Питер Страуб - Питер Страуб. История с привидениями.

— Не создавай проблем. Захочет, так приедет еще быстрее.

— А почему ты уверен, что все не может измениться к худшему?

Сидя, как и каждый месяц в течение последних двадцати лет, в этом уютном кресле, Рики страстно желал, чтобы ничего не изменилось, чтобы они продолжали собираться. Глядя на них при тусклом свете лампы, слушая, как холодный ветер шумит в ветвях за окном, он желал только одного — продолжения. Они были его друзьями, он был как бы женат на них, как он перед этим думал о Сирее, и он боялся за них. Они выглядели такими взволнованными, словно для них не было ничего важнее плохих снов и страшных историй. Но он увидел полоску тени, пересекающую лоб Джона Джеффри, и подумал: “Джон скоро умрет”. Эту интуицию не убили в нем все рассказанные за годы истории, и мысль словно пришла в его голову откуда-то извне, вместе с первым дуновением зимы.

— Решено, Рики, — сказал Сирс. — Мы не можем все время вариться в собственном соку. А теперь…

Он оглядел их, со значением потер руки и воскликнул:

— Теперь вернемся к повестке дня. Так кто у нас на очереди?

У Рики неожиданно все сдвинулось в голове, и, хотя он не готовился, прошлое неожиданно предстало так ясно — те восемнадцать часов далекого 45-го года, — что он сказал:

— Похоже, что я.

Двое уже ушли. Рики замешкался, сказав им, -что незачем спешить в такой холод. Льюис ответил: “Это живо разрумянило бы тебя, Рики”, но доктор Джеффри просто кивнул. Действительно, для октября было очень холодно, достаточно холодно, чтобы выпал снег. Сидя в библиотеке, пока Сирс пошел за новой порцией выпивки, Рики слышал, как удаляется гудение машины Льюиса. У Льюиса был “моргай”, пять лет назад привезенный из Англии, спортивный автомобиль, который нравился Рики. Но его брезентовый верх в такой вечер не спасал от холода. В такие нью-йоркские зимние вечера нужно что-то большее, чем маленький “моргай” Льюиса. Бедный Джон совсем замерзнет, пока Льюис довезет его домой на Монтгомери-стрит, к Милли Шиэн.

Милли сидит сейчас в полутьме в смотровой доктора, ожидая, когда повернется ключ в замке, чтобы помочь ему снять пальто и сварить чашку горячего шоколада. После этого Льюис поедет дальше за город, в леса, где стоит купленный им после возвращения дом.

Что бы ни делал Льюис в Испании, денег он оттуда привез достаточно.

Дом Рики стоял буквально за углом, в пяти минутах ходьбы, в былые дни они с Сирсом каждый день ходили на работу пешком. Теперь они гуляли только в теплую погоду. “Как Том и Джерри”, говорила Стелла. Ирония относилась в первую очередь к Сирсу: Стелла его недолюбливала. Конечно, она никогда не показывала этого. Не могло быть и речи, чтобы она встречала мужа с горячим шоколадом; она ложилась спать, оставив свет только в верхнем холле. Само собой считалось, что, коль Рики засиделся у друзей, ему полагается шарить в темноте и натыкаться на модерновую мебель с острыми углами, купленную им по ее настоянию.

Сирс вернулся в комнату с двумя бокалами в руках и сигарой во рту.

— Сирс, — сказал Рики, — ты, должно быть, единственный, кто заставляет меня пожалеть, что я женат.

— Не трать на меня зависть. Я слишком старый и толстый.

— Ни то, ни другое, — Рики взял бокал. — Ты просто притворяешься.

— Но ты попал в точку. Ты не можешь никому сказать то, что говоришь мне. Если ты скажешь это твоей красавице, она вышибет из тебя мозги. А мне ты говоришь, потому что… — Сирс сделал паузу, и Рики показалось, что сейчас он скажет:

“Я тоже жалею, что ты женат”.

— Слушай, я, по-твоему, боевая лошадь или рабочая?

Слушая своего компаньона с бокалом в руке, Рики подумал о Джоне Джеффри и Льюисе Бенедикте, мчащихся в свои дома, о своем собственном доме, ждущем его, и о том, как переплелись их жизни и привычки.

— О, я думаю, боевая, — сказал Рики и улыбнулся. Он вспомнил, что говорил недавно “все меняется только к худшему”, и подумал:

Да, это так, храни нас Бог. Внезапно он представил, что все они, он и его друзья, летят в маленьком самолетике по черному грозовому небу.

— А Стелла знает про твои кошмары?

— Я и не знал, что у тебя тоже, — Рики не хотел отвечать.

— Я считал, что незачем это обсуждать.

— И у тебя они уже…

Сирс поглубже погрузился в кресло.

— А у тебя уже?..

— Год.

— И у меня. Год. И у остальных, наверно, тоже.

— Льюис не кажется встревоженным.

— Льюиса ничего не может встревожить. Когда Бог создавал Льюиса, он сказал: “Я дам тебе красивое лицо, хорошую фигуру и добрый нрав, но, поскольку мир несовершенен, недодам немного мозгов”. Он разбогател потому, что ему нравились рыбацкие деревни в Испании, а не потому, что он знал, что с ними делать.

Рики не стал развивать эту тему.

— Это началось после смерти Эдварда?

Сирс кивнул своей массивной головой.

— А как ты думаешь, что случилось с ним?

Сирс пожал плечами. Они все долго искали ответ.

— Я знаю не больше тебя.

— Думаешь, нам будет лучше, если мы узнаем?

— О, небо, что за вопрос! Я думаю, что случится что-то ужасное. Что ты навлечешь на нас беду, если пригласишь сюда молодого Вандерли.

— Предрассудки. Чушь. Я думаю, что-то ужасное уже случилось, и молодой Вандерли как раз может помочь нам в этом разобраться.

— Ты читал его книгу?

— Вторую? Пролистал.

Это значило, что он все же читал.

Ну и что ты думаешь?

Хороший опыт. Больше мастерства, чем у многих. Несколько превосходных фраз, интересный сюжет…

— Но то, о чем он пишет…

— Я думаю, что он, во всяком случае, не примет нас за маразматиков. Это главное.

— Хорошо бы, — сказал Рики. — Не хочу, чтобы кто-то совал нос в нашу жизнь.

— Но он как раз будет “совать нос” и выспрашивать, чего мы так боимся. Тогда, может быть, Джеффри перестанет ругать себя за ту вечеринку. Он ведь устроил ее только из-за той актрисы. Из-за молодой Мур.

— Я много думал об этой вечеринке. Пытался вспомнить, как она выглядела.

— Я ее видел, — сказал Сирс. — Она говорила со Стеллой.

— Это все видели. Но куда она делась потом?

— Мы все плохо соображаем. Надо дождаться молодого Вандерли. Пусть посмотрит свежим взглядом.

— Боюсь, что мы пожалеем, — сделал Рики последнюю попытку. — Это нас добьет. Мы будем, как те звери, грызть свой собственный хвост.

— Решено. Не надо мелодрам.

Переубедить его было явно безнадежным делом. Рики решил задать еще один вопрос: