Джорджия Ле Карр - Я не твоя собственность-2

— Тебе не больно?

— Нет. Это так удивительно чувствовать тебя внутри.

Она резко вдыхает и перестает двигаться.

— Я сделал тебе больно? — тут же спрашиваю я.

— Нет, я просто наслаждаюсь тобой внутри.

Я знаю, что она обманывает меня, видно я причинил ей боль. Она слишком тугая после столького времени воздержания.

— Позволь мне, — говорю я, и она убирает руку от основания моего члена. Я делаю паузу, давая ей привыкнуть к моему размеру.

— Мне нравится, когда ты заполняешь меня, — говорит она, голос звучит низко с придыханием.

— Я люблю входить в тебя и находиться внутри.

— Я готова, трахни меня.

Очень медленно я вхожу в нее до конца, она приподнимает бедра, устремляясь мне навстречу.

— Ух ты! — выдыхает она.

Я начинаю задавать ритм, не дикий и не сумасшедший, идеально подходящий для двоих, которые недавно столько пережили, фактически оба вернулись с того света. Мои движения позволяют впитать выражение ее лица, звуки, которые она постоянно издает, ее запах, ощущение ее кожи, пот, выступающий у нее на лбу. Я воспринимаю все эти моменты, как что-то святое, так, наверное, ростовщик собирает свои деньги или сорока собирает блестящие предметы, с какой-то одержимостью.

Она быстро устает, ее бедра уже выбиваются из моего ритма, я выхожу из нее, хватаю за щиколотки и приподнимаю ноги вверх к ее голове. У меня мгновенно учащается пульс, такими мы и были раньше. Это никогда не изменится. Я всегда хотел видеть ее такой — готовой для меня, чтобы ее красивая киска была широко открыта. Я скольжу членом внутрь, глубже, проникая вниз в плотный, влажный проход. Ее стенки обхватывают и сжимают, жестко, я замечаю, как у нее расширяются зрачки.

— Еще…, — хрипло просит она.

Я толкаюсь еще глубже, она слишком тугая, невероятно узкая.

— Я могу принять еще больше, — с трудом выдыхает она.

Я хочу продолжить, но замечаю, что она испытывает дискомфорт. Со стоном я останавливаюсь и позволяю ей привыкнуть к моему размеру. Она начинает извиваться и двигать бедрами, вызывая огонь и лаву у меня в крови, я готов кончить.

— Мне очень нравится, когда ты так глубоко находишься внутри меня, — шепчет она.

Я начинаю двигаться, погружаясь в нее все глубже и глубже, забывая себя, пока не слышу короткий всхлип, вылетающий из ее горла, она кончает. Я сразу же отступаю, с трудом выдыхая, от напряжения у меня сжимаются легкие и семя выплескивает в нее. Я кончил так, как не кончал уже очень давно, и только она способна заставить меня почувствовать такое освобождение — жесткое и жестокое, шея выгнулась назад, рычание вырывается изнутри.

Грудь вздымается, я опускаю глаза на женщину, которую безумно люблю, у нее покраснела кожа, и она с трудом дышит.

Я убираю локон с ее лба.

— Прости, что причинил тебе боль.

— Ты не причинил мне боль, это был лучший секс в моей жизни.

Я слышу ее усиленное сердцебиение. Каждый удар ее сердца — это подарок для меня, я, на самом деле, обладаю истинным сокровищем.

— Я хочу всего тебя, — шепчет она. — Я всегда хочу тебя всего до конца, и я опять хочу.

— Ты получишь все, что ты хочешь и не один раз, когда побольше наберешься сил. Нам некуда спешить, — отвечаю я ей. — У нас впереди вся жизнь.

Я открываю дверь холодильника и порыв прохладного воздуха, обдувает мне лицо. Я тянусь за кувшином лимонада, закрываю дверь, Марк входит на кухню.

— Привет, — говорит он.

— И тебе привет, — отвечаю я.

Он приходит вперед, на нем одеты плавки, и он босиком.

Я указываю на кувшин.

— Хочешь? — спрашиваю я.

— Господи, да, — говорит он, и опускается за кухонный островок. Он наблюдает, как я наливаю ему лимонад, по мраморной столешнице пододвигаю к нему бокал.

— Вот это да! — с улыбкой говорит он, отпивая.

— Что-то происходит? — интересуюсь я, опускаясь на табурет напротив него.

— Разве жизнь не причудливая? — удивляется он вслух.

— Что ты имеешь ввиду?

— Мне казалось, что ты предназначена для меня. Я имею в виду, если бы мне кто-то сказал, что это не так, я бы, наверное, рассмеялся. Я сказал Стелле, что был тогда полностью одержим тобой. Как только я увидел тебя, решил, что это любовь с первого взгляда. Я даже караулил тебя у твоего дома, Господи, ты ж Боже мой.

