Александр Вадимов - От магов древности до иллюзионистов наших дней

Шляпа, срываясь с головы, летает по воздуху. Ножницы портного поднимаются со стола, разделяются на две половинки, танцуют друг с другом и, вновь соединяясь, падают на стол. Белье, развешанное на веревке, оживает, каждый предмет обретает свою индивидуальность,

Сатирические миниатюры сменяются драматическими. А заключительная пантомима представляет собой фантастический балет летающих масок, олицетворяющих повседневную жизнь простых людей. И эти маски уничтожают зловещую маску войны.

Советские зрители могли видеть некоторые трюки «Черного театра» в чехословацком фильме «Вот придет кот».

Интересные мысли о перспективах развития чехословацкого иллюзионного искусства высказал пражский историк цирка Ян Брабец. «В эпоху развития кино и выдающихся достижений науки и техники, — пишет он, — традиционные фокусы принадлежат прошлому. Интерес к ним постепенно ослабевает. Но можно надеяться, что с помощью новых технических изобретений иллюзионное искусство снова достигнет славы прошлого столетия — в новых формах, с новым содержанием и в новом понимании».

Эволюцию чехословацкого иллюзионного искусства от примитивных трюков с волшебным фонарем до сюжетных новелл Мазакянов и Трнка и специально написанных пьес бывшей «Абракадабры», «Новой сцены чудес» и «Черного театра» естественно завершает своеобразное художественное явление — пражский театр «Латерна магика» («Волшебный фонарь»), дважды гастролировавший в Советском Союзе. Говоря об иллюзионном искусстве Чехословакии, нельзя пройти мимо него, так как сами руководители театра в программных заявлениях провозглашают себя преемниками вековых традиций иллюзионного искусства — фантоскопа Робертсона и феерий Мельеса. Мы со своей стороны считали бы уместным вспомнить здесь и более недавнего предка этого театра — Горация Гольдина, создавшего блистательное трюковое сочетание живого актера и его киноизображения на экране.

Все постановки театра «Латерна магика» основаны на этом принципе. Перед несколькими экранами, на которые одновременно проецируются различные фильмы, выступают живые актеры. Сочетание игры актеров с игрой их кинопартнеров дает возможность показать множество эффектных трюков. Например, в первой программе театра, подготовленной для Всемирной Брюссельской выставки, артистка-ведущая говорила по-французски, а ее кинодвойники — по-английски и по-немецки. После двух программ, носивших дивертисментный характер, театр показал оперу Ж. Оффенбаха «Сказки Гофмана». В этом спектакле сделана попытка подчинить найденные трюки единому сюжету и мысли.

Программа, с огромным успехом показанная в Брюсселе, начинается с проекции на киноэкране. Девушка идет по улице. Молодой человек догоняет ее и хочет остановить. Но девушка спешит. Вот она подходит к зданию театра, входит а артистическую уборную и выходит… с экрана на сцену, объявляя о начале спектакля. Молодой человек, догоняя ее, тоже входит на сцену (на экране) и, увидев на авансцене девушку, подзывает ее к себе. Девушка переходит с авансцены на экран, и молодой человек преподносит ей цветы.

Молодой человек на экране подходит к веревке, приводящей в движение занавес, тянет ее, и занавес раскрывается… не в кинофильме, а в действительности. Но за театральным занавесом оказывается не обычная декорация, а необозримое поле аэродрома, проецируемое киноаппаратом на огромный экран, во весь задний план сцены. Над полем летит самолет. Из него выпрыгивают парашютистки. Они опускаются на аэродром, который в этот момент оказывается уже не изображенным на киноэкране, а расположенным на полу сцены. Парашютистки смешиваются с толпой пассажиров, идущих с чемоданчиками по сцене. Это артисты театра, и девушка представляет их зрителям одного за другим.

В программе двадцать номеров. Среди них — комедия «Любовь — игра судьбы», где на двух экранах представлена обстановка двух различных эпох и действующие лица переходят из одной эпохи в другую, а в конце сходят с обоих экранов на сцену — в наше время. Кино, танцы, пение, музыка и игра актеров на сцене сплетаются в один пестрый клубок, сюжет за сюжетом. Действие происходит в необычной для театра обстановке. Мы присутствуем на празднике «Музыкальная весна» в Праге, на спартакиаде, на танцах в словацкой деревне. На наших глазах из домны выпускают сверкающий чугун, и он течет возле ног стоящих на сцене артистов, разливаясь по изложницам. Мы видим сумасшедшую гонку фоторепортера, который догоняет на роликовых коньках по новым улицам Праги автобус с артистками, спасающимися от него…

Оборудование театра сложно. Оно включает в себя три движущихся конвейера, пятнадцать экранов, кинопроекторы. Но эта техническая сложность окупается созданием иллюзионных трюковых эффектов грандиозного масштаба, позволяющих показать эпизоды социалистической действительности современной Чехословакии.

