На краю могилы - Фрост Джанин

Его враждебность настолько меня ошеломила, что я изумленно моргнула. Кости же не стал тратить время на размышления, и пока я подыскивала подходящий ответ, схватил Джэна за горло.

— Попробуй оскорбить ее одним только словом, и я потеряю остатки терпения! — прорычал он. — Если бы не она, мы бы все погибли. Или ты забыл об этом?

Фиолетовые глаза Джэна сверкнули изумрудным огнем.

— Зато я не забыл, из-за чего мы оказались втянуты в эту войну. Из-за нее! Ее раны можно излечить, но нашим друзьям, лежащим в соседней комнате, уже ничто не поможет, Криспин! Сколько еще жизней потребуется, чтобы успокоить раненую гордость женщины…

— Нет, Кости.

Менчерес появился неизвестно откуда в самый нужный момент. Раздался резкий хруст, что-то мелькнуло, и Кости отлетел в сторону, но без одной руки. Мой вопль заглушил удивленный крик прибежавшего на шум Заступа.

Джэн, оцепенев от шока, смотрел на руку, все еще цеплявшуюся за его шею и уже начинавшую усыхать. Я бросилась к Кости, но он, минуя меня, подошел к Менчересу.

— У тебя есть веская причина, мешать мне защищаться от оскорблений, грандсир?

Я затаила дыхание. Если Кости схватится с Менчересом, разверзнутся все пучины ада.

— Ты чуть не оторвал Джэну голову, — ответил Менчерес. — Позже ты пожалел бы об этом по многим причинам. Мне кажется, мы дали Патре достаточно поводов торжествовать. Ни к чему еще больше сокращать наши ряды.

Стычка ошеломила Джэна. Он тряхнул головой, словно пытаясь привести мысли в порядок, затем посмотрел на меня и перевел изумленный взгляд на Кости.

— Боже, Криспин, я не понимаю, что на меня на шло, — выдохнул он. — Я не хотел на вас набрасываться. Прошу прощения у вас обоих!

Кости попытался пригладить пальцами волосы, но, увидев, что конечность отросла только наполовину, скептически хмыкнул:

— Эта рука служила мне двести сорок семь лет. Не думал, что лишусь ее, пытаясь оторвать тебе голову. Знаешь, мне надо прийти в себя.

— Сейчас это необходимо всем нам, — добавил Менчерес.

— Да, — согласился Кости, и от его взгляда у меня по спине побежали мурашки. — Особенно тебе, грандсир, потому что пора покончить с этой проблемой.

В комнату вошел Влад. Он огляделся, отметил напряженные, взгляды Кости и Менчереса и молча сел.

— Я знаю, о чем ты думаешь, — устало произнес Менчерес. — И снова повторяю: я не могу этого сделать.

Кости встал прямо перед ним:

— Ситуация такова, что ты либо она должны погибнуть, и очень скоро. Как бы ты ни относился к Патре, какие бы таинственные видения ни получал от судьбы, чтобы в последний момент все исправить, ты должен понимать происходящее как никто другой. Ты учил меня не сомневаться в твоих видениях, а сейчас тешишь себя надеждой на ошибку. Но ошибки не было, и необходимо положить этому конец, потому что ты отвечаешь за благополучие своего рода, а теперь еще и моего.

Его слова меня озадачили. Насколько мне было известно, Менчерес не прятал Патру в задней комнате. Как он может положить конец войне? На чем настаивает Кости? Влад, перехватив мое недоумение, наклонился ближе:

— Как же ты не понимаешь, Кэт? Когда Патра поймала тебя в смертельный кошмар, кто помог от него избавиться? А прошлой ночью кто знал, что единственный способ победить зомби — уничтожить находившийся в доме маяк? Только Менчерес. Если уж он настолько хорошо знаком с заклинаниями, чтобы понимать, как они действуют… значит, ему известно и как их наложить.

Одного взгляда на пепельно-бледное лицо Менчереса хватило, чтобы убедиться в правдивости слов Влада.

В следующее мгновение я оказалась лицом к лицу с Менчересом:

— Ты должен! Она не намерена останавливаться! Или ты предпочитаешь погубить всех, кто тебя окружает? А так оно и будет, если ты ничего не сделаешь.

— А ты бы смогла? — накинулся на меня Менчерес. — Если бы речь шла о Кости, смогла бы ты определить цену его жизни? Смогла бы с такой же легкостью отправить его в могилу?

Он умолк, продемонстрировав такие сильные чувства, о каких я и не подозревала. И вдруг я все поняла. Он все еще любит Патру, несмотря ни на что. Бедняга!

