Мария Чурсина - Проклятье

Вечер накатился быстро и необратимо. Маша едва успела дошить платье и вынуть из него последние булавки — причёсанная и надушенная Ляля уже собиралась впрыгнуть в него и так.

— Какая я теперь раскрасавица. А вы что встали? Одевайтесь уже, чукчи, скоро начнётся.

— Пойдём? — спросила Сабрина, когда Ляля, по-солдатски топая, выскочила из комнаты. — Как ты?

— Я отлично, правда, — через силу улыбнулась Маша. — Пусть сам разбирается.

— Ну вот и правильно, — вздохнула Сабрина. Поверила или нет — не ясно, всё-таки она слишком хорошо знала Машу.

Но тогда она сама верила в то, что говорила. Маша старательно выслушала поздравительную речь ректора, похлопала. Потом был концерт самодеятельности — его она почти не смотрела, просидела, ткнувшись лбом в спинку переднего кресла.

Когда приглушили свет и объявили бал, Маша потихоньку выбралась из актового зала и сбежала вниз по лестницам. Институт стоял тихий и праздничный, и приглушённая музыка из зала долетала даже к посту охранника.

Маша выбралась под зимний ветер, постояла на пороге, решаясь на следующий шаг. Если она придёт к нему — что скажет? А если он не станет говорить с ней? Если её просто не пустят в больницу?

Она рассовала по карманам куртки пропуск, ключи и деньги. Пожалела, что надела юбку — единственное, что было нарядного в шкафу, — но мороз кусал теперь через тонкие колготки. В небе загорались робкие звёзды.

Долго не было автобуса. Маша стояла на остановке одна и совсем продрогла, когда он приехал — почти пустой, тёплый изнутри. Она вошла, села рядом с радиатором. Потекли мимо разукрашенные огнями улицы. В стекле она видела своё отражение и обводила его пальцем.

«Было так: мальчишки гоняли по площадке мяч, — рассказала она своему отражению, — А потом один из них сказал, мол, а вы знаете, что в старом двухэтажном доме — вон, видите, рядом с новой пятнадцатиэтажкой — живёт привидение. Когда-то давно там жила семья, но что-то у них случилось, то ли глава семьи перепил и зарубил жену топором, то ли повесился кто-то от неразделённой любви, но теперь там никто не живёт, и даже подходить боятся, потому что там — нечисть. Привидения, значит.

Мальчишки сделали вид, что не поверили. А потом, когда немного стемнело, стали друг друга подначивать. Брать на слабо. Так и пошли все вместе в старый дом. Вошли и видят: обычный заброшенный дом, хлам везде, битые стёкла. Было ещё достаточно светло, чтобы различать предметы. Они бегали, пугали друг друга, изображали жуткий вой.

Стемнело ещё сильнее, и они нашли лестницу на второй этаж. Не вспомнить уже, кто первый сказал, что привидение живёт на втором этаже, но идти туда никто не решался. В конце концов, один пошёл.

Лестница была старая, скрипела на сотню голосов, вся ходила ходуном. Но он шёл, потому что в спину смотрели товарищи, в глазах которых ему очень не хотелось выглядеть трусом.

Когда он поставил ногу на седьмую ступеньку, старая доска проломилась. Он упал, цепляясь за перила, но и перила не выдержали. Рухнула вся лестница — целая гора гнилых досок. Он кричал, но его друзья уже разбегались. Он упал — и лестница завалила его сверху.

Потом ему трудно было ходить, потому что болела нога — она стала ненормально огромной, безобразной. Ему приходилось волочить её за собой. Ещё у него не было лица, потому что падал он лицом вниз и расшиб его в кровавое месиво — потому он не видел.

Ещё он был очень голоден, потому что никто и никогда не забирался в старый дом на улице Восстания. Все знали, что там живёт призрак. Теперь уже — это было правдой».

Маша выскочила из автобуса за остановку до больницы. Она шла по притихшему тротуару, пушистому от снега. Следом за ней шли они: калека из чёрного дома, женщина-кладбище, пёс на тонких длинных лапах и мальчишка в грязной куртке. Снег под светом фонарей делался похожим на плесень.

«В одной семье дети очень просили завести собаку, и вот однажды они принесли в дом красивого ласкового щенка. Щенок всем нравится, он был такой смышлёный, запросто носил всем тапки, и даже родители, которые были против животных в доме, согласились его оставить.

Но однажды случилось несчастье — щенка выпустили побегать, он упал в выгребную яму, долго барахтался там, а когда его нашли и вытащили — он был уже совсем уставшим и мокрым. Он заболел — ничего не ел, тельце пошло язвами.

Дети плакали. Однажды они проснулись и не нашли щенка. Отец сказал им, что он, должно быть, гуляет где-то, а может даже заблудился. Дети искали его везде, где могли, но так и не нашли.

Щенок вернулся через день — грязный, дрожащий, ничего не стал есть, только попил воды и лежал на своём коврике. Дети обрадовались, гладили его, пытались накормить, но отец с матерью смотрели хмуро. Одёргивали их, мол, он же больной, ещё заразитесь.

На следующий день щенок снова пропал, и повторилась та же история. Но в этот раз он не пришёл ни на следующий день, ни через. Он пришёл через неделю, совсем уже слабый. Он не мог даже пить. Ночью он умер.

Отец отнёс его подальше и закопал, и тогда же дети узнали, что оба раза он заводил их щенка подальше, чтобы тот не смог вернуться. Во второй раз он даже завёз его на другой берег озера. Больной, — так объяснился отец, — вдруг вы бы заразились.

Но щенок вернулся снова. Теперь он изменился, он больше никогда не смог ни есть, ни спать. Он просто очень хотел вернуться туда, где его ждали.

В том доме больше никогда и никто не жил, и когда его снесли, на его месте даже не смогли построить новый».

Иллюминация проспектов осталась позади, Маша свернула во дворы, чтобы вокруг было меньше фонарей и людей. Их и так было немного — в предпраздничном городе, в хрупком морозном вечере живые жители города разбегались по домам. Она замерзала и тут же забывала об этом, потому что четверо обступали её.

«У одного мальчика умер папа, и мама вышла замуж второй раз. Но отчим невзлюбил мальчика, и как только мама уходила из дома — бил, издевался, как мог, выгонял его на улицу. Мама не верила в рассказы мальчика, она думала, что это обычная детская ревность.

Но однажды отчим ударил мальчика так, что тот умер. Тогда отчим закопал его тело рядом с домом, а матери сказал, что мальчишка, наверное, сбежал куда-то и скоро вернётся. Мама заплакала и стала искать мальчика, но найти не могла.

Мальчик всегда был рядом, но она его не видела. Он оказался привязан к дому и не мог даже уйти к тем родным, которые были похоронены на местном кладбище. Он так и остался не в мире живых и не в мире мёртвых — посередине. И к человеку, который умирал, он приходил воплощением смерти, чтобы проводить его душу туда, куда ему самому дороги не было».