— Да, это жутковато, — хохочу я.

— А когда увидел Стеллу, подумал — прекрасная фигура, красивое лицо, но не для меня, несмотря на то, что она одна. Мы всегда ошиблись. Мы не подходили друг другу, чтобы я не пытался сделать. Со Стеллой все шло как-то иначе, наши отношения шли, как по маслу. Ты была предназначена Зейну, а Стелла всегда была предназначена мне. Я даже не могу себе представить свою жизнь без нее.

Я смотрю в его добрые глаза и чувствую себя счастливой, четыре года назад мне, наконец, удалось уговорить Зейна простить Марка. Прежде чем я собираюсь ответить, с улицы раздается крик:

— Дядя Марк, ты где?

— Аннушка требует твоего общества, — с улыбкой говорю я.

— Ну и ладно. Она позовет меня еще ни один раз, — говорит он, поднимаясь во весь рост.

— Удачи тебе! — я улыбаюсь ему, он выходит на улицу на яркое солнце.

Я смотрю в окно, Марк поднимает мою дочурку и сажает себе на плечи. Она цепляется за его шею, как маленький паучок, и они направляются к бассейну.

Я слышу шум из коридора, в дверях появляется в перевалочку Стелла, у нее седьмой месяц беременности.

— Господи, Далия. Какого черта мы делаем здесь, в этой жаркой стране? Здесь просто пекло. Я имею ввиду, еще чуть-чуть и я растаю, преврачусь в огромную лужу.

— Ну, мы все прилетели сюда в самый разгар итальянского лета, потому через два месяца ты родишь ребенка, и ты хотела съездить в Италию до его рождения, помнишь? — спрашиваю я ее.

— Это правда. Дайте мне кто-нибудь лимонад, перед тем как я упаду в обморок, — резко отвечает она.

— Здесь во всю работает кондиционер, — напоминаю я ей, ставя перед ней стакан с лимонадом.

— Ты пытаешься разрушить мой момент королевы трагедии? — спрашивает она, выпив одним глотком и поставив стакан обратно на столешницу.

— Упаси, Господи, — говорю я, и наблюдаю, как она залезает на прохладную гранитную поверхность кухонного островка.

Я залезаю и ложусь рядом с ней.

— У тебя всегда имеются прекрасные идеи.

Она поворачивает голову.

— Где Зейн?

Я переплетаю свои пальцы с ее.

— Наверху, меняет подгузник Алексею.

— О Боже. Вот еще одна радость, которая меня ожидает.

Я хихикаю в ответ.

— Уверяю тебя, это не так уж и плохо.

— Да, верно. Думаю, что следующие твои слова будут: роды — это прекрасно.

Я ухмыляюсь.

— Однозначно.

— Спасибо большое, но восьми фунтовый шар для боулинга, выстреливающий из моего влагалища, мне кажется совсем не прекрасно.

Я улыбаюсь.

— Ты побаиваешься, не так ли?

— По сути, да, если честно, то я в ужасе.

Я посмеиваюсь в ответ.

— Поверь мне, это того стоит.

— Это мы еще посмотрим, мне все кажется таким странным, зарождающаяся жизнь, человек, живущий у меня в животе, писает и опорожняется внутри. Тебе не кажется это странным?

— Ох, Стелла, — хихикаю я, сильнее сжимаю ее пальцы. Они опухли от жары. — Только ты можешь так выражаться, при этом по-прежнему быть милой.

— Кстати, дорогая, я забыла тебе рассказать, что твоя малышка сделала вчера.

— А что она сделала? — спрашиваю я со вздохом.

— На прошлой неделе я долго ей растолковывала, что когда она хочет совершить что-то плохое, означает, что дьявол нашептывает ей на ухо.

— О, так это ты ей сказала, — восклицаю я.

— На этом история не заканчивается, — почти перебивая отвечает Стелла. — Поскольку вчера я застала ее, с наслаждением раскрашивающую стены у меня в комнате. Естественно, я ее отругала, сказав, что это очень плохо, Аннушка. Если в следующий раз я увижу нечто подобное, надеру ей задницу. Она нахмурилась, внимательно глядя на меня и ответила: «Сейчас дьявол говорит через тебя, тетя Стелла?»

Я заливисто смеюсь.

— О, мой Бог. Моя дочь просто невыносима.

— Я знаю, у меня такое чувство, словно она моя дочь. У нее имеются такие же черты характера, как и у меня, ты не находишь?

— Да, она очень похожа на тебя, — соглашаюсь я, все еще посмеиваясь.

— А когда прибудет к нам Ной? — спрашивает Стелла.

— Завтра, и он сможет остаться на один день. Он почти забыл о нас, но я подталкиваю его.

— А чем можно ускорить приезд Ноя?

— Едой.

— Правда?

— Да, за банановый торт он готов пройти много миль, чтобы съесть кусочек.