Я стала тщательно подбирать слова:

— Я не могу утверждать, что понимаю, насколько это для тебя трудно, Менчерес. Будь это Кости, меня бы тоже терзали сомнения. Но… — Я помолчала и посмотрела на любимого мужчину. — Если бы ты зашел так далеко, что попытался — и осуществил свою попытку, убить тех, кого я люблю, если бы ты дал понять, что не остановишься, пока не уничтожишь меня и всех, кто мне дорог, то я бы тебя убила.

Кости не отвел взгляда, и слабая улыбка тронула его губы.

— Молодчина!

Затем он снова повернулся к Менчересу.

— Я не могу предложить тебе никакого утешения, кроме одного: смерть Патры будет быстрой. Она не заслуживает этого, и я поклялся, что буду долго и жестоко пытать каждого, кто участвовал в заговоре против моей жены, но ради тебя я отступлю от своего слова. Если ты сам сделаешь то, что должен сделать.

В глазах Менчереса сверкнул зеленый огонь, аура налилась такой силой, что я отшатнулась.

— Ты мне угрожаешь?

Кости не дрогнул:

— Я — соправитель твоего рода, и я заявляю о своих намерениях по отношению к тому, кто погубил наших людей. Ты должен помнить, на чьей ты стороне. Неужели ты не видишь, что Патра делает ставку на твою нерешительность?

Менчерес долго ничего не отвечал. Взгляды всех присутствующих в комнате были прикованы к его лицу. Наконец он поднялся, распространяя вокруг себя угрозу_, словно птица, развернувшая крылья.

— Быть посему! Прошлой ночью Патра натравила на нас обитателей могил. Сегодня мы ответим ей тем же.

На бесконечно синем небе заблестели звезды. Менчерес, скрестив ноги, сидел в самом центре лужайки. Чтобы большая скатерти не намокла, мы предварительно расчистили снег. Эта картина — Менчерес в середине лужайки, дюжина вампиров за его спиной и кости павших, выложенные на белой льняной скатерти, — напомнила мне сцену из «Последнего ужина».

Никто из нас не знал, что должно было произойти. После своего загадочного заявления Менчерес приказал приготовиться к бою и собраться на поляне после захода солнца, а потом удалился в свою комнату. Я почти ждала его бегства через чердачное окошко, но Кости был уверен в обещании Менчереса и оказался прав.

Незадолго до этого я позвонила Дону и предупредила, что этой ночью должно что-то произойти. Может быть, на этот раз он найдет лучшее объяснение, чем мини-землетрясение и оползни. Но проблема втом, что я не могла сказать, где состоится событие. И в какое время. И в чем именно оно будет заключаться. Как не могла предоставить и никаких других деталей, знание которых помогло бы ему уменьшить вероятность постороннего вмешательства и шумихи в средствах массовой информации.

Что ж, никаких подробностей я не знала, но делилась, чем могла. Раздражение Дона было мне вполне понятно. Я извещала его, что вторую ночь подряд ожидается нашествие оживших мертвецов, но не могла сказать, будут они выползать из могил или посыплются с неба. Конечно, Дон имел право злиться. А у меня были другие проблемы, кроме сохранения в тайне существования вампиров. Я хотела остаться в живых. И потому приготовилась к бою: поверх черного эластичного костюма навесила несколько кинжалов, пристегнула меч, пистолеты, заряженные серебряными пулями, и даже пару гранат.

— Я хочу, чтобы вы все хранили молчание, — сказал Менчерес, впервые обращаясь к нам после того, как уселся перед разложенными костями. — До тех пор, пока я не закончу.

И как, интересно, мы об этом узнаем? Будет финальный поклон? Или разверзнется земля, а из-под нее полезут чудовища? Воспоминания об ужасных, полусгнивших зомби вызвали у меня дрожь. Если я и не увижу их целую вечность, буду рада.

В воздухе что-то изменилось, и мое внимание вернулось к египетскому вампиру. Он наклонил голову, длинные волосы скрыли лицо, но сквозь черные прямые пряди пробивалось зеленое сияние. Сидевший рядом Кости вздрогнул, и я украдкой посмотрела на него. Он полностью сосредоточился на Менчересе. Я тронула руку Кости и чуть не вскрикнула, получив электрический разряд. Не знаю, что делал Менчерес, но его действия затрагивали и Кости. После обмена кровью между вампирами установилась прочная связь. И это меня беспокоило, хотя я и сама не знала почему.