Страна, где чуть ли не каждый второй — любитель фокусов, открывает перед иллюзионным искусством большие перспективы.

Еще в XVI веке, по преданию, краковский маг пан Твардовский «волшебным зеркалом вызывал чертей и духов». Он показал королю Сигизмунду-Августу «дух» его умершей жены, как изображено на картине Я. Матейки. Недавно это зеркало было найдено в одном из костелов. На его металлической поверхности выгравированы под определенным углом незаметные на первый взгляд рисунки; освещенные ярким светом, они дают четкие изображения на дыме кадильниц.

В 1811 году в Брюсселе Станислав показывал «таинственное цветущее деревцо и сундук Зулимы». В США он издал книгу фокусов.

Все страны Европы видели «исключительно большое химическое, механическое, физическое и оптическое представление натуральной магии: механико-физические эксперименты, волшебная кухня; многие интересные аппаратурные и карточные фокусы; объяснение часто виденных здесь экспериментов; отрубание и приращивание головы (дамы не будут испуганы). В заключение — испытание непроницаемости для пуль». Это представление давал Луи де-Линский, родившийся в Варшаве в 1764 году. Его сын, тоже Луи де-Линский, родившийся тоже в Варшаве (1801), подолгу гастролировал во Франции.

Следует упомянуть и бывшего польского офицера В. Бурдзенского, выступавшего в 1840-х годах в Дижоне. Его афиша гласит:

«Г-н Бурдзенский из Варшавы, ученик Боско, по пути из Швейцарии в Париж, где многие газеты дали о нем лестные отзывы, дает представление из области занимательной физики, механики и иллюзионного искусства. Птица унесет часы, семена тотчас прорастут цветами, стакан красного вина превратится в букет цветов, из египетской пирамиды будут вытекать все желаемые сорта ликеров. Понюшка табаку превратится в вазу со сладостями. Обручальное кольцо, взятое у дамы, взберется по палочке вверх. Монета, положенная зрителями в коробочку, исчезнет и появится внутри десяти других коробочек. Стакан превратится в кусок черного дерева. Представление будут разнообразить карточные и другие фокусы».

Оргинский-Розенфельд, называвший себя «великим польским магом», выступал в Англии с 1849 до 1855 года, и, по отзывам современников, видевших лучших иллюзионистов своего времени, мастерство Оргинского стояло на высоком уровне.

В Польше с 1924 года выходил журнал для иллюзионистов «Мир чудес» (издатель И. Кужевский).

Сейчас в Польской Народной Республике более сорока иллюзионистов. Они объединены в своей общественной организации, которую возглавляет талантливый манипулятор капитан Немо (Юлиус Кончинский, род. 1913), уже более полувека выступающий на эстраде. Кончинский — член художественного совета министерства искусства и культуры, которое таким образом влияет на деятельность объединения иллюзионистов, обладающего большими правами. Например, без его разрешения ни один иллюзионист не может выступать на территории Польши. Члены объединения раз в год собираются на съезд, где просматривают новые номера и советуются друг с другом.

Капитан Немо — манипулятор очень высокого класса. Он проделывает с картами невероятные трюки. Карты проходят сквозь ткань носового платка, растворяются в воздухе и появляются в самых неожиданных местах. Во время выступления капитан Немо стремится заразить зрителя своей ловкостью, своим азартом в работе. «Я стараюсь работать так, — говорит он, — чтобы каждому зрителю хотелось так же ловко, сноровисто орудовать инструментом»[80].

С большим мастерством исполняют многочисленные трюки Владимир и Мария Кирес. Исчезнувший цветной платок появляется изо рта Киреса между двумя связанными белыми, и эти платки меняют свой цвет в руках артистов и даже в стеклянной трубке. Карта, вынутая зрителем из колоды, оказывается между стеклами.

Большим успехом пользуется Ежи Стржелецки. Анджей Словинский чашку чая превращает в колоду карт, из его пустого платка вылетают голуби, на публику сыплется дождь конфет. После каждого трюка у артиста в руках откуда-то появляется пиво — то бутылка, то стакан. Он пьет и, постепенно пьянея, вдруг замечает у себя на рукаве белую мышь — живую… Так мотивируются самые невероятные появления и превращения.