Сергей Гомонов - Сокрытые-в-тенях

Следом взошел Кей-Манур. Он вставил в отверстие нижнюю часть ключа в виде креста с петлей, а петля оказалась надежным креплением для хрустального черепа, установить который выпала честь тоже Кей-Мануру.

Ананта погрузила свою заколку в углубление над переносицей черепа.

Шесса надела на сооружение свой амулет.

Череп воссиял. Свет бил из него, точно новоявленный родник. Хогморы стояли вокруг Алтаря и молчали.

Ваццуки еще раз приблизился к сооружению и подставил бокал под светящуюся струю. Она переполнила его, излилась за края, и тогда правитель Цаллария поднес сосуд своей жене.

— За возвращение Альвинора! — произнес он.

Ананта прикрыла глаза и осушила бокал до дна.

В покоях замка Ваццуки подхватил ее на руки и закружил по комнате.

— Тебе понравились обычаи людей Дуэ? — спросил он, снимая маски с себя и с Ананты. — Так подари и мне свой поцелуй! Подари и прости за тот глупый розыгрыш.

Ананта глядела на шрам, исказивший его красивое от природы лицо и вспоминала ту безумную войну, пришедшую с зараженной Рэанаты. Она знала, что все тело его покрыто такими же рубцами, и даже крыло, из-за которого ему теперь так тяжко подниматься в воздух в истинном обличии. Непонятное, удушливое чувство захлестнуло ее, и она крепко прижала к себе Ваццуки, целуя в губы, в щеки, в лоб, гладя по волосам, обнимая:

— Я была наверху, но жизнь сбрасывала меня и вниз. Я знаю чувства людей, ползающих на дне. И если даже они находят в себе силы жить, любить и заботиться о близких, то смеем ли мы поступать иначе?! Да, я проиграла в нашем с тобой споре, я не верила, что люди способны вызвать во мне запретный гнев. Но и ты смошенничал, друг мой, ведь мы не уговаривались о путешествии в Дуэ!

Ваццуки засмеялся:

— Но не уговаривались мы и о том, что его не будет!

— Не спорь!

— Хорошо, не буду, моя месинара! — покорно признал он.

— То, что я видела в Дуэ… Нет, я не допустила бы этого похода на Рэанату! И обещай мне, что войны с дикарями не будет больше никогда!

— С легким сердцем, моя месинара! Тем более, Шесса обхитрила меня, и твой верный телохранитель каким-то способом, о котором я не хочу и знать, раздобыл амулет Альвинора…

— Люди могут больше, чем сами себе позволяют, мой месинор, — Ананта снова поцеловала его. — И, знаешь, мы должны дать им шанс…

— Хм! Дикарям Рэанаты или сумасшедшим Дуэ?

— А какая между ними разница, мой месинор?

С именем гигантского змея Васуки, царя нагов и брата тысячеглавого змея Шеша, связан знаменитый в индийской мифологии сюжет о пахтании Океана. В древнем сказании «Махабхарата» он излагается так.

Однажды на священной горе Меру собрались боги и стали думать о том, как бы избавиться от недугов и старости. Один из главных богов — Вишну — предложил добыть напиток бессмертия амриту. Для этого богам предстояло потрудиться: взбить Океан. Боги заключили перемирие с асурами и вместе стали готовиться к пахтанию Океана. Для решения грандиозной задачи требовался и размах соответствующий. В качестве мутовки они решили взять гору Мандара — вырвать огромную гору из земли богам помог вселенский змей Шеша, обвивший гору своими кольцами. Испросив у Океана согласия, боги приступили к его пахтанию.

Царь черепах опустился на дно, чтобы послужить опорой для мутовки — горы Мандара. Гигантский змей Васуки обвернулся вокруг горы Мандара вместо веревки, боги ухватились за его хвост, асуры — за голову и стали попеременно тянуть на себя тело змея. При каждом рывке из пасти змея вырывались дым и пламя. Гора вращалась с великим шумом. Нелегко пришлось богам и асурам — вращать гору-мутовку надо было непрерывно. От трения возникло пламя, леса на горе запылали, но тут с небес хлынул ливень и загасил пожар.

Боги и асуры трудились без отдыха. Целебные соки деревьев и трав изливались в воду. Постепенно она стала напоминать молоко, затем начала сбиваться в масло. И когда силы богов и асуров были уже исходе, из Океана вышла прекрасная дева в белом одеянии — она стала богиней красоты и счастья Лакшми; за ней из молочных вод появились новые чудеса: белый волшебный конь Уччайхшравас, белый слон Айравата, чудесное дерево с благоухающими цветами — и наконец вышел из воды бог врачевания и исцеления с драгоценной чашей, полной амриты — напитка бессмертия.

Боги, добывшие в трудах и битве с демонами напиток бессмертия, поставили гору Мандара на место, а змея Васуки отпустили в его царство.

Еще по теме: http://www.ojasvi.kiev.ua/text/dif2/100history/a35.htm

Ананту (Ананта-Шешу) обычно изображают как гигантскую змею, свернувшуюся кольцами в космическом пространстве и плавающую в водах причинного вселенского океана. Ее кольца выступают как место отдыха для Вишну и его вечной супруги Лакшми. Ее изображают пятиглавой, семиглавой, и наиболее часто — с множеством голов, на каждой из которых она носит разукрашенную драгоценными камнями и узорами корону.

Ананта-Шеша тесно ассоциируется с Вишну. Ее имя в переводе означает «то, что остается», и происходит от санскритского корня «шиш» — после того, как вселенная разрушается в конце каждой калпы, Шеша остается неизменной. В индуизме Баларама, Лакшмана и Нитьянанда рассматриваются как воплощения Шеши (или наоборот). Воплощением Шеши также считается Патанджали.

Согласно «Махабхарате», отцом Шеши был риши Кашьяпа, а матерью — Кадру. В одной из пуранических историй Шеша отдает гору Мандару дэвам и асурам, дабы те использовали ее как мутовку для взбалтывания молочного океана.

В честь Ананта-Шеши названа столица южноиндийского штата Керала город Тируванантапурам (в переводе означает «Город Госпожи Ананты»).

Систр — культовый музыкальный инструмент, один из основных атрибутов богини Хатор, а также богини Баст — как одной из ее ипостасей. Позднее он вошел также в культ Амона, а затем и в культ Исиды.

Различаются систр-лук (сехем) и систр-наос (сешешет).

Систр сехем представлял собой металлическую дугу, укрепленную на рукоятке с изображением Хатор; на дуге в два или три ряда натягивалась проволока, на которую нанизывались миниатюрные металлические диски, звеневшие при сотрясании инструмента. Его верхний изгиб символизирует орбиту Луны, с которой богиня управляла движением четырех первичных стихий. Навершие систра обычно украшали изображением кошки с человеческим лицом — символа этого светила и женского начала, а рукоятку — изображением Хатхор и богини-кошки Бастет.