Малах ха-Мавет (СИ) - Федорченко Юлия

На десятом часу она вышла проветриться и покурить. Ветер гонял по улице бумажки и пустые пакеты. Хлоя оперлась спиной на ближайшее дерево. А так ли уж важно разгадать эту загадку? Она обрела долгожданную свободу. Хлоя всего добилась сама, она стала последней выжившей. Кто осмелится встать у нее на пути? Может быть, в этом и было все дело: ей было совершенно некуда торопиться. Она могла в любое время завести джип и укатить куда глаза глядят, и пусть Ангел, если он действительно существует, попробует за ней угнаться.

Выбросив окурок, Хлоя спустилась в подвал. У нее возникла идея. Зачем знакомиться со всем видеоматериалом, если подавляющую часть времени — девяносто девять процентов — Аирре был попросту невменяем? Не проще ли досконально изучить последние полчаса, когда к нему полностью вернулась память?

— …кая трусиха, — проскрипело из колонок.

Лотти принесла шприцы, но Видящий не дал сделать себе укол. Вместо этого он взял ее лицо в руки и принялся увещевать. В этом немертвые мало отличались от людей — между нескончаемыми муками и вечным забвением Аирре выбрал второе. Страдания гораздо хуже смерти. Если бы это было иначе, никто бы не уходил из жизни добровольно.

— Кто рассказал тебе об этом?

— Ты.

— Я. Он обитал на задворках ваших сознаний, ибо я поселил его там. Он наблюдал за вами. Холодный мрак, наполненный…

Стоп.

Палец Хлои сам собой клацнул на пробел, и она почувствовала, как страх сжимает ей горло. И тотчас знакомый запах вторгся ей в ноздри, характерный кладбищенский смрад. Она не смогла заставить себя обернуться, лишь осторожно скосила глаза на стену. Над ее плечом нависала тень, тень с витыми рогами, которую она считала галлюцинацией из-за переизбытка лекарств. Жесткая курчавая борода щекотала ей голую кожу.

Хлою прошиб холодный пот. Аирре явно покривил душой, ибо очень хотел побыстрее умереть. Но в главном он все-таки успел признаться. Лотти не обратила на это внимания… да и откуда ей было знать? Видящий сотворил это не с ней, а с кем-то иным, хоть она и казалась наиболее подходящей кандидатурой. Аирре и впрямь любил ее по-своему.

Он обитал на задворках ваших сознаний…

…ибо я…

…поселил его там.

Для Лотти Малах Адонай существовал исключительно в фантазиях, в кривых зеркалах и тревожных снах, и она ни разу с ним не сталкивалась. Однако не для всех гулей он остался одной лишь легендой, сколько бы Аирре ни убеждал ее в обратном. Для Сидни, Хлои, Шены, Тары и Лиз он был столь же реален, как их собственные конечности. Он имел плоть и кровь. Он дышал и разговаривал. И убивал.

Сидни представлял его крылатой черной фигурой с тысячей глаз. У Хлои он выглядел древним языческим идолом, получеловеком-полузверем. Сидни досталось больше, чем ей. По крайней мере, демон Хлои являлся чем-то вроде нежелательного компаньона, и она целиком и полностью осознавала свои поступки. Или нет? Мозг способен на разные фокусы, лишь бы оградить своего хозяина от потрясений, а Видящие поместили им в голову жестоких богов и выпускали их на волю, когда хотели.

Амнезия Сидни была защитной реакцией. Он сам закрылся от правды, от того, чего не смог бы принять и переварить. Что, если и она предпочла что-нибудь забыть? Хлоя не спеша втянула в легкие кислород и так же медленно выдохнула. Да черт с ними, с воспоминаниями, что такого чудовищного она могла делать в этом подвале, насиловать бесчувственную Лотти? Это не нанесло бы сокрушительного удара по ее психике. Хлою страшила абсолютно другая перспектива: если демон нашел приют в ее теле, от него никак не улизнешь. Сколько бы миль она ни одолела, как сбежать от того, что сидит в тебе самой?

Тара и Лиз погибли. Мертва полоумная Лотти. В задней комнатке лежит холодеющий труп Аирре. Хлоя избавилась ото всех, но Видящий все же оставил прощальный подарочек ей на память. Кто управляет злым бесом теперь? Получал ли он какие-то распоряжения? И если да, то что с этим делать? Хлоя запрокинула голову и уставилась в прямоугольные козлиные зрачки, и Бог Смерти взглянул на нее в ответ.

