Андрей Дашков - Бледный всадник, Черный Валет
Помощь проекту
Бледный всадник, Черный Валет читать книгу онлайн
Теперь священник мог себе это позволить. Время больше не было его врагом, по каплям отбирающим жизнь, ибо он прикоснулся к тайне истинного существования, протекающего за пределами суеты и неподвластного измерению идиотским тиканьем ржавого механизма. Он мог даже попытаться вернуть в стадо заблудших овец и лечить больных. Если надо будет, он готов проповедовать день и ночь напролет, отложив карающий меч на завтра — для неизлечимых. Для уже приговоренных.
Он стоял, не скрываясь и не склоняя головы. В его осанке появилось если не величие, то по крайней мере достоинство. У него всегда были узкие плечи, и с этим ничего не поделаешь, но сейчас он расправил их. Бледные губы сложились в тонкую жесткую линию. Уголки рта загибались кверху, что означало холодную улыбку. Руки, которые раньше суетливо и стыдливо елозили по бедрам, не находя себе места, теперь свободно висели вдоль тела. Пальцы не дрожали. Прищуренные глаза всматривались в непрошеных гостей.
Священник больше не чувствовал себя робким холопом на чужом пиру. Это был его мир, потому что он мог многое изменить и на многое повлиять. И город, который находился у него за спиной, уже был почти ЕГО городом. Он получил право задавать вопросы. Он выстрадал это право.
— А вы куда? — спросил он у тех, кто его еще не слышал.
* * *Цыганский табор медленно приближался к неподвижной фигуре в траурной рясе. Впрочем, цыгане давно смешались с казаками, и отличить первых от вторых было практически невозможно. В любом случае это были опасные, изобретательные и нагловатые бродяги. В зависимости от обстоятельств они легко и быстро меняли амплуа, становясь то мобильной бандой, то балаганной труппой, то сектой, а иногда представлялись толпой изгнанников, лишившихся крова и страдающих из-за отсутствия истинной веры. Пойди проверь, кем они были на самом деле!
Их цели не отличались особым разнообразием и обычно сводились к тому, чтобы выклянчить, выкрасть, ограбить, облапошить, обыграть и двинуться дальше, раствориться в дикой зоне. Они нигде не останавливались надолго, даже в тех небольших селениях, которые не оказывали сопротивления или были разорены ими дотла. Оседлость была глубоко чужда этому племени.
Однако, как ни странно, они не находили общего языка с даунами. Дауны были заняты поисками «внутренней» свободы, а цыгане обратили свои взгляды «наружу» и превыше всего ценили простор, бесконечную дорогу, доброго коня, страстную женщину, красивую песню, звездное небо над головой (одна звезда — непременно путеводная), да свою сомнительную доблесть, направленную на то, чтобы выжить в безжалостной борьбе за существование, урвать кусок пожирнее. Ничто никому не доставалось даром, и способов получить желаемое было не так уж много.
Вечные кочевники, стервятники, шакалы, демонические наездники, женщины-колдуньи, дети с глазами искушенных стариков… Священник рассматривал их со спокойной улыбкой — трясущихся в кибитках грязноватых детенышей, смуглых длинноволосых самок в разноцветных кофтах и юбках, мужчин-конокрадов, плотно сидящих в седлах и одинаково искусно владеющих гитарой, арканом или ножом. А еще уродцев, вызывающих содрогание. Часть из них была посажена в общую клетку на колесах, а другие пользовались большей свободой передвижения, если не принимать во внимание собачьих ошейников и веревок. Все лица до единого — со следами проказы. И эта проказа — алчность.
* * *Это был далеко не первый табор, который подбирался к окраинам Ина (правда, за последнее десятилетие такое случалось все реже и реже). Но на сей раз цыганам вряд ли удастся поставить тут свои шатры.
До сегодняшнего дня поп знал одну их ипостась, причем не самую худшую, однако все равно — хитрую, лживую. Он не видел, как они убивают, хотя… Если они и вредили, то исподтишка, и это сходило за невинные проделки дикарей. На большее в городе Ине цыгане не отваживались — с Заблудой-младшим шутки плохи. Во всяком случае, так было до сих пор.
Священник понял, что наступил удобный момент для последнего урока. И он преподаст его сегодня. Прямо сейчас.
Для попа все кочевники были воплощением анархии, неуправляемой стихии, нецивилизованным сбродом, от которого обычному и добропорядочному городскому жителю лучше держаться подальше, пока не сперли нательный крест. Но дело в том, что теперь он не был обычным городским жителем. И пусть они держатся от него подальше — отребье, разносящее заразу греха; жалкие шуты; дешевые фокусники; рабы-уродцы, пляшущие в цепях, которые звенят так печально; гадалки, чьи предсказания и обещания никогда не сбываются, за исключением самых худших; сладкоголосые обольстители, исполняющие дьявольскую музыку с животным напором и искушающие глупеньких девушек призраками воли, миражами счастья и закатными далями…
Уходя из города, цыгане не оставляли никаких следов своего пребывания, кроме разве что… парочки проклятий. И если кто-нибудь из горожан впоследствии умирал по непонятной причине, то другие лишь пожимали плечами и крестились…
Справедливости ради надо признать, что в те времена, когда священник был сопливым мальчишкой, каждое появление цыган в городе становилось для него праздником, событием, запоминавшимся надолго, расцвеченным детскими мечтами островком в трясине безрадостного быта.
Его голодное воображение особенно сильно поразили фокусники. Некоторые фокусы просто завораживали своей непостижимостью и противоестественностью. Чего стоили, например, полеты!
Однажды цыган, поднимавшийся выше верхушек деревьев без всяких крыльев и видимых приспособлений, предложил собравшейся толпе взять кого-нибудь с собой. Будущий священник вызвался первым, но мать не пустила его. В течение долгих месяцев после того случая он завидовал соседскому мальчишке, взлетевшему под облака вместо него на руках у цыгана… И кем же стал тот мальчишка? Прихвостнем Начальника.
Поп скрипнул зубами, продолжая вспоминать. ИМ не удалось надолго зачаровать его. Позже он осознал всю низость цыганских приемчиков, а главное — презренную банальность устремлений этих бродяг, но от постыдного суеверного страха перед возможностью цыганского проклятия долго не мог избавиться. А полеты… Летать дозволено только птицам, насекомым, нетопырям и ангелам.
Цыгане явно не были ангелами. Скорее уж нетопырями, обернувшимися людьми.
Священник стоял, не шевелясь и не двигаясь с места. Сейчас в нем не было и тени страха. А проклятия, если таковые последуют, он вколотит им в глотки. Или сделает нечто большее…
* * *Да, эти странствовали долго. Судя по их унылому виду, богатая добыча осталась в далеком прошлом. Так что город Ин наверняка казался им желанной целью. Рваные тенты, содранные со старых грузовиков, трепал ветер. На том, что был в голове обоза и сохранился лучше всех, зеленела надпись: «АО Роганский пивзавод». Еще на одном полотнище, привязанном к шесту на манер флага, можно было различить красный крест и обещание: «Персен успокоит».