Ночь, когда Серебряная Река стала Красной (ЛП) - Морган Кристин

Мина, Салил и ушастый правдоруб покачали головами. Альберт колебался, вопросительно глядя на них, но потом пожал плечами. Веснушчатый правдоруб обменялся тревожным, встревоженным взглядом с Эмметом.

"Когда у нас будет еще один шанс?" Салил развела руками. "Иначе нам не дадут уйти".

"Нам тоже", - сказала Мина. "Ну же, Эммет Прайс, не будь желторотым".

"Я не желторотик!" Он, правда, жалел, что его голос снова не стал писклявым, но, по крайней мере, он не заикался, и считал, что это уже кое-что.

Веснушка, также уязвленный в своей гордости, разжал кулак и стукнул им по центру своей серой груди, как бы показывая, что он тоже не желторотик. Бак-Тут одобрительно похлопал его по плечу.

"И мы проделали такой путь", - сказал Альберт Эммету.

Тот вздохнул. "Отлично. За десять центов, за доллар".

"Хороший человек!" Коди покопался в карманах, под камешками, и достал пачку сассафрасовых конфет. Он передал их всем. Поначалу "правдорубы" не были уверены, что они им понравятся, но вскоре сладости произвели благоприятное впечатление.

Пока они ждали, Альберт открыл свой ранец с кукурузным печеньем и сушеными яблоками. Салил достала из сумочки плоские круглые вафли из льняного семени и меда, которые оказались хрустящими, рассыпчатыми и довольно вкусными, хотя и застревали в зубах, и кусок мягкого сладковатого сыра. У Веснушки был почти полный котелок воды, чтобы дополнить флягу Альберта, так что они устроили себе небольшой перерыв на еду, собравшись в шелестящей траве.

Музыка гармоники и банджо или гитары уже давно стихла, а остальные участники карнавала вскоре разошлись по своим повозкам и палаткам. На короткое время сквозь щели пробивались отблески свечей или ламп, которые гасли одна за другой.

На территории лагеря пламя угасло до угольков, за исключением тех мест, где двое мужчин стояли на страже с оружием наготове, но их позы были легкими и беспечными. Время от времени один из них вставал и прохаживался вокруг, подбрасывал в костер еще несколько палок, возможно, отходил в сторону, чтобы отлить.

Третий мужчина, лежавший рядом с лошадьми, храпел так громко, что семеро могли слышать его отсюда. Сами лошади изредка взбрыкивали или фыркали. Но за исключением этих звуков, а также шелеста ветра и перьев пролетающей над головой птицы, ночь оставалась тихой.

Эмметт только начал чувствовать подступающую сонливость, только начал с нежностью думать о своей постели, а потом, с тоской, о долгой дороге назад, которая еще впереди, когда бы ни закончилось это приключение, когда Коди снова прервал непрекращающуюся болтовню Мины.

Она была на высоте, говорила тихо, но при этом быстро, как любой стрелок, засыпая Салил вопросами. К ее чести, девушка-правдоруб держалась молодцом, даже не смотря на шокированные и осуждающие взгляды своих спутников.

Нет, на самом деле они не ели мяса, разве что рыбу. Рыбу или яйца диких птиц. Они держали несколько овец для шерсти, из которой также получали молоко для производства масла и сыра, но не забивали их на мясо. Что же происходило, если овца умирала каким-то другим способом? Ее заворачивали и хоронили, как и всех остальных.

Эммету это показалось расточительством, не говоря уже о том, что это было странно. Но, в конце концов, это были правдорубы, так что кто он такой, чтобы знать?

А что касается женщин, имеющих больше одного мужа? Как это...

"Мина, прекрати сейчас же", - сказал Коди. Он уже дважды пытался, и оба раза она отшивала его, напоминая, что их мама непременно захочет, чтобы она спросила, может даже написать об этом в газету "Сильвер Ривер"!

Что также не совсем понимал Эмметт, учитывая предполагаемую секретность их пребывания здесь; какой смысл пробираться тайком, рискуя этими порками, если Мина просто повернется и расскажет обо всем их маме?

"Я просто..."

"Ты просто навострила уши, и, черт возьми, похоже, там так тихо, как только может быть". Он поднялся на ноги, счищая грязь с сиденья брюк. "Пойдем."