Он был темным Ангелом с подрезанными крыльями. Он был беспощадным Вестником расправы. Укутанный в слои тени, он шел за ней следом. Когда надо, он ждал, таился, чтобы броситься в погоню с новыми силами.

СТОЙ.

Иногда он ощущал внутреннее сопротивление. Тот, другой, которого он отодвинул на задний план, чтобы не мешался под ногами, пытался выбраться из своей тюрьмы. Он грубо затолкал его обратно. Приказал не смотреть, не слушать. Замазал ему глаза и уши, приглушил все прочие чувства. Но даже так тот умудрялся выглядывать, пусть на какие-то мгновения, но что-то все же отпечатывалось в его памяти. Не страшно. Впоследствии тот справится. Примет это за сон. Заполнит пробелы чем-то иным, не столь травматичным. Как сильно бы Ангел ни презирал своего носителя, он не хотел его терять.

ВЫПУСТИ МЕНЯ ОТСЮДА!

Порой она слишком долго возилась. Она всегда была копуньей, хотя и не производила впечатления таковой. Он обладал неистощимым терпением. Когда она появилась из здания с двумя тяжелыми чемоданами, он возобновил преследование.

НЕТ.

Шена оглянулась. Узрела его. Распознала его в глубине любимых серых глаз. Бросила свою ношу и пустилась наутек, а он только этого и добивался. Охотничьи инстинкты взвыли, придали скорости.

НЕ ТРОГАЙ ЕЕ!

Она юркнула в тупичок, и он настиг ее и ударил. Вздернул на ноги, развернул, схватил за горло призрачной рукой. Плача, она шептала слова любви, взывая не к нему, а к другому, который мог лишь наблюдать за ее муками из своей клетки. Она не молила о прощении, ведь знала, что надеяться не на что. Вместо этого она протянула руку и ласково погладила его по щеке.

ШЕНА.

Отголосок этого имени долетел и до него тоже. Ангел вздрогнул, на миг замешкался, и она его поблагодарила.

оСиАбпАсПобСиибСоАпспСАисОббАсипОсИсоПбаСоСиАбпАсПобСиибСоАпсоСиАбпАсПобСиибСоАпспСАисОббАсипОсИсоПбаСоСиАбпАсПобСиибСоАпсоСиАбпАсПобСиибСоАпспСАисОббАсипОсоПбаСоСиАбпАсПобСиибСоАпсАисОб

Спасибо.

В тупичке запахло мокрой шерстью.

— Я твой бог, — сказал Шахат.

Ангел Господень спустился на город.

Аве.

Сидни сидел на крышке мусорного бака, спрятав лицо в ладонях, но Малах ха-Мавет смотрел отовсюду. Полы его плаща тихо шелестели на ветру. За спиной колыхались хрупкие костяные крылья без единого пера, состоявшие из одних только сочленений. Ангел дернул плечом, стряхивая паутину. Тьма изливалась из пустых глазниц и густыми липкими потеками струилась по мраморным щекам.

Он отнял руки от лица, и из центра ладоней на него уставились два влажных черных глаза. Чуть погодя рядом появилось еще несколько, они словно отпочковывались от первых и распространялись по коже, как неведомая хворь. Глаза самых разных размеров, все до одного черные, торчали из старых кирпичных стен. Болотная краска на баке треснула, и оттуда тоже высунулось око.

Древней меня лишь вечные созданья…

И с вечностью пребуду наравне.

Он стал всевидящ. Он жил и пульсировал зрением. Он парил над собой и бесконечно созерцал себя, сгорбленного, несчастного, раздавленного горем, и в то же время понимал всю тщетность этих страданий.

Но зачем, зачем ты явился с мечом своим?

Сидни спрыгнул наземь, воздел лицо к небу и зарыдал.

Она всегда оставляла свет в прихожей, если рассчитывала вернуться в ближайшие час-два. Сегодня Трис забыла его выключить по чистой рассеянности, она слишком спешила, но после всех потрясений этого вечера ей было приятно вступить в освещенную квартиру. По крайней мере, ангелы и демоны не караулили ее во мраке, собираясь напасть, как только она потянется к выключателю.

Стараясь ни о чем не думать, она следовала обычному распорядку дня: сходила в душ, надела пижаму и забралась под одеяло. Но Трис была чересчур взбудоражена, чтобы спать. Может, Сидни придет к ней позже? Наберет из автомата внизу или даже позвонит в дверь? И скажет что-то вроде: «Райс ошибся, он видел не меня».