Александр Варго - Ожившие

— Пока, конфетка. Увидимся в аду, — засмеялся Айс и толкнул ее вниз.

Крик Татьяны слился с преисполненным ярости воплем Эда. Не переставая кричать, он подполз к краю пропасти. Тело женщины упало в озеро, почти не подняв брызг. Акулы на мгновенье отплыли назад, образовав нечто вроде арены, затем стали медленно двигаться по кругу. Вода в озере к тому времени становилась темно-оранжевой. По волнам пошли сверкающие всполохи, словно между собою сталкивались крошечные шаровые молнии.

— А с этим что? Я к нему не приближусь, — сказал Валик, имея в виду Эда. У него заметно поднялось настроение.

— Он сам прыгнет, — уверенно сказал Айс. — В этом вся прелесть и загадка использования свутта ки.

Так и вышло. Эд, продолжая отчаянно звать Татьяну, полз вперед, волоча за собой парализованные ноги. Он видел только ее. Ее и акул. Выкрикнул в последний раз имя любимой, и его тело, перегнувшись, полетело в озеро.

Валик вздохнул. Между тем Айс осторожно отломил цветок-«вазу» и поднял его вверх, любуясь совершенством форм лепестков, окаймлявших бутон.

— Идеальные пропорции, — зашептал он возбужденно. — Ничего лишнего… Вот оно, таинство природы!

Он вытащил из контейнера, который находился в металлическом ящике, несколько костей и кусок челюсти. Потом достал заколку. И все это аккуратно опустил в «вазу». Внутри тут же возникла легкая серебристая дымка, и предметы медленно завибрировали, словно живые. Неожиданно верхний край цветка стал вытягиваться, сужаясь, уменьшая сферу входного отверстия, пока не замкнул «вазу», превратив таким образом ее в «запаянную» вакуумную колбу. Кости и заколка мгновенно поднялись со дна и стали плавно парить где-то посередине, будто внутри цветка действовало состояние невесомости.

Айс посмотрел вниз и протянул «колбу» Валику.

— Прошу вас, синьор Шмаков.

Валик трясущимися руками взял колбу.

— Я должен кинуть ее? — глупо спросил он. Ему стало не по себе — в руках у него была жизнь Светы. Его любимой жены.

— Разумеется, — серьезно ответил Айс. — Только в озеро, а не об камни.

Валик, размахнувшись, швырнул прозрачный бутон вниз. Всплеска не последовало — «колба» вошла в воду беззвучно. Так же, как последовавший за этим смех Айса. Акулы на секунду замерли, потом продолжили свой молчаливый хоровод. Своими синхронными движениями они создали огромную воронку, но тел Татьяны и Эда не было видно.

— Все, — выдохнул Айс с облегчением. Он снова достал знакомую коробочку и принял очередную дозу. Его зрачки расширились настолько, что вытеснили радужную оболочку. — Это надо отметить. Кстати, нужно притащить сюда эту хиппушку волосатую. Пусть полюбуется.

Бормоча что-то себе под нос, он ушел.

— Ты не представляешь, что ты сейчас сделал, — сказал Сема, когда Айс скрылся из виду.

— Я сделал свое дело, — отстраненно произнес Валик. У него жутко болела рана на месте выколотого глаза, но сейчас он думал о другом. Все его мысли были заняты Светой.

— Ты не представляешь, — повторил Сема мрачно.

Эд с головой погрузился под воду, отчаянно работая руками. Перед глазами мелькали огромные тела акул, они были так близко, что задевали его своими сильными плавниками. Своими движениями белые монстры образовали что-то вроде воронки, и Эду никак не удавалось выплыть наружу. Вместе с тем он с изумлением обнаружил… что спокойно дышит под водой. Он открывал и закрывал рот, но та жидкость, которая наполняла озеро, не попадала в его легкие! Эта жидкость пахла какими-то маслами и благовониями, странным образом вызывая у Эда чувство успокоения.

Впереди появились очертания знакомого силуэта, и Эд чуть не закричал от радости. Татьяна.

Он обнял ее, и она прижалась к нему.

«Может, это и есть рай?» — подумал в полудреме Эд. Наверное, они умрут здесь. Но разве это не счастье — умереть рядом с любимым человеком?!

Акулы продолжали плавать вокруг них, постепенно набирая скорость.

Прекрасное расположение духа Айса улетучилось, как только он вошел в пещеру. Он сразу понял, что сам спровоцировал освобождение Вячеслава, ударив его ножом в живот, но кто мог знать, что этот раскормленный боров настолько живуч?!

Искать сейчас Катрин не имело смысла, остров скоро скроется под водой, и она рано или поздно даст о себе знать. А этот Бравлин-Мравлин наверняка уже куда-нибудь заполз, как подыхающий пес.

