Эдуард Веркин - Большая книга ужасов – 55 (сборник)

Леша замолчал, задумавшись.

Вовка подождал немного, спросил:

– А Григорьев? Тот волк Григорьевым оказался?

Леша вздохнул, как будто возвращаясь в реальность, посмотрел на Вовку затуманенным взглядом, кивнул.

– Не волк он, а волколак, оборотень. Он меня покусал, порвать хотел, да дед твой не дал. Савке идти было некуда, он и вымолил у деда прощение и слово дал – жить тихо, никому не вредить. И дядька Савка слово держал, пока дед жив был… а потом сам решил стать Хозяином. И сына своего Ваську не пожалел, и племянника обратил, и жену в гроб загнал!

Леша вскочил, подбежал к двери, выглянул на улицу, дверь захлопнул и накинул крючок. Вернулся к ребятам, зашептал:

– Только ему не стать Пастырем. Не стать… Волки его не слушают. Боятся… волки его боятся, а он – тебя.

Мишка хлопнул себя по коленям.

– Я так и знал! – вырвалось у него.

– Да что ты знал! – прикрикнул Вовка. – Тоже мне, знаток нашелся!

– Не кричите, – испуганно попросил Леша, – а то еще услышат…

– Ты же сам сказал, что Григорьев меня боится, – невесело усмехнулся Вовка.

Леша торжественно и тихо произнес:

– Потому это ты Белый Царик, Вольхова кровь, в тебе сила есть! Дед твой перед смертью нас к себе вызвал и с каждого слово взял. А еще велел мне за дядькой Савкой приглядывать, ну и к тебе присматриваться. Я бы тебе не открылся, кабы не Савкины зверства. Он в прошлом году человека убил, и этой зимой опять… Волков на людей натравливает. Я ему говорил, он только зубы скалил да грозил и меня порвать. Совсем распоясался! – И вдруг Леша неожиданно рассмеялся тихим таким смешком. – А тут ты! Вот он хвост-то прижал! Настоящего Хозяина почуял! Теперь ты ему спуску не дашь! – добавил Леша.

– Да с чего ты взял, что он меня послушает? – оторопело переспросил Вовка. – Он мне вчера в лесу угрожал, Мишку его волколаки похитили, тебя вон погрызли, еле живой остался.

Леша снова захихикал.

– Ничего, мне это ничего… И друга твоего они бы не тронули, поостереглись бы. – Леша давился смехом. – А помнишь, как он испугался, когда нож-то его из пня вытащили?!

– Разве он испугался? – удивился Вовка.

– Конечно! – подтвердил Леша. – Без ножа он навсегда волком останется. А кому охота?

– Так-так-так, – быстро заговорил Мишка, – значит, ты все знал и следил за Вовкой? Так? А Григорьев следил за тобой и решил отделаться от тебя, как от ненужного свидетеля? А тебя, выходит, волки спасли?

Леша снова захихикал, глупое выражение наползло на его лицо, словно маска:

– Братцы, братцы, – забормотал он.

Мишка подошел, взял его за плечи, встряхнул, но Леша лишь счастливо смеялся да с восторгом смотрел на Вовку.

– Просветление кончилось, – вздохнул тот, – а как складно говорил, я даже подумал, что он не дурачок, а притворяется.

Мишка отступил от Леши.

– Ну что теперь делать будем? – спросил он.

– А я не знаю! – Вовка развел руками. – Волколаки, князьки, царьки, ножи магические… Наговорил всего, а только что с дурака возьмешь? Кто ему поверит?

– Да он и в живых-то остался только потому, что дурачок, – напомнил Мишка.

Вовка задумался.

– Ясно одно, – наконец произнес он, – Лешу надо спрятать, а еще лучше – вообще из поселка увезти.

Мишка согласился.

Друзья решили пока забрать Лешу к себе, а там видно будет.

Когда они пришли домой, выяснилось, что гости разъехались. У Вовки немного отлегло от сердца. К тому же теперь освободилось место для Леши, и никто особенно не возражал против его присутствия.

Раскладушку для него Вовка самолично принес и поставил рядом со своей кроватью. Он хотел, чтоб Леша все время был на глазах, мало ли что взбредет в голову этому дурню.

Ночью он долго не мог уснуть, все прислушивался к ровному дыханию спящего Леши, к вою ветра в печной трубе, к звукам, доносившимся с улицы.

А потом как-то сразу, вмиг очутился в темном помещении. Непонятно, то ли пещера, то ли изба, но уж очень закопченные стены, и потолка нет. Зато в печи бушевал огонь, а перед печью стояла наковальня, и темные фигуры неподвижно застыли вокруг.

«Кузница!» – догадался Вовка. А потом узнал волхва, того, что воспитывал маленького княжича. И княжич стоял здесь же, на лбу повязка, кожаный фартук поверх простой рубахи и штанов.

Вот княжичу подали щипцы, он выхватил ими из печного зева раскаленный прут, положил на наковальню. Волхв протянул ему молот, и княжич принялся плющить пруток, да так быстро и ловко, что от него только искры летели.

У наковальни стояли жбаны, наполненные какой-то жидкостью. Работа кипела. Кто-то раздувал огонь в печи, волхв подавал инструменты, княжич ловко орудовал ими, поворачивая заготовку так и эдак. Темные фигуры волхвов вокруг нараспев читали какие-то непонятные слова, вроде заговора или молитвы.

Раскаленную заготовку по очереди опускали в жбаны с жидкостями. Поднимался густой пар и уходил столбом куда-то вверх.

«Что же он кует? – думал Вовка. – На меч вроде не похоже, слишком маленький… Да ведь это нож!» – догадался он.

Вдруг резко замолчали голоса поющих. Мгновенно погас огонь в печи. Стало совсем темно.

Но кто-то распахнул дверь, и люди потянулись на улицу.

А там было почти светло. Взошла полная луна.

Волхв кивнул княжичу, и тот, развернув рогожу с лезвием, поднял вверх руки. Другие волхвы окружили его и снова забормотали, запели.

«Это они нож луне показывают, что ли? – подумал Вовка. – Как все сложно!»

Семь раз входили в кузню волхвы и княжич, и семь раз выносили нож, купали в ночной росе и утренней, закапывали в землю, окропляли соками трав. И наконец на седьмое утро княжич вынес готовый нож из кузни и протянул его солнцу. Лезвие блеснуло красным. В последний раз пропели волхвы, их лица были темны от бессонницы и усталости, но нож вышел то что надо. Совсем такой же, как у Вовки под подушкой…

Под подушкой? Вовка проснулся и нащупал нож.

– Вот ты какой, – прошептал он, – особенный…

Наступило утро, туманное и пасмурное.

Оттепель.

Вовка, спустив ноги с кровати, рассматривал дедов нож. Тот или не тот, гадал он.

Родители собрались уезжать. Спросили: «Вы с нами?»

Вовка покосился на Мишку, тот смотрел на него упрямо. Перевел взгляд на Лешу. Но тот был безмятежен, сидел за столом, ел булку и улыбался.

– Я, наверное, останусь, – Вовка постарался говорить равнодушно, – а Мишу захватите с собой.

– Че это? – вырвалось у Мишки.

Родители рассмеялись:

– Гонишь друга? – спросил отец.

– Да нет… я… в общем… я думал, ему тут скучно, – промямлил Вовка.

– И ничего не скучно, – Мишка засопел от обиды. Ясное дело, уезжать ему не хотелось. Странный человек, его чуть волколаки не погрызли, друг у него – оборотень, а ему – хоть бы хны!