Сара Шепард - Милые обманщицы. Безупречные

– Мой братец выиграл кучу билетов. Нам с тобой точно хватит. – Майя осторожно придвинулась к Эмили. – Будешь моей парой?

Эмили соскочила с кровати.

– Я… – Она попятилась назад, спотыкаясь о скользкий вязаный коврик. Молодежь из роузвудской школы с удовольствием ходила на «Фокси». Самые крутые ребята и девчонки, спортсмены… все. – Мне надо в туалет.

Майя пришла в замешательство:

– Это там.

Эмили закрыла за собой перекошенную дверь ванной. Она села на унитаз и уставилась на эстамп с изображением женщины-амиша в чепце и длинном платье. А что, если это знак? Эмили всегда искала знаки – в гороскопах, печенье с предсказанием и случайных вещицах вроде этого эстампа, – они помогали ей принимать решения. Может быть, картинка хотела подсказать ей: «Будь как амиши»? В самом деле, им же удавалось хранить невинность? Вести аскетический образ жизни? И не они ли сжигали на костре девушек, которым по вкусу однополая любовь?

И тут зазвонил ее сотовый телефон.

Эмили достала его из кармана, уверенная в том, что это мама с проверкой. Миссис Филдс была совсем не в восторге от того, что Эмили подружилась с Майей, – и все из-за своих расистских предрассудков. Представить только, что было бы, узнай она о том, чем они сейчас занимались.

«Нокия» мигнула, подавая сигнал о новом текстовом сообщении. Эмили нажала «ЧИТАТЬ».

Эм! Вижу, ты все так же «развлекаешься» с лучшими подругами. Хотя многие из нас преобразились до неузнаваемости, приятно сознавать, что ты осталась прежней! Сама расскажешь всем о своей новой пассии? Или мне это сделать? – Э.

– Нет, – прошептала Эмили.

Какой-то свистящий звук вдруг раздался у нее за спиной. Она подпрыгнула, больно ударившись бедром о раковину, но вскоре поняла, что это всего лишь спустили воду в унитазе за стенкой. Послышались смешки и шепот. Звуки доносились как будто из стока раковины.

– Эмили? – позвала ее Майя. – Все в порядке?

– Э-э… да, все хорошо, – хрипло отозвалась Эмили. Она уставилась на свое отражение в зеркале. Широко распахнутые глаза казались пустыми, рыжеватые волосы растрепались. Когда она наконец вышла из ванной, в комнате с опущенными жалюзи царил полумрак.

– Тс-с, – позвала Майя с кровати. Она лежала на боку в весьма соблазнительной позе.

Эмили огляделась. Она почти не сомневалась в том, что Майя даже не догадалась запереть дверь. А ведь там, внизу, сидели роузвудские школьники со своими родителями…

– Я не могу этого сделать, – выпалила Эмили.

– Что? – Ослепительно белые зубы Майи сверкнули в темноте.

– Мы с тобой подруги. – Эмили приклеилась к стенке. – Ты мне нравишься.

– Ты мне тоже нравишься. – Майя погладила себя по голой руке.

– Но это все, что я могу предложить прямо сейчас, – пояснила Эмили. – Дружбу.

Улыбка Майи растворилась в воздухе.

– Извини. – Эмили наспех обулась, перепутав правый и левый мокасины.

– Но это не значит, что ты должна уйти, – тихо сказала Майя.

Уже взявшись за ручку двери, Эмили обернулась и посмотрела на нее. Глаза привыкли к темноте, и она увидела, что Майя выглядела разочарованной, растерянной и – красивой.

– Я должна идти, – пробормотала Эмили. – Опаздываю.

– Опаздываешь куда?

Эмили не ответила. Она толкнула дверь. Как она и думала, Майя не побеспокоилась о том, чтобы запереть комнату.

Квадратный, в авангардном стиле, дом Монтгомери особенно выделялся среди неоклассических викторианских особняков, выстроившихся вдоль улицы. Ария осторожно шмыгнула в дверь. Из кухни доносился тихий разговор родителей.

– Но я не понимаю, – говорила ее мать Элла. Родители Арии предпочитали, чтобы дети называли их по именам. – На прошлой неделе ты сказал, что выкроишь время для ужина в галерее. Это важно. Джейсон мог бы купить некоторые картины из тех, что я написала в Рейкьявике.

– Пойми, я и так отстаю с проверкой письменных работ, – ответил отец, Байрон. – Никак не могу войти в график.

Элла вздохнула:

– Откуда, интересно, взялись письменные работы, если у тебя было всего два учебных дня?

– Я дал им первое задание еще до начала семестра. – Голос Байрона прозвучал смущенно. – Но я искуплю свою вину, обещаю. Как насчет ужина в «Отто»? В субботу?

Ария неловко топталась в прихожей. Семья Монтгомери недавно вернулась из Исландии – два года они жили в Рейкьявике, где ее отец, профессор-искусствовед гуманитарного колледжа Холлис, находился в творческом отпуске. Эта поездка стала идеальной передышкой для каждого из них – Арии не терпелось сменить обстановку после исчезновения Эли, ее брату Майку не мешало поднабраться культуры и дисциплины, а Элла и Байрон, в последнее время охладевшие друг к другу, в Исландии заново почувствовали себя молодоженами. Но теперь, дома, все постепенно возвращалось на круги своя.

Ария прошла мимо кухни. Отец уже ушел, а мама стояла у стола, обхватив голову руками. Увидев Арию, она просияла.

– Как ты, милая? – робко спросила Элла, кивая на похоронную открытку, полученную от организаторов поминальной службы.

– Все в порядке, – пробормотала Ария.

– Хочешь поговорить?

Ария покачала головой:

– Потом, ладно?

Она скрылась в гостиной, взбудораженная и растерянная, как будто выпила банок шесть энергетика. И дело было не только в похоронах Эли.

Скорее, ее выбили из колеи послания от «Э» с намеком на один из сокровенных секретов: в седьмом классе Ария застукала своего отца в объятиях студентки Мередит. Байрон попросил Арию не говорить матери, и девушка хранила молчание, хотя и чувствовала себя виноватой. Когда «Э» пригрозил рассказать Элле жестокую правду, Ария предположила, что «Э» и есть Элисон. Эли тоже стала свидетельницей свидания Байрона с Мередит, а никому другому Ария об этом не рассказывала.

И вот теперь Ария знала, что «Э» – вовсе не Элисон, но угроза никуда не исчезла и снова обещала разрушить семью Монтгомери. Ария понимала, что должна была рассказать Элле правду, прежде чем до нее доберется «Э», но никак не могла собраться с духом.

Нервно теребя длинные черные волосы, Ария вышла на заднее крыльцо. Белая вспышка пронеслась у нее перед глазами. Братец Майк гонял по двору с клюшкой для лакросса.

– Эй, – позвала она. У нее родилась идея. Когда Майк не ответил, она вышла на лужайку и встала у него на пути. – Я еду в центр. Хочешь со мной?

Майк скорчил гримасу:

– Там полно грязных хиппи. К тому же я тренируюсь.

Ария закатила глаза. Одержимый желанием попасть в сборную по лакроссу, ее брат даже не удосужился переодеться после поминальной службы и отрабатывал дриблинг в темно-сером выходном костюме. Майк, истинное дитя Роузвуда, носил грязно-белую бейсболку, был помешан на игровых приставках и копил деньги на темно-зеленый джип «Чероки» к шестнадцатилетию. При этом их кровное родство не вызывало ни малейших сомнений: Ария и ее брат – оба высокие, с иссиня-черными волосами и незабываемыми угловатыми лицами – выделялись в толпе.