бы – искры, круговорот огненных искр. Метеорит, сгоревший красным фейерверком в воздухе и оставивший ожоги по всему телу.

– Что это было? – спросил он тогда непослушными губами.

– Секс, естественно, – ответила грубая Маргарита. – Ты что, не помнишь, как выглядит секс?

– Нет, – засмеялся он, – с женщинами это у меня впервые.

– Во-первых, не с женщинами, а со мной. А, во-вторых, ты что врал?

– Врал, – согласился Макс, вспомнив свои рассказы о многочисленных любовницах.

– Я тоже никогда не спала с летучими мышами, – сказала Маргарита, рассматривая на фоне окна его контражурный силуэт – торчащие уши и худые-прехудые плечи. – Смешно! – и показала ему язык.

– Знаешь, Марго, я всегда знал, что разлука с ним несправедлива. И все по моей глупости. Я сам виноват, что мои чувства поверхностны. Ах, как часто я отвлекался, подменяя главное чем-то ярким и пустым, и он ушел, а я даже не старался его вернуть. Сижу на одном месте и рассуждаю о пустоте. Пустота – женщина привязчивая и завистливая, она не отпускает так просто тех, кто обратил на нее внимание, кто признал ее смыслом своей жизни.

Не возмущайся. Не притворяйся обиженной. Ты – железная, тебя ничто не задевает. Да, я и не хочу тебя задеть. А все-таки и ты виновата во многом.

Нет, зря он так орал на нас в фойе Дома Знаний. И эту оранжевую майку зря надел. Как дико смотрела на нас вся эта толпа! И все кончилось, как глупо все кончилось, Марго!

Ты пришла тогда ко мне неожиданно, ведь до этого ни разу не была у меня дома, и с порога закричала:

– Нам изменили!

Емкая фраза, непревзойденная в маразме.

– Кто изменил? – кажется, спросил я, – кто нам изменил?

– Не нам изменили, – пояснила Маргарита. – Сейчас я только что от уфологов, я слышала, что это сказала старая дура Вера. Сказала Валентину и, судя по тому, как они замолчали при виде меня, говорила она про нас. То бишь, мы изменили. Это, конечно, понятно, но вот кому – нам? У них там что, гнездо? И еще я обратила внимание на некоторые странные взгляды. Похоже, не один человек следит за нашей историей, за нашим романом. Только не пойму, почему Валентин считает, что так и должно быть. Распивочная и на вынос? Кто еще в этом замешан? Карабанов, астрологиня Наталья, христианка Магдалина? И еще многие, многие...с кем мы даже парой слов никогда не перекинулись. Да, Валентин умеет быть в центре внимания. Все равно не понимаю, зачем им это нужно. Чужая история, чужая жизнь. Яркая, конечно, но чужая. Стая гиен, сопровождающих льва. Только фигушки, не достанутся им наши трупы.

– Значит, всё? – как-то растерянно спросил Макс. – Спектакль окончен?

Маргарита запнулась и посмотрела на него странным взглядом.

– Значит, всё. Дело сделано, – несколько изменившимся голосом ответила она. – Мы уже не нужны друг другу. Мы опять свободны.

И тут Макс увидел ее. Стройную, с короткой стрижкой, с внимательными глазами, в которых было многое от того, в чем он теперь так нуждался. Как жить без долгих таинственных ночных разговоров, без ожидания чуда? Лилии, розы, фиалки...

– Я не хочу этого, – помимо своей воли произнес он. – Дело, конечно, сделано. Но я же не могу…

Маргарита молчала. И Максу вдруг показалось, что вот еще миг, и она уйдет, закрыв за собой дверь. И тогда он навсегда останется замурованным в своем одиночестве.

– Ты... – начал он.

– Если хочешь, переезжай, – неожиданно мягко сказала она. – Места у меня много.

А он услышал: “Я тоже не могу без тебя”.

– С тех пор, Марго, мы не расставались. Помнишь? Всегда были вместе. Ты тогда еще читала свои дурацкие лекции экстрасенсам. А я сидел на всех занятиях. И хотя, ты несла какую-то чушь, я боялся пропустить даже слово. Ты говорила, что за чушью они сюда и пришли, а от серьезного засыпают. Может быть, это и было так. Я многого не понимал, не понимаю и теперь.

Ты помнишь, как мы целовались в просвете стеклянной двери, прямо на глазах у всей теплой компании? Ты – вредная, ты хотела одним махом довести всех. Вера просто лопалась от злости. Хотя непонятно, какое все это имело к ней отношение. Почему она лезла в твои дела? Я до сих пор не знаю этого, как не знаю многого из того, что мы называем подводным течением. Но зато я знаю, что ты-то была в курсе и каким-то образом ухитрялась манипулировать всей толпой. И все только для того, чтобы не быть жертвой. “Если им обломать зубы сейчас, то больше они никогда никого не покусают”. Слово “жертва” очень часто появлялось в наших разговорах. И только однажды ты мне сказала что-то такое, что могло бы сойти за правду. А правду ты знала. И не пожимай плечиками. Помнишь? Привожу цитату: “Половина человечества помешалась на психологии. Вот они, несчастные недоучки, получившие в свои руки некую тень власти. Они желают манипулировать нами, и высшим их достижением было бы наше самоубийство.

« – Валентин сумел распознать твою склонность к суициду, и если бы опыт оказался удачным – без зрителей он не имел бы смысла. Но когда ты выскользнул из его ласковых объятий, вся эта свора торжественно накинулась на меня. Еще бы, ведь мы подставили ножку их гуру. А за своего гуру каждый прихожанин готов кинуться в бой. И тогда за психологическими играми может придти откровенное физическое насилие. Это опасные игры, а когда режиссер дурак и болен манией величия, то они опасны вдвойне. Я не хочу быть жертвой идиотов”. Из тебя получилась очень плохая жертва. Успокойся.

Ну, перестань. Это же просто слова. Нет, я не хочу задеть тебя. Просто я еще не изобразил Маргариту в ярости. Ты, что же хочешь, чтобы портрет удался только наполовину?

Что значит, издевайся над своим фавном? Как мне над ним издеваться, если он не говорит по-человечески? Физически что ли? А потом, вы все меня бросите – и я останусь один? Ну, ухмыльнись, красавица ты моя.

А все-таки, я не хотел бы быть на месте Валентина в тот день. Ты же его изничтожила, смешала с прахом, не считаясь с моими чувствами. Я пожалел его тогда какой-то презрительной жалостью. Как плохо все закончилось! Одним махом и всё, всё, всё...

Тогда ведь на лекции оказалось особенно много слушателей. Мы заняли малый зал. А в перерыв все вылезли наружу – покурить. Все твои экстрасенсы дымили как лошади. Это называется “здоровый образ жизни”.

Мы с тобой тогда тоже вышли покурить, и тут к нам метнулось что-то безобразное, оранжевое, разъяренное...

Это был Валентин в ярко-оранжевой майке. Он навис над ними, словно ярмарочный шатер. Худой длинный Макс был ниже на полголовы, а о Маргарите и говорить нечего – она просто потерялась в оранжевой тени. Он в упор разглядывал их серыми невыразительными глазами. Макс впервые заметил, какие у Валентина маленькие глаза. Но обдумать, как следует, это открытие не успел, потому что Валентин вдруг начал орать. И орал так, что привлек внимание огромной толпы, которая была не прочь отвлечься от потусторонних проблем и всласть позубоскалить на счет ближнего. Экстрасенсы разом прислушались и принялись глядеть во все глаза. Да и было на что засмотреться – уравновешенный насмешливый Валентин взорвался: