Дмитрий Колодан - Жестяная собака майора Хоппа

– И как он выглядел?

Женщина поджала губы.

– Высокий, светловолосый, красивый. Но лица я не помню. Я даже имени не запомнила.

– А вы не помните его зубы? – перебил Суонк.

– Зубы? – Эльза опешила. – При чем здесь зубы?

– Может, они были какие-то особенные? Чересчур длинные и кривые, странного цвета, или же их было больше, чем должно быть на самом деле?

Ариадна понимала, к чему клонит Суонк. Странные зубы – верный признак того, что имеешь дело с гоблином, перьешапкой или еще какой тварью, связанной с Красным Рынком. Все они умели прикидываться людьми. Но каким бы хорошим ни был костюм человека, спрятать зубы они не могли.

– Ничего такого не припоминаю… То есть я не заметила.

– Это хорошо, – улыбнулся профессор. – Было бы куда хуже, если бы вы заметили. У вас есть фотографии Марты?

– Да. Сейчас…

Эльза вытащила из сумочки бумажник и продемонстрировала вложенный снимок. С фотографии радостно улыбался симпатичный ребенок с огромными голубыми глазами и золотыми локонами. С виду – сущий ангел.

– Бедная девочка, – Эльза провела пальцем по фотографии. – За что ей все это? Что с ней могло случиться?

– Вот это я и собираюсь выяснить, – сказал профессор. – Если вы не против, я заберу этот снимок на время.

Женщина замешкалась, однако все же отдала фотокарточку. Суонк убрал ее в карман пижамы.

– Теперь перейдем к тому дню, когда ваша дочь исчезла, – сказал он. – Насколько мне известно, это случилось, когда вы находились снаружи, прямо под дверью?

– Да, – кивнула Эльза. – Марта репетировала наедине. Но я была рядом, чтобы, когда она закончит, помочь ей собраться перед выступлением. Заплести волосы… Так что я была здесь, не отходила ни на шаг. Но…

Женщина всхлипнула.

– Да, я знаю, – мягко сказал Суонк. – Искренне вам сочувствую. А ваша дочь всегда запиралась, когда репетировала?

– Только перед концертами. Марта говорит, что ей надо немного побыть наедине с музыкой. В таких вещах я с ней не спорю. Я ведь тоже занималась музыкой и думала поступать в консерваторию. Но не сложилось, и я стала юристом. Но Марта – она же гений! Я знаю, все родители так говорят, но это не только мое мнение. Многие музыкальные критики об этом писали, она лауреат ряда взрослых конкурсов – и это в одиннадцать лет!

– Хм… Ее инструмент какой-то особенный?

– В каком смысле?

– Может, вы купили его в антикварном магазинчике? Или у бродячего торговца? Или он достался вам по наследству, от родственника со странностями – коллекционера древностей?

– Ничего подобного, – сказала женщина. – Обыкновенная поперечная флейта «Перл». Купили мы ее в магазине музыкальных инструментов на Центральном проспекте.

– Давно?

– Года полтора назад или около того, – сказала Эльза. – А это имеет значение?

– Никогда не угадаешь, что может оказаться важным, – уклончиво ответил Суонк. – Вы были в курсе программы ее выступления?

– Конечно, – ответила женщина. – Моцарт, «Концерт для флейты с оркестром № 1»; Бах…

– Но после того, как она отрепетировала свое выступление, она играла что-то, чего не было заявлено в программе.

– Да, я слышала. Это ее собственное сочинение. Марта ведь собирается стать композитором. Сейчас она работает над одной сюитой, и ее она и играла. Видимо, что-то придумала и хотела что-то подправить…

– Это сочинение вашей дочери? – спросил профессор, передавая матери девочки листы с нотами. Та глянула на них одним глазком.

– Да, – сказала она. – Но это незаконченное произведение. Марта над ним еще работает.

Она снова посмотрела на ноты. Губы ее зашевелились, словно она принялась что-то напевать про себя. В глазах заблестели слезы.

– Очень хорошо, – сказал профессор, аккуратно забирая ноты. – Это я тоже оставлю у себя.

Эльза коротко кивнула, продолжая беззвучно напевать.

– Что ж, – сказал Суонк. – Благодарю вас, мадам Эрфурт. Больше у меня вопросов не осталось.

– Когда вы ее найдете? – всхлипнула Эльза, поднимая на него заплаканные глаза.

Суонк достал серебряные часы на цепочке и ногтем откинул крышку. Некоторое время он задумчиво изучал циферблат.

– Если повезет, – наконец сказал он, – то не позднее чем через двадцать девять часов.

Что-то в тоне его голоса заставило Эльзу выпрямится на стуле.

– А если не повезет?

По лицу профессора скользнула тень. И молчал он, наверное, с минуту, прежде чем ответить:

– А если мы не найдем ее за двадцать девять часов, то не найдем ее никогда.

Из личного дневника майора Бенджамина Хоппа:

«Кажется, девушка с усами что-то подозревает…»

Эльза ушла – профессор убедил ее, что сейчас для нее лучше отправиться домой и ждать новостей. Это, конечно, настоящая пытка, но здесь она все равно ничем не сможет помочь.

– Ну? – протянул майор Хопп, не успели в коридоре стихнуть шаги Эльзы. – Отвечай, старый жук, ты уже догадался, в чем суть дела?

Он чуть ли не подпрыгивал на месте, хватаясь за эфес сабли. Суонк покачал головой.

– Боюсь, что нет. Кое-что мне удалось узнать, но в целом картина не выстраивается. Слишком разрозненные факты.

– Почему же ты сказал этой чудесной женщине, что мы найдем ее дочь через двадцать девять часов?

– Я сказал, что у нас есть двадцать девять часов на то, чтобы найти ее дочь. Надеюсь, ты понимаешь, в чем разница?

Довольная ухмылка мигом исчезла с лица майора.

– Да… Думаю, что понимаю.

– А я – нет, – сказала Ариадна. – Что такого в этих двадцати девяти часах?

– Через двадцать девять часов будет ровно два дня, как пропала девочка, – сказал инспектор Пирс. – Но с вашей стороны было слишком самонадеянно обещать бедной женщине, что к этому сроку мы вернем девочку. А уж пугать ее тем, что в противном случае мы вообще не сможем найти ребенка, и вовсе жестоко. Случалось, что пропавших людей находили и через неделю, и через несколько месяцев, и через несколько лет.

– Сейчас не тот случай. Все, что у нас есть, – это двадцать девять часов. Если мы не успеем, шансы найти девочку равны нулю.

– С чего вы взяли? – вспылил инспектор. Кончик носа его задергался, как у сердитой мыши.

Майор Хопп схватил племянника за рукав.

– Ты прости, но он у меня немножко идиот, – извиняющимся тоном сказал он. – Не понимает самых очевидных вещей.

– Нет, погодите! – возмутилась Ариадна. – Что значит «идиот»?! Я вот тоже не понимаю, откуда взялось это время. Получается, я тоже идиотка?

Она сурово посмотрела на майора. Лицо его приняло испуганно-пристыженное выражение, как у человека, который громко чихнул в опере.