Нина Бархат - Садовник (история одного маньяка)

Но сама тень улыбки быстро слетела с губ. Смертельный холод, исходивший от него, пробирал до костей, сковывал движения, замедлял мысли…

- А во второй-то раз, Эд, - зачем?! Нормальная же была девчонка! - он не обвинял - недоумевал. - Знаешь Митю Климова? Да не знаешь, конечно… А это ее любимый актер. Был. Всю спальню его портретами обклеила! И главное ведь - вылитый ты! - палец опять указал на Эда - на этот раз жестко и прямо. Куцый усмехнулся, и в тонкой прорези пергаментных губ мелькнули желтоватые невозможно длинные клыки… - Забавное совпадение, правда?

Стакан без помощи рук взлетел и опустился, на мгновение задержавшись у его жуткого рта.

«Как же это…?» - пришла мысль. Но она быстро утонула в навалившейся тоске. Эд вдруг осознал правду: никакого наряда за дверями бара нет… что, впрочем, все равно не сулит ничего хорошего…

И тут кончился виски.

Эд даже не успел подумать, хорошо это или плохо, а Куцый уже сделал жест бармену. Парень с необыкновенной расторопностью подскочил к их столу, предусмотрительно вооружившись такой же бутылкой. Посмотрел на Эда. Тот с трудом, как заржавевший автомат, кивнул.

- Второй стакан забрать? - во взгляде бармена сквозило то показное равнодушие, которым люди заменяют лишние, а часто - и опасные вопросы.

Эд чуть заметно покачал головой, и бармен удалился.

Сосед по столу, казалось, вообще не расслышав дурацкого вопроса, уже разливал. Горлышко бутылки плясало, отбивая неровное, тревожное стаккато…

Внезапно заныли зубы, и в зале стало еще темнее.

Куцый щелчком отправил стакан к Эду. Схватил свой и принялся жадно пить - чуть не захлебываясь, причмокивая, как ребенок. Невыносимые багровые глаза были закрыты в наслаждении…

Эд, как зачарованный, смотрел на его левую руку, свободно лежавшую на столе. Вместо коротко остриженных ногтей, блеснувших минуту назад, когда он подзывал бармена, на пальцах Куцего красовались мощные, слегка изогнутые когти, окруженные не то перьями, не то чешуей. В живом, трепещущем свете его ладонь была золотой и отливала металлом. А оттуда - словно с картины художника-сюрреалиста - смотрел ярко-голубой глаз! Кожей ощущалось, как из него сочится напряженное внимание. Бордовая сеть расширенных сосудов проворачивалась вслед за зрачком, изучающим комнату. Глаз уставился на Эда, помедлил мгновение… И разочарованно мигнул.

Куцый вытряхнул последние капли. Рука перевернулась к столу, скрыв чудовищное око. Усилием воли Эд отвел от нее глаза и проглотил свою дозу одним глотком.

«Следователь» завистливо крякнул.

- Ну, сейчас-то, наконец, все у-ста-ка-нилось! - он повертел прозрачный цилиндр, простукивая по нему когтем, разглядывая его, словно в глубинах стекла таилась отгадка. - Смотрю на тебя и радуюсь: своя женщина, свой дом. Нормальная жизнь! И на глупости больше не тянет…

Завораживающая игра света на гранях оборвалась.

- Надеюсь, - брови угрожающе сомкнулись на переносице. - Не тянет же?!

Эд медленно покачал головой, вернув тоскливый взгляд на лестницу.

Теперь мысль о том, что кто-то спустится по ней и заберет его в обычную человеческую тюрьму, казалась недостижимой роскошью! Почти спасением.

Широкой обветренной губой Куцый подхватил край стакана, куснул, задумчиво поперекатывал что-то во рту и захрустел, энергично работая челюстью.

«Лед», - с надеждой подумал Эд.

Но рваный отпечаток огромных резцов на стекле не позволял обмануться.

- А дальше - по накатанной! - голос загремел, переполняя помещение, отражаясь от стен, настигая Эда снова и снова. Ему, сильному мужчине, отчаянно захотелось нырнуть под стол и зажать уши руками!… Только что бы это изменило?

- Заведете собаку, родите спиногрызов и будете жить - долго и счастливо!

(Почему люди в зале спокойны - сидят за столиками и пьют как ни в чем не бывало? Почему не мчатся в ужасе к выходу?!)

- И она уже никуда не денется! - голос ввинчивался в уши, выметая остатки сознания, страха, желания сбежать. Остатки самого Эда. За столом сидела его мертвая оболочка и внимательно смотрела на лестницу пустыми глазами.

- Вот она теперь где у меня! - кошмарный собутыльник бесстыдно развернул ладонь с вращающимся зрачком. Тот уставился на хозяина, издал тонкий писк и зажмурился. - Попалась! - радостно проревел Куцый и врезал взбугрившимся кулаком по столешнице!

Из-за окна гроза отозвалась сокрушительнейшим, необыкновенным по силе раскатом грома!

От этого удара бутылка и стаканы взмыли в воздух. И там застыли, словно в янтаре… А вместе с ними - бильярдные шары, кии, светящиеся плошки, бокалы с разноцветной выпивкой, стулья, оседланные посетителями, бармен в полунаклоне за тарелкой, шарманка и ее костяной хранитель…

Слитным движением делающего успехи алкоголика Куцый опрокинул еще стакан. Рука его слегка дрожала. На лбу выступил мелкий пот, а черты приобрели тяжелую бессмысленность окончательно пьяного…

Но ненадолго.

Миг спустя он ухватился за голову, массируя висок когтистой лапой и нечленораздельно на что-то жалуясь. Огромная, но все еще несоразмерно маленькая по сравнению с гигантским телом, занимавшим целый угол зала, отяжелевшая, покрытая седым пухом голова приподнялась…

Мутный взгляд обежал бар.

Все предметы и люди (нет, восковые куклы!) на стульях грохнулись на свои законные места.

- Твою мать… - Куцый уткнулся в ладонь и испустил глубокий душераздирающий вздох, почти загасивший свечу. - Нет, алкоголь - это все-таки зло…

Открыв лицо, рассеянно глянул на Эда (будто облил жидким металлом). Неубедительно приказал:

- Забудь.

И пространство взорвалось!

Грянул гром - так близко, словно молния расцвела огненным цветком прямо в зале. Смутно различимая на фоне зарницы массивная тень неуклюже рванулась к окну.

А вокруг… людей сметало столами под дальнюю стену с красной портьерой! Колченого катились стулья и элегантно - шары… Пол покрывался предметами, пылью, обломками… Но все перекрыл звон от стойки - феерический фонтан осколков и ароматных напитков залил бар напоследок. Бутылки рвались очередями, парами, соло. Наконец тихо звякнуло что-то уж совсем крохотное…

И воцарилась тишина.

В сполохах далеких молний виднелся провал - ближайшее окно было снесено вместе с рамой и куском кладки. Груда кирпича, щебня и крупной глиняной крошки высилась с другой стороны - на улице…

Бармен очнулся первым. Застигнутый бедствием у стены - пригвожденный к ней штопором за рубашку, в стеклянной сверкающей пудре, окропленный атомным коктейлем из всего, что содержала стойка, он моргнул и потрясенно прохрипел: