Татьяна Корсакова - Проклятое наследство

– Мне много времени понадобилось, чтобы решиться. – Баронесса тоже все поняла, покачала головой неодобрительно. Да что Матрене Павловне ее неодобрение, когда вся жизнь вот прямо сейчас под откос летит? – И средств много. Сгодилось наследство… – Замолчала, кулаки сжала, а когда снова заговорила, голос ее змеиный вроде как даже громче стал: – То, что старший сын Сергея Злотникова жив, господин Шульц узнал быстро, просто съездил в ту деревню, расспросил людей. Погиб другой мальчик… – Она снова замолчала. – Гораздо больше времени у нас ушло на то, чтобы вас, Клим, отыскать. Мастер Берг спрятал вас очень хорошо. Вам повезло больше, чем моему сыну.

– То письмо написали мне вы? – Мальчишка не спрашивал, он утверждал.

– Я. – Баронесса кивнула. – Пришло время осуществить задуманное, собрать всех на острове. Но собрала их здесь не я и не вы, Клим, собрала их всех жадность. У каждого из них закончились деньги, а тут нашелся покупатель. И все та же жадность на острове их удерживала, когда начались убийства.

– Катьку с Антошкой ты убила? – спросила Матрена Павловна, потирая грудь.

– Антон Кутасов повесился сам. Он единственный из вас всех не выдержал мук совести. – Теперь баронесса смотрела на Севочку, внимательно так, вроде как с жалостью. – А что касается остальных, так все они стали жертвами собственной алчности и подлости. Мужа вашего убил господин Подольский, а ваш любимый сын ему в этом помогал. Анатоль вымогал у Всеволода деньги. За что и поплатился. А вы не знали, что родные давно вас обманывают и из-под опеки вашей страстно стремятся вырваться? – Она улыбнулась, и от улыбки этой у Матрены Павловны похолодело все внутри. А еще от сказанного. Севочка убил Анатоля?.. Быть такого не может!

– Они же пытались убить Анну Федоровну, столкнув ее с башни в озеро. – Баронесса перевела взгляд на тумановскую девку. Та стояла ни живая ни мертвая, но слушала очень внимательно. – Причины этого бесчеловечного поступка мне не известны и, учитывая тот факт, что господин Подольский исчез, а сын ваш пребывает в состоянии крайне прискорбном, правды мы, возможно, никогда не узнаем. Но факт остается фактом: вы воспитали негодяя и убийцу. Кстати, дочь ваша отдала свою руку и сердце человеку недостойному, интересующемуся исключительно размером вашего кошелька. Вот только не знал он, что кошелек давно прохудился. – Теперь баронесса смотрела на Сержа, и под ее тяжелым взглядом тот выпустил Наташкину руку, отодвинулся подальше. Негодяй! – Нет у вашей юной супруги за душой никакого приданого. Можете мне поверить. А не верите, так спросите у господина Пилипейко. Кому как не ему знать правду о состоянии дел.

Викеша, подлец, тут же закивал, присел рядом с Наташкой, заговорил вкрадчиво:

– Истинная правда, Наталья Петровна! Нету у вашей маменьки за душой ни гроша, все супруг ее покойный прогулял да братец ваш вложил неудачно. Но вы об том не печальтесь, у меня имеются сбережения. Со мной вы ни в чем отказу знать не будете. Видите, щеголь этот не любит вас совсем! – Он ткнул пальцем в Сержа, который бочком продвигался к выходу из комнаты. – Сбежать удумал! А я вот он, рядышком, Наталья Петровна! – Наташкину безвольную руку он сжал в своей потной ручонке и жадно облобызал. – Доверьтесь мне, Натали!

Хлопнула дверь за сбегающим из дома и с острова Сержем, вздрогнула Наташа, закрыла лицо руками.

– Доверьтесь, – усмехнулась баронесса. – Отчего же не довериться негодяю и жулику, многие годы обворовывавшего вашу семью?

Забыв о сердечной боли и Наташкиных страданиях, Матрена Павловна подалась вперед. Как это обворовывал?..

– А вот так, – сказала баронесса. – Чего же вы хотели, Матрена Павловна, окружив себя людьми недостойными? – Голос ее упал до едва различимого шепота: – Чего же вы хотели после того, что совершили?

Подумалось вдруг, что Викеша для Наташки не самая плохая партия, коль уж деньжата у него и в самом деле водятся. А что негодяй, так главное, что Наташку любит. Он один только в союзниках и остался. И союзника этого сейчас главное не упустить.

Тоненько завыла Наташка, попыталась вырваться из объятий Викеши. Не понимает, дуреха, что он один нынче их спаситель.

– А остальные смерти? – спросил злотниковский выродок. Наташкино горе ему было неинтересно.

– А вы, Клим, разве не знаете? – Только ему одному баронесса улыбалась искренне. – Мастер Берг ведь с первого дня пытался всех вас предупредить, объяснить, что место это темное. – Она рассеянно провела рукой по своему изуродованному лицу.

– Неужто и в самом деле оборотень? – спросила Матрена Павловна со злым любопытством. – А личико твое кто разукрасил? Тоже оборотень или очередной полюбовник? – Захотелось ударить, да побольнее. Не все ж ей одной страдать. – Ах, я и забыла, полюбовника твоего тоже зверь загрыз. Такое вот прискорбное происшествие.

Эх, лучше бы Матрена Павловна ничего не говорила, лучше бы держала язык за зубами. Потому как посмотрела на нее баронесса таким взглядом, что сердце, до этого ноющее от боли, сейчас онемело от страха.

– Я все думала, как вас наказать, – заговорила баронесса шипящим своим голосом. – Сами-то вы никого не убивали, но ваши руки тоже по локоть в крови.

Не докажет! Если Викеша будет молчать, ничего-то эта гадина не докажет!

– А теперь вижу, вы сами себя наказали. – Баронесса посмотрела сначала на безучастного ко всему Севочку, потом на тихо поскуливающую Наташку. – Счастье материнское – в счастье ее детей. Счастливы ваши дети, Матрена Павловна?

– Не твое дело!

– Не мое. – Она согласно кивнула, нацепила маску. – Уже не мое. Клим, я надеюсь, вы не станете мстить этой недостойной женщине. Поверьте, кара настигнет ее и без нашего участия.

Злотниковский выродок смотрел не на Матрену Павловну и не на баронессу, а на свою невесту. Теперь уже наверняка бывшую, потому как после того, что она про него узнала, свадьбе уж точно не бывать. Не одной Наташеньке страдать, пусть и эта пострадает.

– И я думаю, теперь, когда вы знаете правду, надобность в покупке замка отпала. – Вслед за маской баронесса натянула перчатки. – Темное место… кровавое. Надеюсь, дань свою оно с людей уже взяло.

Мастера Берга отпевали в усадьбе. Людей, желающих проводить его в последний путь, пришло неожиданно много. Стояли мрачные, хмурые мужики, ломали в натруженных руках шапки. Всхлипывали бабы, утирали слезы уголками черных платков. Дядюшке бы больше понравились платки яркие, расписанные цветами, но уж какие есть.

Клим, занявшийся устройством похорон, с Анной почти не общался. Некогда было, да и страшно. Что она скажет, когда им выдастся возможность поговорить с глазу на глаз, каким взглядом посмотрит? Думать об этом Клим не хотел, оттого и занимал себя тысячей важных и неотложных дел.