Николай Бахрошин - Идол липовый, слегка говорящий

Когда обстрел кончается, когда начинается обычная журналистская работа, оно уходит, как не было. Вспоминаются только случайные подробности, разрозненные картинки, за которые зацепилась память. Земля, взметнувшаяся веером к небу, темно-сизый вонючий дым из воронок, перебегавшие на полусогнутых человеческие фигурки, что мелькали перед глазами. Сам страх забывается. И вспоминается, только когда снова оказываешься в подобной ситуации…

А потом они начали падать.

Чуть позднее лихой Васька объяснял, хорохорясь, что никакого падения не было, было планирование вертолета вниз на остановленном винте. Ничего особенного, конструкция позволяет, а его мастерство пилота – соответствует. Ну да, половина приборов отказала сразу к чертовой матери! Другая половина без того не работала, и как им работать, если обслуживание – никакое. Но недаром же он когда-то трудился пилотом-испытателем на заводе! Орел был, сокол с крыльями, если бы не пьянка и бабы – до сих пор бы испытывал новые машины. Натура подвела. Да, нутро у него геройское, а вот натура подводит время от времени… А что, он – такой, мог бы большим человеком стать, только сам не хотел. Ему, если честно, всегда было море по колено, а океан – максимум по яйца. Он – Василий Иванович, как Чапаев.

И все верили его бахвальству, потому что страх был уже забыт. Никто не падал, нет! Просто все быстро и дружно спускались…

Инстинктивно прикрыв глаза, Саша ожидал громкого, сильного удара о землю, но его не было. Получился какой-то чавкающий, болотный плюх. Шумно и дробно плеснулась по обшивке вода, Сашу больно приплющило к полу, и все застыло, замерло без звука и без движения. Сильно болели уши, это первое, что он ощутил на земле. Потом почувствовал, что у него мокнут ноги.

Васька, как выяснилось, посадил (или уронил?) вертолет прямо в озеро. К счастью, недалеко от берега. Он уверял, что специально выбирал место, и может, не врал. Все-таки они не совсем шмякнулись, а почти приземлились.

Оглядываясь, Саша обнаружил, что обшивка вертолета протекает сразу во многих местах. Холодная вода негромко зажурчала по полу, поднялась по щиколотку и остановилась. Сильно вымок только Егорыч, который так и не соизволил проснуться. Все еще пребывал в счастливом состоянии бревна и колоды одновременно.

Впрочем, холодная вода по щиколотку – тоже мало приятного. Это быстро, лучше любых понуканий, заставило всех ожить, задвигаться, начать хвататься за вещи и друг за друга. Дверь кабины пилотов открылась, и Саша наконец увидел легендарного Ваську, невысокого, плотного, щекастого, с невозмутимыми татаро-монгольскими глазами. На голове у Васьки набекрень сидел летный шлем, в руке он держал фуражку с высоко выгнутой тульей. Больше на нем ничего летного не было, обычная одежда, кроссовки, джинсы, джинсовая рубашка с районного рынка и черная кожаная куртка по пояс.

– Все живы-здоровы?! – спросил он неожиданно тонким, почти мальчишеским голосом. – Мужики, там Денису, второму пилоту, плохо, помогите вытащить из кресла, кто поздоровей.

Егорыч вдруг очнулся, приподнял голову и посмотрел на него хитрым и пронзительным взглядом.

– А почему это я мокрый такой? – подозрительно спросил он. – Я что, опять обоссался?

– Нет, ты утонул, – ответил Васька, не взглянув на него.

– Ага… – понимающе сказал Егорыч, поежился, подтянул ноги к животу и снова поплыл в своей алкогольной нирване, равно как и в луже на полу. Его намокшая тельняшка, задравшаяся на животе, потемнела и казалась теперь не воздушно-десантной, а полностью морской.

Подобная невозмутимость внушала определенное уважение.

Ты, моряк, красивый сам собою, неожиданно промелькнул в голове у Саши мотивчик. И дальше, следуя за бесшабашной рифмой, кажется, что-то про девушку с косой… Только, как уточнение, коса – на голове или в руках?

Саше захотелось сказать что-нибудь остроумно-веселое, чтоб все засмеялись, но на ум, кроме двусмысленной девушки с косой, ничего путного не приходило. Пока он думал, Петр и Павел, переглянувшись, начали хватать все вещи подряд и устраивать их на сиденьях, подальше от воды.

– Денису плохо, – повторил Васька, – мужики, кто покрепче, помогите вытащить!

Саша хорошо запомнил: с этого момента у него вдруг возникло странное, не слишком уместное ощущение, что все – амба, приключение кончилось. Приземлились, приплыли или как это еще можно назвать? Сейчас налетят спасатели, медики, появятся братья-журналисты, и в вечерних новостях появится очередная сенсация об очередном вертолете, упавшем…

А где, кстати? Впрочем, пилот наверняка знает, легкомысленно решил он. Понятно, что у черта на рогах, никак не ближе. Значит, предстоит долгий и нудный путь на перекладных до какого-нибудь очага культуры в виде железнодорожного разъезда, где ежесуточный скорый стоит по расписанию пять минут, но и этого срока не выдерживает. Нужно будет прицепиться к телерепортерам, решил он. Братья по оружию должны выручить старого шакала пера. У телевизионщиков всегда есть транспорт – слишком много аппаратуры приходится с собой таскать.

Дениса они из кабины вытащили. Тот сильно ударился головой о пульт, разбил лицо в кровь и был без сознания. Мужики под руководством Васьки, преувеличенно суетясь, пристроили его на сиденья, обтерли, как смогли, кровавые сгустки. Второй пилот, похоже, серьезно ударился, в сознание он так и не приходил. Кожа его была неестественного бледно-серого цвета, и сам он казался безжизненным, как отброшенная в угол кукла.

Другие пострадали меньше. Вера, похожая на монашку, повредила руку и баюкала ее на груди. Толстый Самородов расквасил нос, зажимал его какой-то тряпкой, с недоумением и ужасом отнимая ее от лица и внимательно разглядывая пятна крови. Остальные отделались ушибами, шишками и синяками. Спортивная брюнетка Ирка, например, получила на лоб вполне хулиганский бланш и уже пыталась прикрывать его рукой. Бланш пока был багровым, но скоро обещал зацвести. А во лбу звезда горит – это теперь про нее… Красавица Аля искала для нее косметичку, шарила по вещам, но найти никак не могла. Муж Федор уже высказал ей по этому поводу что-то ворчливое. Он, как заметил Саша, вообще обращался со своей ослепительной женой строго, как со шкодливой первоклашкой, за которой – в оба глаза и с брючным ремнем наперевес.

В общем, живы. И вроде даже здоровы. Почти все. Только тут Саша наконец понял, что могло быть и по-другому. Совсем по-другому могло выглядеть их приземление, лучше даже не представлять себе, как это все могло выглядеть… Он немедленно представил и зябко передернул плечами.

Геолог Павел тем временем открыл входной люк, привычно и ловко расправившись с защелками. За люком оказалось озеро. Метрах в пятидесяти виднелся лесистый берег. Еще немного пожурчало, но воды под ногами не прибавилось, в салоне уровень был таким же. Приводнились, в общем.