Сонливость Эммета прошла, сменившись тревогой, но он последовал примеру остальных, и они подошли ближе. Один из дежуривших мужчин что-то выстругивал, его напарник был погружен в книгу. Ни один из них не шелохнулся, когда семь маленьких теней проскользнули в дремлющий лагерь.

Из одной из повозок доносились звуки медленного скрипа и низкие стоны. Коди подавил ухмылку. Эмметт покраснел. Из другой повозки доносился храп, гораздо более легкий, чем у человека, прилегшего возле лошадей. Слабый свет, возможно, от одной свечи, мерцал сквозь ставни третьего окна.

Вблизи красочные рисунки и украшения были гораздо более заметны. Столбы держали высокие полотняные флаги-баннеры, на которых были изображены некоторые действия. На одном из них была изображена огромная, громадная фигура, поднимающая над головой локомотив - Человек-гора! На другом был изображен человек в сомбреро и серапе с завязанными глазами, с шестью пистолетами в каждом кулаке - Слепой Бандито! А здесь, изящный и гладкий, в позе дуэли на мечах, плакатный образ Смертоносного Лотоса! А вот, подняв руки к сонму темных птиц, юная девушка в индейском одеянии с бахромой и бисером - принцесса Воронье Перо!

"Эй, это та самая девушка, которую мы видели раньше", - прошептал Альберт. "Та, что играла с собакой".

Коди кивком подтвердил его слова, но его внимание было приковано к другому месту. Он как можно тише направился к чему-то, что было похоже не столько на вагон, сколько на армейскую крепость на колесах. Прочное, укрепленное, без окон, оно имело дверь в каждом конце, к которой вели откидные лестницы. Над ближайшей дверью высокими буквами было написано: Галерея гротесков, а надпись поменьше гласила "Десять достопримечательностей за десять центов" и "Входите, если осмелитесь!

На каждой из длинных сторон вагона располагались чудовищные иллюстрации и аляповатые надписи желтого, кроваво-красного, болотно-зеленого и мертвенно-черного цвета: Ошибки природы! Ужасы из глубин! Ужасы, преследующие ночью! Бесчеловечные мерзости! и так далее.

На дверной защелке висел навесной замок размером с Техас, и Коди с отвращением поскреб землю носком ботинка. "Орехи", - пробормотал он. "Заперто крепче, чем панталоны монашки".

"Может, вон там?" Альберт указал на соседний большой шатер, створки которого были откинуты, чтобы открыть то, что казалось рядами занавешенных неглубоких стойл для пони, стоящих друг напротив друга на полу, устланном соломой. Рядом с отверстием на подставке висела табличка с надписью: Бесплатный бонус аттракциона: Экзотические экспонаты!

"Что там?" - прошептала Мина, толкая Коди под локоть.

"Давай узнаем!" Он огляделся вокруг в поисках подтверждения. "Да?"

"Да", - сказал Альберт.

"Да", - сказал Салил, когда Бак-Тут энергично кивнул.

Веснушка и Эмметт обменялись взглядами, обвинение в "желтизне" все еще напоминало шлепок от школьной линейки. Они оба тоже кивнули, хотя и не так энергично.

Это означало, что нужно было заглянуть в огонь костра, но читающий человек стоял к ним спиной, а резчик пошел отлить, поэтому они быстро перебежали через открытое пространство в палатку. Если не считать слабого хруста соломы под их шагами - она была довольно свежей, еще не зеленой, но еще не сухой и не ржавой, - внутри палатки было тихо, безмолвно и кромешно темно. Ничто не двигалось, ничто не дышало, кроме них семерых.

"Не видно, если постараться", - сказала Мина. "Может, подглядеть в щель фонаря?"

"Лучше не надо", - сказал Коди. "Не хочу, чтобы они заметили. Дай глазам немного отдохнуть".

Вскоре глаза приспособились к свету, который просачивался внутрь. Всего было шесть занавешенных кабинок, по три на сторону с дорожкой посередине. Сами стойла представляли собой обычные сколоченные доски, а занавески были простыми покрывалами. Никаких знаков или чего-то подобного, указывающих на то, что может находиться за ними, не было, и Эмметт почувствовал, как по его позвоночнику снова пробежала тревожная дрожь.