Рената Башарова - Исповедь бандерши. 100 оттенков любви за деньги

Я прилежно трясла сиськами три месяца, но особых капиталов не нажила. Тогда я решила вернуться и заключить перемирие с мужем, жить-то мне не на что было. Но по приезде меня ждало разочарование. За время моего отсутствия благоверный нашел себе пассию и примирения со мной не жаждал…

А я взяла и вышла повторно замуж всем врагам назло! Да только недоглядела — парниша наркоманом оказался. А я беременна, на пятом месяце… Новый статус — жена наркомана, коей я пробыла два года, подкосил меня окончательно. Я подурнела внешне и живо растеряла былую лихость. Положеньице было — хоть в петлю лезь! Ни собственного жилья, ни средств к существованию, двое маленьких детей на руках…

И тогда у меня появилась еще одна мечта — выжить. Просто выжить!

Именно в тот год я и открыла первую фирму интим-услуг. Просто чудом, на последнем издыхании. Ей-богу! Одолжив крупную сумму у едва знакомых людей.

И сейчас, спустя пять лет после открытия первой фирмы, я могу с уверенностью заявить — я выжила! Причем не самым худшим образом. Я смогла купить квартиру, прилично меблировать ее, отложить крупную сумму в банк. И я довольна! И меня нисколечки не смущает род моих занятий.

«Чем же ты довольна, бессовестная? О чем ты думаешь, ведь у самой две девочки растут?!» — возмутится ханжа.

«Тем и довольна, что не придется моим девочкам идти в проститутки. Теперь я в состоянии их обеспечить и оградить от этого», — отвечу я ханже.

Ведь дорога в бордель — короткая, а повернуть назад некоторым и жизни не хватает. Затягивает, как трясина, и не выпускает. Не выпускает замуж, не выпускает на другую работу… А знаете почему? Да потому, что слишком много в этих ночных полетах азарта, слишком много флирта и комплиментов, слишком много разочарований и душевных потрясений, слишком много надежд… Всего слишком. И разве можно сравнить с этой жизнью, кружащей словно карусель, обыкновенную, пусть даже счастливую, семейную жизнь? Нельзя. А службу, обыкновенную службу, на которой малюсенькими шажочками нужно упорно взбираться вверх по служебной лестнице? Тоже нельзя.

А самое большое Нельзя, чего категорически не стоит делать, — так это сравнивать, если уж удалось свернуть с этого пути. А девочки сравнивают, чем, сами того не ведая, роют себе яму…

И придет момент, когда она волком будет выть, уставшая от одиночества и неопределенности, вот тогда до нее дойдет, что сравнения-то были ложны… И вся эта веселая карусель — обманчива. Одиночество, неустойчивая психика, абсолютно искаженные человеческие ценности — вот тот капитал, с которым уходит на пенсию ночная бабочка.

Это воистину страшно. И поэтому я — довольна!

«И ты, прекрасно понимая, что эта работа ведет в никуда… Ты продолжаешь заманивать в свои сети этих глупышек, наживаясь на них! Неужели тебе совсем не жалко их, ведь они не ведают, что творят! Да ты чудовище!» — ужаснется ханжа.

«А торговцу шубами жалко пушных зверьков, невинно убиенных в угоду модникам?» — отвечу я ханже вопросом на вопрос.

«При чем тут это? Разве можно сравнивать человека с животным?!» — вконец разъярится ханжа.

«Нельзя. Хотя бы потому, что человек сам выбирает свой путь. А животное — лишено такой возможности», — отвечу я ханже.

Позвольте, но это правда! Разве сейчас я открыла Америку? Да об этом говорено-переговорено, писано-переписано. Одной «Яме» без двух годков — сто лет!! А «Преступление и наказание» с вечной Сонечкой Мармеладовой? А грустная и поучительная история капитана Шмидта? Да что там! Список можно продолжать бесконечно.

Но все равно приходят, ибо для многих девушек — это единственный трамплин. Другой вопрос, что не каждая может вовремя остановиться. Но в этом моей вины нет.

Лишь единицам, жалкому проценту, удается безболезненно и с пользой оттолкнуться от этого трамплина. Остальные так и стоят годами, словно приклеенные к нему, с ужасом смотрят вниз, но видят лишь пугающую неизвестность…

На самом деле, если считать эту работу отправной точкой, когда других шансов нет, то, трудоустроившись на фирму, девушка имеет большие преимущества.

Она получает заказы, не прилагая к этому никаких усилий: телефонные переговоры за нее ведет администратор, владеющий обширным лексиконом и хорошо поставленным голосом, она имеет квартиру для встреч, охранника на случай опасности, водителя. О какой тогда жалости мы говорим?

