Ята Петри - Второй

— Фотографию ауры сделай. Пусть будет — в динамике посмотрим. Недели же для карантина хватит? — предложил Второй.

Гия согласился. Взял видавший виды полароид и, отойдя на пару шагов, сфоткал. Представляю, какой я на снимке получиться должен.

Фото Гия отдал старику (хоть бы показали, что получилось, черти). Тот взял снимок, чуть обождал, пока проявится изображение, и показал арийцу. Арийца я за время осмотра из поля зрения выпустил как-то. Он сидел за стариком у самой двери и ни слова не произнес с самого начала. Я так и не понял, зачем он пришел и какую роль играет. Может, телохранитель? Хотя одного Второго в качестве телохранителя старика за глаза хватило бы. Что-то мне подсказывало, что и самого старика в качестве собственного охранника против моих поползновений тоже бы хватило. Я ж все-таки не супермен. Кроме юношеского разряда по бегу и вспомнить нечего.

Ариец взял переданное фото, долго вглядывался в отпечаток, долго смотрел на меня почти в упор (было реальное чувство, что дыру протрет), а после спрятав в нагрудный карман полуармейской куртки, сказал Гие:

— Развяжи его.

Развязывал не Гия, а Второй. Он осторожно снял клубок проводков и датчиков и только после этого достал нож и перерезал веревку и часть скотча. Затем в руку мне был вложено лезвие и предложено:

— Дальше сам- да? Нож можешь оставить себе, будет подарком. Ну, или компенсацией за неудобства.

Нож был слишком хорош. Хоть и самодельный, но видно — не массовый, заказной, а индивидуальный.

Второй увидел, как я рассматриваю клинок.

— Для себя делал, — пояснил он. — Удобный. Хорошо сбалансированный. И для броска, и для ближнего боя подходит. Может пригодиться.

Я полуразрезал, полураспутал прикрученные к ножкам кресла лодыжки.

Второй ушел из-за спины и переместился в другую плоскость, поближе к Старику. И я опять оказался один против всех. Без пут стало даже тоскливо.

Старик постучал палкой об пол, словно призывая к тишине, хотя тишина и так стояла, как в склепе — только приборы потрескивали.

— Пора объясниться, да, Ян?

Я лишь кивнул. Как будто от моего мнения что-то зависело.

Рассказ больше смахивал на хорошо подготовленный монолог. Старик говорил уверенно, четко. Отрепетированно.

— Всегда думал, с чего начать, и каждый раз начинаю одинаково для совершенно разных людей.

14 мая 1974 года в нашем городе появились Прилипалы. Да. Это точная дата- проверенная-перепроверенная. Я до сих пор не знаю, откуда они появились и почему живут только здесь. Мы ездили по соседним городам, но там пусто. И в деревнях, и поселках не густо. Кое-где, конечно, попадаются, но так… без гнезда и кокона, как исключение из правил. Уже столько раз было — живет себе на дальнем хуторе обычная семья, а оказывается, что отец с вирусом, или у матери споры, или из детей кто-то. Бомба замедленного действия. Живут так себе, живут а в один момент — пошло активное размножение и распад. И берется такой папаша за топор, и нет у него больше семьи. После сам, конечно, тоже или в петлю или хуже, — под колеса. А паразиты как раз активненько все заспоривают в округе. Они не только из ауры питаются, им для прививки к другому организму нестабильность в эмоциях нужна, с большими всплесками в ауру.

Читал, сколько в городе нераскрытых убийств? А самоубийств, а массовых исходов. Это все прилипалы. Их цель — внедриться, запустить механизм разрушения и расселиться по наибольшему количеству особей. В данном случае — людей, конечно. Ни на обезьянках, ни на коровках прилипалы не живут.

Но, с другой стороны, и нет массового заражения. Организм человека вообще неизученная материя. Он со спорами, как с обыкновенным вирусом, хорошо бороться научился. Просто иногда организм тоже дает сбой, особенно если жить в слишком зараженном секторе или сегменте.

Стоит ослабнуть иммунитету, стоит начаться депрессии и, если ты не дай бог попал в зараженное место, паразиту внедриться в ауру проще простого. И вот тогда все и начинается — сперва легкое недомогание, после постоянные боли, подавленное настроение, уход в себя. Полное безразличие, приступы немотивированной агрессии, а заканчивается полной выкачкой всей энергии, всех жизненных сил вплоть до потери жидкости. Аура становится не просто черной, а разорванной, склеенной из множества пушинок-спор, готовых разлететься дальше в поисках нового носителя, новой пищи.

Второй же тебе вчера показал, что такое последняя стадия распада. Когда от человека не остается даже тела. Он успел вовремя и предотвратил посев.

Все по инструкции. Смесь соли и соды. Обычно и просто. Споры соли не переносят — самоуничтожаются, даже просто от крупинки. Споры вообще не стабильны. Любой антисептик — мыло, порошок, спирт — все убивает споры. Но если в ауру уже внедрился зародыш, то… Слишком мало что можно сделать. Люди в большинстве случаев обречены. Это все время на пике эмоции держать надо — тут либо водка, либо наркотики, либо страсти. Когда, говорят, кровь кипит. Но… В очень и очень редких случаях. Да и непонятно, что лучше — умереть от передозировки, белой горячки или просто выстрела в затылок.

Хотя…все плохо. Поэтому выхода нет. Прилипалы — они как бешенство. Сколько лет прошло, вакцину придумали, а лечить так и не научились. Только на самых ранних стадиях.

Вот это- то и проблема. Определить, у кого в ауре сидит зародыш, определить возраст и прогнозы развития, попытаться спасти, а если не получается — не допустить «посева». Потому, что бороться придется уже не за одного, а за десятерых, что находятся рядом. Потому, что в последней стадии уже нет человека. Есть лишь кукла — оболочка без начинки, без души и без тела. Кокон для спор. И таких кукол убивать не страшно и не жалко. Даже гуманно. Человек перестает страдать. Он не корчится внутри от боли, оставаясь совершенно бесстрастным снаружи, потому что у него отобрали возможность хоть как- то реагировать на ситуацию, но у него не отобрали рецепторы чувств, он все видит, все слышит, все понимает. Сделать только ничего не может. Словно находится внутри бетонного дота и уже нет сил выбраться наружу. Он страдает от жажды и голода, от бессонницы. Но…Липучкам не нужна никакая пища, кроме жизненной внутренней энергии. На последней стадии куклы не едят, не пьют, не спят. Все силы тратятся только на активную постройку кокона. И именно тогда их можно видеть. В самый последний момент перед распадом. Я имел в виду, что видеть их могут самые обычные люди.

Знаешь, сколько сказок о черном человеке ходит в народе? Не спроста же в сказках, действительно, слишком большая часть истины заложена.