Людвиг Павельчик - Тропами ада

Приложив некоторые усилия, мне удалось распахнуть обе створки окна, выходящего, что меня порадовало, в сад. Открывающийся вид на лес и струйка свежего воздуха, напоенного запахом реки, внесли немного оживления в мое мрачное настроение, и присутствие духа начало ко мне постепенно возвращаться.

Обстановка самой комнаты не представляла собой ничего особенного, если не считать ее явной принадлежности к восемнадцатому, или еще более раннему, веку. Огромная кровать с коваными спинками и массивный потемневшего от времени дуба комод напротив нее оказались едва ли не единственными предметами мебели. Впрочем, имелись еще письменный стол с бюро и стул сомнительной надежности, но, находясь в ближнем, левом от двери углу, они в глаза не бросались и посему заметил я эти предметы роскоши не сразу. Будучи по природе своей непривередливым, я вообще не придал значения скудности обстановки, направив свое внимание романтическим красотам заросшего сада.

Впрочем, долго любоваться видом из окна мне было некогда – была пятница, а посему я опасался, что ближе к вечеру в кабаке при гостинице станет многолюдно, что может мне осложнить вызволение моих вещей, откладывать на завтра которое я не собирался, ибо перспектива провести ночь в одежде на голой кровати без предшествующего проведения соответствующих гигиенических процедур мне не улыбалась. Я не знал нравов местного, по сути чуждого мне, населения, но даже в том случае, если нравы эти окажутся вполне сносными, мне не хотелось с первого дня привлекать излишнего внимания к своей персоне и вызывать пересуды и сплетни, для отдохновения от коих я, собственно, и прибыл в эти края. Я понимал, что избежать разумной интеграции в местное общество мне так или иначе не удастся, но начинать оную, будучи обремененным двумя огромными сумками на роликах, в мятом дорожном костюме и с изможденным выражением и без того не очень дружелюбного лица я не хотел.

Я немного воспрял духом и мне удалось убедить себя, что еще одно приключение в моей жизни может пойти мне только на пользу и обогатить мой душевный, равно как и интеллектуальный, багаж, а необычность ситуации должна только этому способствовать.

В конце концов, ничего из ряда вон выходящего не происходит, а различного рода несостыковки и мелкие разочарования встречаются в жизни повсеместно и обращать на них внимание, значило попросту терять нервные клетки.

Деревня встретила меня дружелюбно, а ее краски, краски самой жизни, предстали предо мной после только что пережитого еще более яркими. А когда мимо меня кто-то лихо проскакал на коне, вздымая коричневую дорожную пыль, ощущение идиллии стало полным. Народу на улицах не прибавилось, а посему мне пришлось порядком потрудиться, прежде чем я смог отыскать кого-то, способного снабдить меня необходимой информацией.

Наконец, из-за угла вынырнул какой-то парнишка, вознамерившийся было нырнуть за следующий, когда я его окликнул. Он остановился и недоуменно посмотрел на меня, одновременно заправляя в штаны выбившуюся на бегу рубаху и словно удивляясь наглости чужака, посмевшего оторвать его от столь важного дела.

Узнав о цели моего пути, малец поинтересовался, откуда же я, собственно, появился. Не желая вдаваться в подробности, я указал ему на дом за моей спиной, на что он снисходительно улыбнулся, словно неудачной шутке, неясно махнул рукой в сторону одной из улиц и скрылся в вожделенном переулке.

Я побрел в указанном направлении в поисках кого-либо более толкового для разъяснения моего дальнейшего маршрута, но очень скоро потребность в провожатом отпала, так как уже издали я опознал здание гостиницы, хоть ранее мной и не виденное, но вполне типичное для заведений подобного рода в европейской деревне.

Поскольку привычной мне курящей, харкающей себе под ноги и перепирающейся друг с другом широкоштанной молодежи у входа и снующих туда-сюда постояльцев я не заметил, у меня появилась надежда быстро уладить свое дело и уйти на сегодня незамеченным, как я и планировал.

В узком длинном вестибюле с тускло светящей желтой лампой в углу я никого не обнаружил и, несмотря на все мои призывы и стук костяшками пальцев по столику со стоящим на нем пыльным графином, никто не появился справиться о том, что же мне, собственно, угодно. Устав за сегодняшний день нервничать и чертыхаться, я только вздохнул и вышел наружу. В нескольких метрах от крыльца я обнаружил незамеченную мной ранее лестницу, ведущую вниз, обшарпанная вывеска над которой сообщала несведущим, что в полуподвальном помещении находится бар, и спустился по ней.

Выслушав меня, бармен пообещал позвать хозяина, потому что сам он, дескать, не в курсе, и исчез за зелеными шторами в подсобном помещении, подав мне предварительно кружку горького местного пива, которую я с благодарностью принял, ибо испытывал дикую жажду, и даже вознамерился по возвращении бармена оплатить ее дважды, дабы снискать благорасположение сего мужа, а, следовательно, и предупредительное обслуживание в будущем.

На смену бармену вышел полный, с красным лицом повара мужчина, который, заметив меня у стойки, поспешил в мою сторону и дружелюбно протянул свою потную пухлую ладонь, предварительно наспех вытерев ее о повязанный вокруг могучей талии передник.

От меня не укрылась, однако, настороженность в его взгляде, не пропавшая даже тогда, когда я, избрав одну из самых обаятельных своих улыбок, представился ему и пригласил присоединиться на несколько минут к моему одиночеству, что он и сделал, наполнив еще одну кружку тем же горьким, но, по всей видимости, популярным здесь напитком.

С первых секунд общения хозяин бара, оказавшийся также и владельцем гостиницы, заверил меня в безопасности и полной сохранности моего багажа, равно как и в своей преданности, свидетельством которой послужили еще несколько кружек пива "за счет заведения".

Произошедшее далее меня, признаться, несколько озадачило. Когда я в ходе разговора посетовал на нерадивость таксиста, не удосужившегося доставить поклажу по адресу и причинившего мне тем самым массу неприятностей, мой собеседник резонно заметил, что, дескать, в момент доставки багажа меня в деревне еще, натурально, быть не могло, а везти вещи в давным-давно заброшенный необитаемый дом смысла, по логике вещей, не имело. Неверно истолковав мой изумленный взгляд, хозяин принялся извиняться и обещал "что-нибудь придумать" с транспортом, дабы мне не пришлось идти пешком с таким грузом. Затем он осторожно поинтересовался, снял ли я дом или купил его с целью придания ему надлежащего облика и последующего обоснования в этих краях. Если верно последнее, то, по его мнению, работы предстоит немало, так как дом пустует без малого два века и даже ворота, должно быть, мертво вросли в землю, не говоря уж о состоянии внутренних помещений. Понизив голос и приблизив свое красное лицо так, что я почувствовал его горячее дыхание, хозяин доверительно сообщил мне, что он вообще крайне удивлен тому, что кто-то мог проявить интерес к "этому проклятому дому", кроме, разве что, режиссера какого-нибудь фильма ужасов. Придания, ходящие в округе о прошлом этого дома, сегодня несколько поблекли и утратили остроту, но, тем не менее, местные жители не любят говорить об этом из привитого поколениями страха, тем паче посещать окрестности старого дома. Впрочем, совершенно очевидно, что кому-то дом все же принадлежит, иначе его неминуемо снесли бы уже много лет назад, но владельца здесь никто никогда не видел, да и, по всей видимости, тот сам позабыл о существовании у него этой собственности.