Все равно жалко? Тогда давайте немного переиграем ситуацию и вместо главного героя — девочки, начнем жалеть, например, кассира!

«Бог мой, несчастный кассир! Директор магазина — изверг! Полюбуйтесь, несчастная женщина-кассир день-деньской, не вставая с места, обслуживает нескончаемые толпы покупателей, каждый третий из которых — хам, она портит зрение и нервы! А в конце дня этой бедолаге насчитают недостачу, в конце месяца горемычная получит не зарплату — кошкины слезы. И спиваются кассиры, так как жизнь их — беспросветна! А в это время подлый директор набивает мошну! На мыло директора!!!»

Ну как? Попахивает коммунизмом, а?

Но — коммунизм утопия, и все мы, выходцы из бывшего Совка, имели честь лично убедиться в этом. Рожденный ползать — летать не будет, кто был никем — никем и останется, а кассир и дальше будет выбивать чеки…

Наконец в залу вошла и сама Эмма Эдуардовна. Она была величественнее, чем когда бы то ни было, — одетая в черное шелковое платье, из которого, точно боевые башни, выступали ее огромные груди, на которые ниспадали два жирных подбородка, в черных шелковых митенках, с огромной золотой цепью, трижды обмотанной вокруг шеи и кончавшейся тяжелым медальоном, висевшим на самом животе.

— Барышни!.. — начала она внушительно, — я должна… Встать! — вдруг крикнула она повелительно. — Когда я говорю, вы должны стоя выслушивать меня.

Яма

Когда я познакомилась с Наташей, ей было пятьдесят шесть лет. Она владела фирмой с громким названием «Мулен Руж». Почему, собственно, «Мулен Руж», никто толком понять не мог, даже сама Наташа.

Особо поражало это посетителей, польстившихся на звонкое название и цену, — выше среднего. Но, оказавшись в неухоженной квартире, с мебелью советского периода, огорошенный посетитель удивленно озирался. Где ж он, обещанный «Мулен Руж»? В нос бил запах кошачьей мочи, стены щеголяли облупленной краской. Клиент, понятно, начинал пятиться к выходу.

Но не тут-то было!

Дорогу ему преграждала разъяренная Наташа.

— И что вас не устраивает, можно полюбопытствовать? — с вызовом вопрошала она, окатывая мужчину надменным взглядом победителя.

Клиент от такого напора съеживался, бормотал нечто невразумительное и упорно двигался в сторону двери.

— Так что же?! — добавляла децибеллов в голос мадам, оттесняя его от спасительного выхода. Рост она имела внушительный, возраст — почтенный, а пальцы ее были унизаны перстнями.

— Да… Как-то неуютно у вас, — решался, наконец, пискнуть посетитель, допуская этим роковую ошибку.

— Аха… Понимаю-понимаю, вас не устраивают апартамэнты, — усмехалась она и брала его за ручку, проникновенно глядя в глаза. — Милейший, но давайте рассуждать здраво! Вы ж пришли не номер снять в «Гранд-отеле», верно? Вы же с девочкой хотели отдохнуть? Лично мое мнение таково — если человеку так уж важны апартамэнты, он вызывает даму на свою территорию. Но вы-то, вы-то — пришли к девочкам?!

Клиент неуверенно пожимал плечами.

— А уж если к девочкам, то вы пришли по адресу! У меня — лучшие девочки в городе, конфетки!

Когда на сцену выходили «конфетки», клиент окончательно впадал в ступор. Нет-нет, вовсе не потому, что девочки были сногсшибательны, скорей наоборот. Но пожилая дама рассуждала так здраво, с такой уверенностью называла их лучшими, что мужчина начинал сомневаться. Если уж эти помятые «конфетки» — лучшие, то какие тогда худшие, в иных местах?

И Наташа побеждала.

Вообще, она была странной особой. Чересчур напористой, наглой, самодовольной, с зычным голосом торговки. Называла же себя не иначе как директор предприятия. Рассказывала немыслимые басни о том, что у нее два брата, и оба работают в органах. Именно поэтому Наташа стоит на ступень выше остальных фирм, ибо ей позволены многие вольности, по блату. А на самом-то деле у нее была сестра, да и то одна.

Так вот, у нее была старшая сестра, и знакомые говорили о них так:

— Их две сестры, одна нормальная, а вторая… Наташа.

И горе той девочке, которая по незнанию попадала к ней в штат. Наташа умела запудрить мозги и урезать самооценку. Воин в юбке, да и только!

Но однажды ее воинственность сыграла с ней злую шутку.

В тот момент у Наташи была проблема с кадрами (что совсем неудивительно при ее характере). Но она подошла к проблеме по-военному решительно, задумав просто-напросто переманить девиц у коллег.