Дж. Уорд - Вечный любовник

— Так продолжалось лет двадцать — тридцать. Я стал стихийным бедствием, грозящим выйти за границы дозволенного, и, конечно же, я встретил девушку. Я хотел ее, но она была робкой, и чем больше она дразнила меня, тем больше я желал заполучить ее. Она пришла ко мне, только когда меня приняли в Братство. Ее заводило оружие. Воины. Она хотела быть лишь с братьями. Однажды ночью я привел ее в лес и показал мои кинжалы и ружья. Она играла с винтовкой. Я даже могу вспомнить, как оружие выглядело в ее руках — кремневое ружье, какое делали тогда, в начале девятнадцатого века.

«Девятнадцатый век? Господи, сколько же ему лет?» — подумала Мэри.

— Оно выстрелило в ее руках, и я услышал, как что-то упало на землю. Сова. Замечательная белая сова. Я до сих пор вижу кровь на ее перьях. Когда я взял птицу в руки, почувствовал хрупкое тельце, то понял, что эта беспечность граничила с жестокостью. Понимаешь, я всегда повторял себе, что, поскольку не хотел причинить вреда, все, что случилось, произошло не по моей вине. Но в тот момент я знал, что поступил неправильно. Если бы я не дал девушке ружье, птица была бы жива. Я нес ответственность, хотя не нажимал на курок.

Он прокашлялся.

— Сова — это такое невинное существо. Такое хрупкое и маленькое по сравнению со мной, она истекла кровью и умерла. Я чувствовал себя… сломленным. Думал, где похоронить ее, когда ко мне явилась Дева-Законоучительница. Она пришла в ярость. В ярость! Начнем с того, что она любит птиц, сова и вовсе ее сакральный символ, но смерть совы — только малая часть всего: Дева-Законоучительница взяла из моих рук тельце и вдохнула жизнь в птицу, отпуская ее в ночное небо. Когда птица улетела, мое облегчение было огромным. Словно я очистился от этого долга. Освободился, получил искупление. Но потом Дева-Законоучительница повернулась ко мне. Она прокляла меня, и с тех пор каждый раз, когда я выхожу из себя, зверь вырывается наружу. Это по-своему идеальное наказание. Оно научило меня контролировать силу, настроение. Научило внимательно относиться к своим поступкам. Помогло постичь мощь моего тела, чего иначе мне бы не удалось.

Он рассмеялся.

— Дева-Законоучительница ненавидит меня, но она оказала мне великую услугу. В любом случае… я убил птицу и приобрел зверя. Просто и сложно одновременно, да?

Грудь Рэйджа расширилась, когда он сделал огромный вдох. Мэри чувствовала угрызения совести вампира, словно испытывала их сама.

— Одновременно. Точно, — пробормотала она, гладя его плечо.

— А теперь хорошие новости — где-то через девяносто один год проклятие закончится.

Он нахмурился, словно оценивая эту перспективу.

— Зверь покинет меня.

Забавно, но выглядел Рэйдж взволнованным.

— Будешь скучать по нему? — спросила она.

— Нет. Нет… я… это будет огромным облегчением. Правда.

Вот только морщинки на его лбу так и не разгладились.

Около девяти утра следующего дня Рэйдж вытянулся на кровати, с удивлением чувствуя, что снова стал самим собой. Раньше он никогда так быстро не выздоравливал. Возможно, это из-за того, что он не сопротивлялся превращению. Вдруг дело в этом? Нужно просто расслабиться.

Мэри вышла из ванной с кучей полотенец в руках и направилась в гардеробную, чтобы спустить их по желобу для грязного белья. Она выглядела утомленной и мрачной. На то имелись причины. Они провели большую часть утра в разговорах о Белле, и, хотя Рэйдж старался подбодрить девушку, они оба знали, что дела плохи.

Имелась еще одна причина для волнения.

— Хочу поехать сегодня с тобой к врачу, — сказал он.

Мэри вошла в комнату.

— Ты проснулся.

— Ага. И хочу поехать с тобой.

Мэри подошла к Рэйджу и строго посмотрела на него, словно собиралась поспорить.

Он пресек ее самую очевидную отговорку.

— Передвинь встречу на более позднее время. Солнце начинает садиться где-то в половине шестого.

— Рэйдж…

Тревога заставила его голос прозвучать грубо.

— Сделай это.

Она уперла руки в бока.

— Я не люблю, когда ты меня принуждаешь.

— Позволь выразиться иначе. Пожалуйста, перенеси время.

Но он не ослабил свой командный тон ни на чуток. Когда она все узнает, он должен находиться рядом, что бы там ни оказалось.

Мэри, ворча, дотянулась до телефона. Когда она повесила трубку, то казалась удивленной.

— Э… Доктор Делла Кроше примет меня… нас… сегодня в шесть вечера.

— Хорошо. Извини, что я такой упрямый. Мне просто необходимо находиться рядом с тобой, когда ты все услышишь. Хочу стать частью этого, насколько возможно.

Она покачала головой и нагнулась, чтобы поднять с пола рубашку.

— Ты самый милый негодяй, которого я когда-либо знала.

Наблюдая за ее движениями, он почувствовал, что возбуждается.

Внутри заворочался зверь, но это ощущение принесло необычайное спокойствие. Больше никакого потока энергии, а просто медленный огонь, словно существо довольствовалось тем, что делило с Рэйджем его тело, не поглощая его. Союз, а не подчинение.

Возможно, так происходило потому, что зверь знал: единственный способ быть с Мэри — через обличье Рэйджа.

Девушка продолжала ходить по комнате.

— На что ты смотришь?

— На тебя.

Откинув назад волосы, она засмеялась.

— Твое зрение вернулось?

— Вместе со всем остальным. Мэри, иди сюда. Хочу тебя поцеловать.

— Ну конечно. Вел себя как агрессор, а теперь пытаешься загладить вину своим телом.

— Пользуюсь всеми возможными способами.

Он сбросил с себя покрывало и одеяло и провел рукой по груди и животу. Спустился ниже. Глаза Мэри расширились, когда он взял в руку свое огромное орудие. Пока Рэйдж поглаживал себя, аромат ее возбуждения распустился в комнате, как цветок.

— Мэри, иди ко мне.

Он изогнул бедра.

— Не уверен, что делаю все верно. Намного лучше, когда ты ласкаешь меня.

— Ты неисправим.

— Просто хочу, чтобы меня направляли.

— Как будто именно это тебе нужно, — пробормотала она, снимая свитер.

Они занимались любовью неторопливо, изумительно. Но после всего этого он не смог заснуть. Как и она.

Когда они поднимались на лифте на шестой этаж медицинского центра, Мэри старалась дышать размеренно. По вечерам больница Святого Франциска казалась более спокойной, но людей все же было много.

Секретарь на ресепшене впустила их и ушла, надев пальто вишневого цвета и закрыв за собой дверь. Пять минут спустя в приемную комнату зашла доктор Делла Кроше.

Женщине почти удалось скрыть оценивающий взгляд, которым она окинула Рэйджа. На нем была обычная одежда, штаны и черная трикотажная водолазка, но вот кожаный плащ, ниспадающий с этих широких плеч, привлекал внимание.