Лана Синявская - Железная Дева

Ведьма была настолько зачарована этим зрелищем, что не заметила еще одного человека, бесшумно появившегося в комнате. Мне показалось, что у меня начинается предсмертный бред, потому что этим человеком, как мне показалось, был Тим. В руках он сжимал пистолет. Или нет, не пистолет, что-то гораздо большее по размеру. Конечно, в бреду все предметы кажутся неправдоподобными большими или меньшими, чем на самом деле. Откуда-то издалека я услышала громкий назойливый треск, посыпались искры, ведьма вдруг взмахнула руками, словно собиралась взлететь, но не взлетела, а наоборот, упала лицом вперед, прямо в наполненную кровью ванну.

А потом я потеряла сознание.

Возвращение в реальный мир было мучительным, как будто кто-то выталкивал меня из самой глубины мутного озера на поверхность. С большим трудом разлепив тяжелые веки, я увидела яркий свет, который невыносимо резал глаза, и застонала.

– Доченька! Ты вернулась! – Раздался незнакомый голос. Я снова открыла глаза и увидела склоненное лицо женщины в белом. Голубые глаза в лучиках морщинок смотрели на меня с жалостью.

– Кто вы? – Прошелестела я. Эти два слова отняли последние силы и я снова погрузилась в небытие.

Когда сознание вернулось в следующий раз, я все еще испытывала сильную боль во всем теле, но глаза открыть смогла и даже узнала ту же самую женщину возле своей постели.

Она почувствовала мой взгляд и ласково улыбнулась, затем протянула руку, от которой восхитительно пахло душистым мылом и убрала с моего разгоряченного лба прилипшую прядь волос.

– Ну вот и хорошо, вот и умница. – Сказала женщина. Мне так не хотелось, чтобы она убирала руку и она как будто поняла, положив мне на лоб прохладную ладонь.

Поправлялась я медленно. Медсестра рассказала мне, что я четыре дня пролежала без сознания. Врачи даже боялись, что мне не выбраться, но я все же улизнула от смерти и теперь возвращалась к жизни, хотя это требовало неимоверных усилий.

Говорить я смогла только через три дня после того, как очнулась, но из-за сорванных связок, голос больше походил на шипение. Врачи на мой вопрос, смогу ли я когда-нибудь разговаривать как прежде, отвечали уклончиво. Но я смогла. Постепенно голос возвращался ко мне. Так же как и силы.

От той же доброй сиделки, которая почти не отходила от меня и кормила с ложечки жидким супом, уговаривая как несмышленого ребенка, я узнала, что спасенные мной девочки тоже идут на поправку. Их состояние стабилизировалось и врачи больше не опасаются за их жизни.

Как-то раз мне принесли огромную корзину фруктов и букет поздних астр. Сиделка прочла мне вложенную записку:

«Спасибо за дочку, Лиза. Поправляйся. Ждем тебя с нетерпением. Ты нам теперь как родная. Семья Сазеевых.»

Пускать ко мне посетителей стали намного позже. И первой прорвалась неугомонная Янка. Она завалила меня апельсинами и даже пронесла контрабандный арбуз, который торжественно водрузила на тумбочку.

– Ну, Лисица, заставила ты нас поволноваться. – Выпалила она, гневно сверкая глазами. – Черт бы побрал эту ведьму! И кто бы мог подумать? Такая классная тетка. И чего ей только не хватало, задрыге?

– Молодости. – Прошептала я. – Ей уже стукнуло пятьдесят четыре, а она очень боялась потерять красоту. И решила, что может сохранить ее ценой чужих жизней. Ей это почти удалось.

– А вот хрен ей, заразе. – Ухмыльнулась Яна. – Будет теперь стареть как все. Только в камере.

– Она жива?! – Вытаращила я глаза.

– Живехонька. Такую стерву разве убьешь? Только для нее лафа закончилась. Менты ее стерегут как зеницу ока. И не только из-за того, что боятся, как бы она не удрала. Общественность спит и видит, как бы разорвать ее на части.

– Удивительно. Пожалуй, для нее самое страшное наказание это продолжать жить и видеть, как покрывается морщинами лицо и дряхлеет тело. Для нее это страшнее смерти. И она это заслужила.

Янка навещала меня каждый день, но однажды вместо нее на пороге палаты я увидела того, кого уже и ждать перестала. Тим остановился у двери, неловко держа в руках небольшой пластиковый пакет и не отрывая от меня глаз. Потом, будто опомнившись, шагнул вперед и протянул пакет мне.

– Что это? – Спросила я.

– Кофе. Тебе ведь здесь не разрешают. А я знаю, ты без него не можешь…

– С ума сошел. – Рассмеялась я. – Но все равно спасибо.

Он присел на краешек кровати и снова уставился на меня.

– Это ты меня вытащил из этой штуковины? – Спросила я.

Он содрогнулся и кивнул.

– Наверное, видок у меня был еще тот?

– Я думал, что ты умерла. – Тихо сказал он и опустил голову.

– Ты же сам говорил, что лисы живучие. – Напомнила я. Он усмехнулся. – Как Инна?

– Поправляется. Врачи разрешили забрать ее домой.

– Значит… значит вы уезжаете? – Выдавила я, сама удивляясь тому, что эта новость огорчает меня до слез.

– Нам пора. Отец уже нанял для нее лучших врачей и все такое… Кстати, он просил тебе передать. – Тим достал из кармана пластиковую карту и протянул мне. – На твое имя открыт счет в банке. На нем двадцать тысяч баксов. И не вздумай отказаться! Быстро добавил он, заметив выражение моего лица.

Он снова надолго замолчал, а потом неожиданно сказал:

– Я тебя во сне видел.

– Могу себе представить, что это был за кошмар. – Смущенно засмеялась я.

– Почему кошмар? Нет. Совсем даже наоборот.

– Надеюсь, в твоем сне я выглядела получше чем сейчас?

– Ты была очень красивая. – Серьезно сказал он.

– И что я делала?

Теперь засмеялся он:

– Лучше тебе этого не знать.

Мы снова замолчали. Наконец он тряхнул головой, словно сбрасывая наваждение и решительно поднялся.

– Ну, я пошел.

– Конечно.

– Удачи тебе.

Я попыталась, чтобы улыбка выглядела как натуральная. Когда он вышел из палаты, аккуратно прикрыв за собой дверь, я прошептала в пустоту:

– И тебе тоже удачи.

И заплакала.

Когда мне разрешили ходить, я первым делом разузнала, в какой палате лежит Оксана и отправилась к ней.

Девочка все еще была без сознания, хотя ее состояние заметно улучшилось. Я просидела возле нее больше часа, прислушиваясь к слабому дыханию. С этих пор я приходила сюда каждый день.

Я садилась на ее постель и начинала негромко с ней разговаривать. Я рассказывала ей обо всем на свете. О том, как она выздоровеет и начнет готовиться к поступлению на курсы модельеров, как она станет самым знаменитым дизайнером, поедет в Париж и будет устраивать собственные показы. Лучшие манекенщицы мира будут демонстрировать ее наряды, а весь мир будет рукоплескать ей.

Я говорила и говорила, надеясь, что она слышит меня, пусть даже и не может ответить.