Ядвига Войцеховская - По ту сторону стаи

   Нетрудно было предположить, что Джои сделает с поместьем. Я сама бы сделала то же самое. Мне только отчего-то... больно внутри. Там, где по идее ничего нет. Только красная пелена вместо отражения.

   - Подождём ещё немного, - предлагает Лена. Я прислоняюсь к влажному стволу, сползаю вниз, к земле, чтобы посидеть, хоть чуть-чуть. Камуфляжная армейская куртка сбивается в складки вверху спины, но мне почему-то совсем не холодно, хотя, судя по заиндевевшей траве, стоит бодрящий морозец, из тех, которые бывают, когда ещё нет настоящей зимы и во время которых так приятно поохотиться на зайца или косулю. Хочется посидеть просто так, совсем немного, отчего-то наваливается усталость.

   - Зеркала нет, - равнодушно говорит Лена.

   - Кольца вообще-то тоже, - добавляю я.

   - Чёрт с ним, - произносит она. - Доберёмся автостопом, полагаю?

   - Наверное, - отвечаю я, и мне самой кажется, что голос у меня такой же тусклый и бесплотный, как долбаное солнце у нас над головами.

   - Тебе пригодится, может, - говорит Лена и вкладывает мне в руку тяжёлую "Беретту". - Я лучше управляюсь с этим. - С чем "с этим"? Ах, да, опасная бритва. Жёлтый пластик с коричневым отпечатком чьей-то давно застывшей крови. Такой же тусклый, как солнце. Как мой взгляд. Нас не переделать, хоть ты тресни.

   Тёплые руки обнимают меня за шею, и почему-то тут же хочется заплакать. Хоть ещё разок в жизни. Просто взять и заплакать. И опять вокруг - только голые стволы деревьев, а опять рядом - кто-то, вместе с кем ты - часть чего-то большего...  

     Перед нами маленький грязный бар, почти на углу. Толпы людей - людей, чёрт побери, просто людей - не останавливаясь, проходят мимо перекрёстка. Мы пересекаем улицу, и я пинком распахиваю дверь.

   Разговоры смолкают. Как будто выключили всех. Каждый второй - полукровая мразь. Смотрите на нас, сволочи, и бойтесь, хотя вас целая толпа, из тех, что только и умели громко орать на улицах, - а нас всего двое.

   - Что, не узнал? - сквозь зубы говорю я бармену. - Когда-то все стены обклеил объявлениями Сектора с утгардскими портретами.

   У него от страха или от удивления даже приоткрывается рот.

   - Забыл, кто я? - я демонстрирую ему "волчий крюк". - Вспоминай быстрей.

   - Близзард? Миссис Близзард, - поправляется он, и тут глаза у него начинают косить от страха, как у провинившегося подменыша, который заслужил, чтоб его выпороли. - Миссис Легран!

   Ага, "миссис". Уже хорошо.

   Я сплёвываю на пол, и мы с Леной проходим мимо него. Сердце у меня на миг замирает, а потом начинает биться чаще. Но я прячу волнение под ненавистью. Я вообще не знаю, зачем мы зашли сюда? Может, посмотреть, не висят ли снова наши фотографии с заголовком "разыскивается"?

   Улица Полуночного Рассвета - не знаю, кто придумал такое название. Сравнительно тепло для поздней осени, и я испытываю острое желание снять куртку и отбросить её прочь. К чёрту! Я не знаю, что тут произошло, пока нас не было, но я возвращаюсь в СВОЙ мир, и я не буду скрываться, даже если через пять шагов меня ожидает какой-нибудь очередной суд и камера Утгарда. На мне наполовину человечья одежда, и я могу прибегнуть к помощи разве только Лены, но я голыми руками убью любого, кто косо посмотрит на моё левое плечо, ибо я возвращаюсь в СВОЙ мир.

   И меня ждёт мой хозяин. Он сказал, что я догадаюсь, где, если вспомню. Я вспомнила. Я больше не хочу менять ни себя, ни своё будущее, и на моей руке навечно выжжен символ моей сущности. Которую я тоже не хочу больше менять.

   Хозяин хотел, чтоб я поняла это сама и прекратила терзать себя. Он дал мне третий шанс, и всё снова закончилось тем же самым. Нас не изменить, хоть умри.

   Мы идём посреди улицы Полуночного Рассвета. Не зная, что тут происходило в последние три года. Наплевав на то, что вокруг все останавливаются, как на фотографии, а потом, словно гонимые взрывной волной, быстро удаляются прочь. А центр этого взрыва - мы.

   Ван Веллер ничуть не изменился.

   - Надо полагать, кольцо, миссис Монфор? И вам, Лена? - мягко спрашивает он.

   - Вы совершенно правы, - ехидно отвечаю я. Он какое-то время смотрит мне прямо в глаза, но я не отвожу взгляд. Ещё чего!

   - Я не ненавижу вас, - вдруг говорит он. - У каждого своя дорога. Вас долго не было.

   - Долго, - соглашаюсь я. - А теперь мы здесь.

   - Здесь, - подтверждает он. - Ваш третий ключ, если не ошибаюсь? У вас бурная жизнь, Близзард - вы позволите вас так назвать? Кто-то пользуется одним и тем же кольцом, а потом ещё умудряется передать его детям.

   - Ещё напомните, сколько утгардских рун у меня выколото, - сквозь зубы цежу я.

   - Вы изменились. С нашей последней встречи, - уточняет Ван Веллер.

   Кинг-Голд-Хаус. Значит, он помнит.

   - Фэрли так плохо работает с памятью? - с сарказмом спрашиваю я.

   - О, нет, господин Мастер хорош во всём, - с поклоном говорит он. - Дело во мне. Время - субстанция, обладающая поразительными свойствами.

   - К делу, - резко перебивает Лена. Ван Веллер кивает.

   Фэрли по-прежнему Мастер Круга. Это хорошо.

   - Новый ключ - новая, с чистого листа, жизнь, да? - я помню то, что она сказала мне много лет назад - там, в Кинг-Голд-Хаус. Я помню, что из щелей дуло, и ветер грозил выдавить пыльные стёкла к чёртовой матери.

   - Скорее ад замёрзнет. - А ведь ты тоже помнишь, надо же. Каждое слово, каждый жест.

   Хотя какая разница. Это просто кольцо. Просто часть тебя, как рука или нога. Фэрли - Мастер, и я вижу, что о том же думает Лена. Мы подходим к зеркалу в лавке Ван Веллера, и, не говоря друг другу ни слова, исчезаем за его изнанкой.

   Дым от моей сигареты остаётся в мастерской на улице Полуночного Рассвета, а сами мы уже в здании Внутреннего Круга.

   Освещённый мягким светом вестибюль. Народу немного, и на нас не обращают ровно никакого внимания. Ни на нас, ни на мою наполовину человечью одежду. Странная смесь - камуфляжной куртки и дорогого платья, когда-то купленного в модном магазине на улице Фонарщиков. Всё, что осталось от моей какой-то там по счёту очередной закончившейся жизни.

   Массивные двери в кабинет Фэрли. Надёжные, сделанные давным-давно. Как в поместье, которого уже нет. Я берусь за бронзовую ручку, и она поддаётся неожиданно легко.

   - Создатель всемогущий! - Берти сначала несколько секунд молчит, а потом произносит эти слова.

   Мы подходим и почти одновременно целуем его в щёки: я справа, Лена слева.

   - Я даже не спрашиваю, где вас носило столько времени, - устало говорит он. - Но сейчас вы обе как нельзя кстати.