Он быстрым шагом вернулся назад и нахмурился, увидев растерянное лицо Валика:

— Айс, смотри! Там что-то грохочет, и стены стали трескаться… Что, так и должно быть?

Вячеслав ожидал сильного удара и приготовился к тому, что он наконец-то почувствует настоящую боль, по сравнению с которой та, что он испытывает сейчас, — сущая ерунда. Однако, к его удивлению, он вообще ничего не почувствовал, он будто упал в пуховое облако. Его ноги увязли в мягкой, желеобразной субстанции, и она затягивала его, как в трясину. Прямо перед его глазами подрагивал какой-то толстый трос, и он сразу сообразил, что это именно тот росток, который отпочковался от плавящейся стеклоподобной массы и теперь присосался к серо-розовой вате, где он стоял.

Он осторожно коснулся троса, и тот затрепетал, как живой. На ощупь он был теплый и липкий. Вячеслав поморщился, у него возникло ощущение, что он дотронулся до толстого дождевого червя. А сверху, подобно парашютистам, все спускались и спускались новые щупальца, они жадно ныряли в странное туманно-ватное месиво, и внизу слышались омерзительные сосущие звуки.

Вячеслав смотрел и не верил своим глазам — бледно-розовое щупальце медленно темнело, и внутри его шло какое-то движение, словно по нему насосом гнали какую-то густую жидкость. Оно раздувалось и сжималось, как живой организм, будто сосуд, наполняемый кровью. Другие щупальца последовали этому примеру и также принялись перекачивать жидкость в пульсирующее сердце.

Он ухватился обеими руками за самый толстый отросток. Пальцы обожгло, словно он взялся за крапиву, но чуть позже боль стала невыносимой. Вячеслав не отпускал. Он сдавил щупальце, и оно внезапно лопнуло с чавкающим звуком, обдав его кисти отвратительной зеленоватой жидкостью. Кожа мгновенно пошла пузырями, и Бравлин закричал.

«Отпусти руки. ОТПУСТИ!» — услышал он в своем мозгу яростный шепот Айса.

— А вот хрен тебе! — крикнул Вячеслав.

Трос задрожал, и его верхняя часть начала медленно подниматься вверх, вяло извиваясь. Вячеслав старался не смотреть на свои изувеченные руки, с которых лохмотьями слезала кожа (эта зеленая дрянь оказалась похлеще кислоты!), и, проваливаясь в вязком розоватом болоте, ухватился за следующее щупальце. Он порвал его и, теряя сознание, направился к третьему. Внизу уже ощущалось какое-то движение, сердце словно стонало и вздрагивало от боли, и Вячеслав злорадно отметил, что с каждой оторванной артерией, качавшей зеленую пакость, оно корчилось все сильнее и сильнее. Он уже не видел своих рук, на которых почти не осталось ногтей и мяса, от огромного давления у него вылезли из орбит глаза и белки наполнились кровью, но он продолжал в неистовстве рвать ненавистные щупальца. В последнем усилии он поднял голову, и, несмотря на то, что он уже лишился зрения, ему почудилось, что видит Татьяну. Она прижалась лицом к стеклоподобной субстанции, которая продолжала ходить волнами, и грустно улыбалась, а желтая масса колыхала ее одежду.

«Я люблю тебя, — мысленно сказал Вячеслав. — И я не тупой, эгоистичный боров. Мария Бравлина не рожала тупых, эгоистичных боровов, Мария…»

От невообразимой боли дальше он не мог даже думать. Его руки, которые по самые локти остались без мышц и мяса, отделились от тела и повисли на очередной оборванной артерии, которая стала подниматься вверх, прямо с его прилипшими руками, и он упал вниз, скрывшись в густой розовато-серой дымке. Его сразу скрутило, кровь хлынула из ушей, рот растянулся до такой степени, что затрещала челюсть, но он все равно продолжал рвать на части зубами смрадную мякоть сердца. Последнее, что он слышал, — отдаленный рокот, который постепенно нарастал, и он напомнил ему водный скутер…

— Что-то не так? — проскулил Валик. — Айс, только не говори мне, что что-то пошло не так!.. Я столько ждал этого!

— Заткнись! — бросил Айс и побежал вдоль обрыва.

Акулы делали свое дело, но они были явно чем-то встревожены. Воронка постепенно сошла на нет, но вода снова начала менять цвет, из желто-оранжевой она стала темно-серой, с грязной пеной, как в ведре уборщицы. Под ногами все ходило ходуном, будто начиналось землетрясение. Из глубоких трещин в каменистой поверхности стал сочиться черный дым с резким запахом. Со скалы стали откалываться и падать прямо в озеро громадные куски, и один осколок вошел какой-то акуле в голову. Рыба, судорожно вильнув хвостом, пошла ко дну.