Стенающий колодец - Монтегю Родс Джеймс

Воздух колыхался от жары. Гладкое море отливало металлическим блеском. Ни порыва ветерка. И когда они поднялись на вершину, то, совершенно измученные, легли на горячую траву.

– Его не видно, – заметил мистер Хоуп Джонс, – но надо отдохнуть. Вы все устали… не говоря уже обо мне. Смотрите в оба, – продолжил он через минуту. – Кажется, кусты шевелятся.

– Да, – подтвердил Уилкокс, – я тоже вижу. Глядите… нет, это не он. Там еще кто-то голову поднимает, видите?

– Мне тоже так показалось, но я не был уверен.

На мгновение наступила тишина. А потом…

– Это он, точно, – сказал Уилкокс, – перелезает через изгородь с той стороны. Видите? С чем-то блестящим в руке. Наверное, с бидоном.

В ту же секунду Алджернон, который глядел на поле, вытаращив глаза, завизжал:

– Что там? На четвереньках… женщина. Я не хочу на нее смотреть! Не хочу, чтоб это случилось! – И он откатился в сторону и вцепился в траву, пытаясь зарыться в нее лицом.

– Немедленно прекрати! – закричал мистер Хоуп Джонс, но успеха его приказ не возымел. – Послушайте, – сказал он. – Я должен спуститься туда. Уилфред, оставайся здесь и успокой этого мальчика. А ты, Уилкокс, беги в лагерь за помощью.

И они оба побежали. Уилфред остался с Алджерноном и изо всех сил старался успокоить его, но он и сам чувствовал себя не лучше. Время от времени он бросал взгляд на поле.

Он видел, как мистер Хоуп Джонс быстро спустился вниз, а потом почему-то остановился, посмотрел вверх, вокруг и быстро свернул в другую сторону!

Зачем он это сделал?

Уилфред перевел взгляд на поле и увидел кошмарную фигуру в черных лохмотьях, меж которых гремело что-то белое, голова под бесформенной женской шляпой болталась из стороны в сторону на длинной тощей шее. Существо махало руками в направлении приближающегося спасателя, словно пытаясь отогнать его, и между ними так сильно дрожал и колыхался воздух, как он еще в жизни не видывал. И когда он глядел туда, то чувствовал, что голова у него сильно кружится, и он догадался, что именно ощущал сейчас человек, который находился так близко от фигуры.

Он быстро отвел от них взгляд и увидел, что к соснам быстро направляется Стэнли Джадкинс, причем совершенно как скаут, четко печатая шаг, – очевидно, он старался не наступать на сломанные ветки и не зацепиться за ежевику. Несмотря на то, что он ничего не видел, он, по-видимому, опасался засады и пытался идти бесшумно.

Уилфред все это видел, и видел он еще кое-что. Страшный холод и ужас ощутил он в груди, когда заметил, что посреди деревьев кто-то ждет, а потом заметил, что с другого конца поля прямо по следам медленно ступает еще кто-то… страшная черная фигура, оглядывающаяся по сторонам – в точности, как рассказывал пастух. Но самой ужасной фигурой была четвертая – на этот раз несомненно мужчина, – он поднялся из кустов в нескольких ярдах позади несчастного Стэнли и неуверенно, как то казалось, пополз на четвереньках по следам. Жертва была окружена со всех сторон.

Уилфред не знал, что делать. Он схватил Алджернона и начал его трясти.

– Вставай! – закричал он. – Кричи! Кричи, как можно громче! Если бы у нас был свисток!

Алджернон взял себя в руки.

– Есть свисток, – доложил он. – Уилкокса. Он, наверное, его уронил.

И один закричал, а другой засвистел. В неподвижном воздухе эти звуки достигли слуха Стэнли. Он оглянулся… и раздался такой пронзительный и страшный крик, что любой подскочил бы, а не только эти мальчики на холме.

Но было слишком поздно.

Фигура на четвереньках позади Стэнли прыгнула на него и поймала за руку. Та жуткая, что размахивала руками, снова всплеснула ими, но теперь торжествуя. Та, что пряталась меж деревьями, затопала, волоча ноги, вперед и вытянула перед собой руки, будто хотела во что-то вцепится. А та, что находилась дальше всех, ускорила шаг и стала с ликованием трясти головой. Мальчики, затаив дыхание, молчали и только наблюдали за ужасным поединком мужчины и его жертвы. Стэнли оборонялся единственным оружием – бидоном. Поля драной черной шляпы слетели с головы существа, и на свет появился белый череп с пятнами – по-видимому, клочками волос. К этому времени одна из женщин добралась до них и стала тянуть веревку, которая была намотана вокруг шеи Стэнли. Вдвоем они быстро одолели его – жуткий крик прекратился, и все трое исчезли среди кучки деревьев.

И все же через мгновение появилась надежда, что спасение все-таки придет: мистер Хоуп Джонс большими шагами быстро двинулся вперед, потом вдруг остановился, оглянулся, потер глаза и побежал дальше. Более того, мальчики увидели, что не только большой отряд из лагеря несется к ним, но что и пастух мчится вверх по склону другого холма. Они стали махать руками, кричать, бегать то туда, то сюда. Он ускорил свой бег.

И снова мальчики взглянули на поле. Но там никого не было. Но что там среди деревьев? Неужели туман поднимается? Мистер Хоуп Джонс перелез через изгородь и стал продираться сквозь кусты. Запыхавшийся пастух остановился рядом с ними.

– Они поймали его! Среди деревьев! – повторяли они вновь и вновь.

– Что? Он все-таки пошел туда? Несмотря на то, что я ему сказал? Бедняга! Бедняга!

Он бы еще что-нибудь сказал, но его прервали другие голоса. Появился спасательный отряд. Быстро перебросившись словами, все рванули вниз с холма.

Только они оказались в поле, как тут же встретили мистера Хоупа Джонса. На своем плече он нес тело Стэнли Джадкинса. Он срезал веревку, на которой тот висел, еще подергиваясь. На теле не было ни капли крови.

На следующий день мистер Хоуп Джонс вооружился топором и отправился к полю с намерением вырубить каждое дерево и сжечь каждый куст. Вернулся он с отвратительной раной на ноге и со сломанным топорищем. Ни искры не удалось ему раздуть, ни следа от удара топора оставить на дереве.

Я слышал, что население Стенающего колодца теперь состоит из трех женщин, мужчины и мальчика.

Алджернон де Монморанси и Уилфред Пипсквик пережили сильное потрясение. Оба они тут же покинули лагерь, а те, кто остался, ходили с унылым видом, правда, не очень долго. Первым, кто пришел в себя, был Джадкинс-младший.

Вот вам, джентльмены, история карьеры Стэнли Джадкинса и частично Артура Уилкокса.

Прежде, я думаю, ее никогда