Евгения Грановская - Замок на Воробьевых горах

– Он приносил их на занятия? – удивленно спросила Мария.

– Да нет. Просто у нас на втором этаже есть видеопрокат. Думаю, по пути на занятия он заносил туда просмотренные диски и брал новые.

– Значит, он любил кино?

– Судя по кассетам, он смотрел по два-три фильма каждый вечер. Я тоже люблю кино, но я так бы не смогла. Хотя… в его положении лучше смотреть, чем совсем ничего.

– Ты говоришь о порнографии?

Мария игриво усмехнулась.

– Угу. Он, конечно, был калека, но ведь и у калек есть желания.

– В этом можешь не сомневаться, – заверила ее Мария.

Вика снова взглянула на трость, прислоненную к стулу, и снова покраснела.

– Я все время говорю глупости, – с досадой проговорила девушка.

– Вовсе нет. Называть вещи своими именами не значит говорить глупости. Слушай, Вика, расскажи мне немного о группе. А начни с того блондина, который все время пытался вступить со мной в дискуссию.

– Вы про Витьку Бронникова?

– Угу.

– Ну, Витька из очень приличной семьи.

– В былые времена сие означало, что папа – врач, а мама – учитель, – заметила Варламова. – А что значит сейчас?

– Сейчас значит, что его папа – замглавы концерна «Роспромхим». Миллионер. Когда-то он преподавал на нашем факультете, но потом, после развала Союза, ушел в бизнес и там преуспел.

– Ясно. А что, Бронников хороший студент?

– Витька отличник. Идет на красный диплом. Очень эгоцентричен и самоуверен.

– Что ж, пожалуй, у него есть основания, – заметила Мария.

Вика пожала плечами:

– Так же, как у многих других. Вон у Эдика Граубергера мать – главный технолог на медном заводе, а отец – известный хирург.

– Ты говоришь о кудрявом парне с русой бородкой?

– Да.

– Он тоже отличник?

– Конечно. Или взять хотя бы неразлучную парочку – Стас Малевич и Денис Жиров.

– Красавчик брюнет и громила?

Вика кивнула:

– Да. Малевич, конечно, красавец и бабник, но еще и светлая голова. Он занял первое место на прошлогодней олимпиаде.

– Прямо баловень судьбы, – не без иронии проговорила Варламова. – А Жиров?

– Ну, Жиров… Он-то особыми способностями не блещет. По мне, так простой тупица.

– Тупица – в МГУ?

– А что, думаете, здесь нет идиотов? – Вика саркастически хмыкнула. – Блат, он и в Африке блат. У одного мама – профессорша, у другого папа – владелец сети станций техобслуживания. Так что кретины и здесь встречаются. Разве что в МГУ их чуточку меньше, чем в других вузах.

– Как же они учатся?

– Да по-разному. За Жирова, например, Стас все рефераты и курсовые пишет. Ну а Жиров взамен спасает его от разных неприятностей. Вот захотел, например, Малевич поселиться в общаге, так Жиров кого надо «подмазал» и выбил аспирантский блок. Там они оба и обитают – вдали от родительской опеки.

– Парни живут в общежитии? – удивилась Мария.

Вика мотнула головой:

– Живут – не то слово. Ночуют иногда. Когда домой неохота ехать, или когда с девчонками… Ну, вы понимаете. А вообще, думаю, Жирову льстит, что такой человек, как Стас, обратил на него внимание, вот и лезет из кожи вон, чтобы угодить ему.

– Знакомая история, – усмехнулась Мария. – Принц крови и слуга-простолюдин. Они всегда ходят вместе?

– Да. Даже девчонок кадрят вместе. Вернее, кадрит Стас. Но иногда кое-что перепадает и Жирову.

– «Объедки» с барского стола?

– Что-то вроде того.

Как всегда после плотного обеда, Мария почувствовала острое желание курить. Однако разговор, что называется, клеился и прерывать его было бы весьма неблагоразумно с ее стороны. Похоже, девушка любила посплетничать о знакомых.

– Давай вернемся к Виктору Бронникову. Почему он так агрессивен?

Вика нахмурилась и произнесла с мрачноватой усмешкой:

– Ну, он вообще презирает женщин. Считает их низшими существами.

– А как к нему относятся другие парни из группы?

– Уважают. Он ведь, кроме того, что отличник, еще и спортсмен. В мае стал чемпионом на университетской спартакиаде по многоборью. К тому же он…

В сумочке у Вики зазвонил телефон.

– Простите, – обронила девушка. Затем достала из сумочки розовый мобильник, украшенный маленькими стразами, приложила его к уху и с милой улыбкой проворковала в трубку: – Да… Да, конечно, уже выхожу. Ну, пока!

Затем сложила телефон и, глянув на Марию виноватым взглядом, проговорила:

– Мне пора идти. Встретимся на репетиции, да?

– Хорошо, – кивнула Мария.

Одарив ее на прощание ослепительной улыбкой, Вика покинула столовую.

Как и следовало ожидать, коридор общежития был пуст. В холле стояли огромные кресла, набитые конским волосом и обтянутые толстым коричневым кожзамом. Паркетный пол, красная ковровая дорожка, деревянные двери с медными цифрами, литые латунные ручки. Даже непосвященный должен был сразу понять, что он попал в общежитие главного университета некогда самой могущественной из империй.

Мария неторопливо прошла по коридору. Пахло старым деревом и прогорклой деревянной пылью. Настоящий запах времени. Империи не исчезают бесследно, как не исчезают бесследно дома и люди. Все они превращаются в пыль. Мы вдыхаем эту пыль, и она становится частью нас самих. История бежит по нашим венам и артериям, заполняет каждую клетку наших тел. В каждом из нас тысячи, миллионы людей, и если хорошенько прислушаться, можно расслышать их голоса, почувствовать их боль и страдания…

Варламова усмехнулась: «Куда это меня занесло?» Поудобнее перехватила трость и двинулась дальше вдоль череды одинаковых дверей.

938… 937…

Вдруг в груди у Марии сдавило, да так сильно, что она потеряла способность дышать. Варламова остановилась и, тяжело оперевшись на трость, замерла, пытаясь восстановить дыхание. Сердце бешено колотилось; ладонь, сжимающая трость, вспотела.

Отсюда Мария уже видела дверь блока 935. Обычная деревянная дверь, ничем не отличающаяся от остальных. Но нет, она все же отличалась: дверь странно покоробилась, завибрировала и выгнулась, словно ее обдали волны жара, а одна из медных цифр расплавилась и слегка оплыла…

На лбу у Марии выступили бисеринки пота. Рот ее дернулся, а по лицу, подобно кругам от брошенного в воду камня, пробежала судорога. Она зажмурила глаза, досчитала мысленно до десяти и снова открыла их. Дверь была в порядке.

Мария подняла руку и пощупала лоб. Хм, холоден как лед. Похоже, у нее было видение, и он застало ее врасплох.

Варламова взяла себя в руки и заковыляла дальше. Вот и блок под номером 935.

Остановилась перед желтоватой деревянной дверью. Несколько секунд она смотрела на медные цифры, затем перевела взгляд на дверную ручку, а от нее – на белый листок бумаги с подписью коменданта общежития и круглым синим оттиском. Блок был опечатан.