Кристофер Мур - Грязная работа

И он ускакал на склад и запрыгал вверх по ступеням.

— Мне все равно записка для школы нужна, — крикнула ему вслед Лили, но Чарли уже несся по кухне, мимо обширной русской женщины, которая подкидывала на руках его малютку Софи, — прямо в спальню; а там схватил с тумбочки блокнот, который всегда лежал у телефона.

Его собственным угловатым почерком в блокноте значилось имя Уильяма Крика, а под ним — цифра 12. Чарли грузно опустился на кровать, держа блокнот в руке, словно пробирку со взрывчаткой.

У него за спиной раздалась тяжелая поступь миссис Корьевой — она зашла за ним следом в спальню.

— Мистер Ашер, что не такой? Вы бежил, как подпаленный медведь.

И Чарли — будучи бета-самцом, а за миллионы лет у них развился стандартный бета-ответ на все необъяснимое, — ответил:

— Они хотят моей смерти.

Когда в лавку вошел почтальон Стефан, Лили подправляла колер ногтей черным «Волшебным маркером».

— Ну как оно, Мгля? — спросил он, извлекая из сумки пачку корреспонденции.

Сорокот, низенький, мускулистый и черный. Носил темные очки-обод — но почти неизменно сдвигал их к макушке, поверх волос, заплетенных в тугие початки. Лили к нему относилась неоднозначно. Он ей нравился, потому что называл ее Мгля — сокращение от Мглива Эльфокусс: под таким именем она получала в лавке всю почту; но поскольку Стефан был жизнерадостен, да и люди ему, похоже, нравились, Лили ему очень не доверяла.

— Надо расписаться, — сказал он, протягивая электронный планшет, на котором она выцарапала «Шарль Бодлер» — с изысканным росчерком и даже не глянув.

Стефан шлепнул корреспонденцию на стойку.

— Опять одна работаешь? А где все?

— Рэй на Филиппинах, у Чарли травма. — Она вздохнула. — Все бремя мира на моих плечах…

— Бедный Чарли, — сказал Стефан. — Говорят, хуже нет, чем вот так супружницу потерять.

— Ага, и это тоже. Сегодня у него травма, потому что он увидел, как на Коламбусе парня задавило автобусом.

— Слыхал. Выкарабкается?

— Блядь, да откуда, Стефан, его же автобусом задавило. — Лили впервые оторвала взгляд от ногтей.

— Я в смысле — Чарли. — Стефан подмигнул, хотя посмотрели на него сурово.

— Ох, ну он же Чарли.

— Как мелкая?

— Очевидно, протекает вредоносными веществами. — Лили помахала у себя под носом «Волшебным маркером», словно тот мог заглушить аромат дозревшего младенца.

— Значит, все хорошо, — улыбнулся Стефан.

— На сегодня все. У тебя мне чего-нибудь есть?

— Вчера приняла красные виниловые платформы. Мужские, десятый размер.[7]

Стефан коллекционировал винтажную одежду сутенеров семидесятых. И Лили полагалось отслеживать, что поступает в лавку.

— Высота?

— Четыре дюйма.

— Низковысотные, — произнес Стефан, как будто это все объясняло. — Ну бывай, Мгля.

Лили помахала ему на прощанье «Волшебным маркером» и принялась сортировать корреспонденцию.

В основном счета, пара флаеров… а вот один толстый черный конверт — похоже, книга или каталог. Адресован Чарли Ашеру «попечением» магазина «Ашеровское старье», а штемпель гласил, что отправлено это с Плутонова Брега Нощи,[8] который, очевидно, располагался в каком-то штате на букву П.

(Лили полагала географию не только смертельно скучной для ума, но и — в век Интернета — совершенно излишней.)

Разве не вверено сие попечению «Ашеровского старья»? — рассуждала Лили.

И разве она, Лили Мглива Эльфокусс, не сидит за стойкой, единственный работник — о нет, фактически управляющий вышеозначенного заведения, торгующего подержанным товаром?

И разве не вправе она — нет-нет, разве не обязана она вскрыть конверт и избавить Чарли от раздражения при выполнении сей задачи? Вперед же, Эльфокусс! Судьба твоя предрешена, ну а если и не судьба, то уж наверняка отыщется благовидная отмазка, что на языке политики одно и то же.

Из-под прилавка она вытащила усыпанный драгоценностями кинжал (камни оценены в сумму, превышающую семьдесят три цента), взрезала конверт, вытащила книгу — и влюбилась.

Обложка была блестящей, как у детской книжки с картинками, а иллюстрация на ней изображала ухмыляющегося скелета с крохотными людишками, нанизанными ему на пальцы: все они, похоже, веселились как никогда в жизни, будто наслаждались каким-нибудь аттракционом на карнавале, только в программу поездочки в данном случае входило пробитие зияющей дыры в груди. Праздник, а не картинка: много цветочков и леденцов, яркие краски, в духе мексиканских народных умельцев. Название — «Великая большая книга Смерти» — значилось поверху жизнерадостными буквами, сложенными из человеческих бедренных костей.

Лили открыла книгу на первой странице, к которой скрепкой была прицеплена записка:

Это должно все объяснить. Простите меня. — МС.

Лили отстегнула листик и раскрыла книгу на первой главе:

«Итак, теперь вы Смерть: вот что вам потребуется».

Ей же больше не потребовалось ничего. Это, весьма вероятно, наиклевейшая книжка, что вообще ей попадалась. И, разумеется, боссу такое ни за что не оценить — особенно в его нынешнем состоянии обострившегося невроза. Лили сунула книжку в свой рюкзак, затем порвала записку и конверт на мелкие клочки и захоронила их на самом дне мусорной корзины.

— Джейн, — сказал Чарли, — события последних недель убеждают меня, что жизни в известном нам виде угрожают некие гнусные силы или люди — неопределимые, но оттого не менее подлинные. Не просто угрожают, а намерены расплести самую ткань нашего бытия.

— И поэтому я должна питаться белой горчицей?

Джейн сидела за стойкой в кухне у Чарли и ела из пачки коктейльные сосиски «Маленькие копчушки», макая их в фирменный горшочек английской горчицы.

Малютка Софи сидела на означенной стойке в этой своей штуковине — помеси детского автомобильного сиденья, плетеной колыбельки и шлема имперского штурмовика.

Чарли расхаживал по кухне, для вескости подчеркивая очевидные замечания взмахами сосиской.

— Во-первых, тот мужик в палате Рэчел, который таинственно исчез с пленок.

— Это потому, что его там и не было. Смотри, Софи нравится белая горчица, как тебе.

— Второе, — продолжал Чарли, невзирая на упорное равнодушие сестры, — все это барахло в лавке, что светилось, будто радиоактивное. Не суй это ей в рот.