Я. Каплунов - Три секрета. Беседы о практике пистолетной стрельбы

То, что при выстреле развиваются мощные силы порохового взрыва, нисколько не мешает действиям стреляющего быть весьма тонкими и деликатными.

Нужно держать пистолет с усилием, необходимым и достаточным только для того, чтобы не уронить его при выстреле.

Почему?!

Да по той простой причине, что кисть руки, сжимаемая в кулак, начинает дрожать. И чем крепче вы держите пистолет, тем больше он дрожит в вашей руке.

Нет таких секретов и методов тренировки, которые могли бы сообщить пистолету полную неподвижность при стрельбе с руки. Совсем не дрожат руки только у мертвого; живая рука всегда будет хоть немного колебаться.

Рука стрелка может дрожать в трех случаях:

1. Рука колеблется, как одно целое, не сгибаясь ни в локте, ни в запястье. Это плавные, медленные колебания; пистолет "похаживает". Даже при довольно значительном "похаживании" ствол отклоняется от своего направления на небольшой угол, так как вершина угла находится далеко от пистолета — в плечевом суставе (рис 2).

Только так должен колебаться пистолет при правильной хватке.

2. Колеблется предплечье руки, согнутой в локте. Более частая, вертикальная качка. Теперь вершина угла отклонения находится ближе к пистолету, в локтевом суставе; при том же смещении мушки, что и в первом случае, угол отклонения больше (рис. 3).

Этих колебаний не будет, если рука свободно вытянута.

3. Колеблется кисть руки. Она дрожит мелкой, частой дрожью

Глаз не успевает контролировать слишком частые, мгновенные отклонения, и они кажутся стрелку незначительными. А на самом деле здесь получается громадный угол отклонения ствола, так как его вершина — рядом с рукояткой пистолета, в запястье (рис. 4).

Это самый худший, самый зловредный вид колебаний, испытываемых пистолетом; они-то и являются неизбежным спутником крепкого сжатий рукоятки.

Если вы все это хорошо поняли, то самая техника хватки вас уже не удивит (рис. 5).

Пистолет удерживается только средним пальцем к мякотью большого. Сам большой палец направляет пистолет; с этой целью он не сгибается, а вытягивается вдоль пистолета. Указательный палец лежит на спусковом крючке, но не касается рукоятки.

А безымянный палец и мизинец вовсе не участвуют в работе. Можете для проверки выпрямить их, отведя от рукоятки.

Так разжимается кулак, в который невольно складываются пальцы стрелка, и образуется правильная, легкая хватка пистолета.

Вспомните теперь нашу расценку правил изготовки. Там речь шла об одном-двух очках, не более. А правильная хватка пистолета стоит десятки очков; сжатие рукоятки вполне может повлечь и промах по боевой цели.

Там — правила, здесь — секрет!

…Секрет не в самом приеме, а в его цене.

Расчет пистолета состоит только из одного человека,

Вы и наводчик, вы и заряжающим, и замковый, и правильный. Но, мало того, вы еще и "лафет"!

Ваш корпус, наши ноги и руки составляют единственную опору пистолета, опору неустойчивую, подверженную всяческим колебаниям.

Как же, будучи плохим "лафетом", выполнить роль хорошего наводчика? Иначе говоря, как навести в цель постоянно колеблющийся пистолет? Вот в чем заключается коренной вопрос прицеливания.

Правило требует от стрелка:

во-первых, взять ровную мушку, то есть совместить мушку с серединой прорези так, чтобы. вершина мушки лежала вровень с верхним, горизонтальным краем прорези;

во-вторых, совместить вершину ровной мушки с выбранной точкой прицеливания.

И вот эти-то сложные действия предлагается выполнить в то время, когда и мушка, и прорезь ни секунды не знают покои!

Но это еще не все.

Па плакатах и рисунках, изображающих правильное прицеливание, оно выглядит просто и понятно (рис. 6). Прорезь, мушка и цель помещены в одной плоскости и имеют точные, резко очерченные контуры. Но ведь так бывает только на рисунках…

Целящийся стрелок видит нечто иное. Плоская картинка для него сильно растягивается в глубину: прорезь — в шестидесяти сантиметрах от глаза, мушка — в семидесяти пяти с лишним сантиметрах, а мишень — в десятках метров.

…Оторвав взгляд от этой страницы и устремив его в окно, я вижу скворешники на деревьях сада, мезонины и крыши соседних домов, легкие облака в светлом небе…

Полно, неужели я в состоянии видеть столько разных вещей одновременно? Сейчас проверим.

Вот на жердь села рядом пара галок; неподалеку от них опустилась третья. Останавливаю взор на последней галке и ясно различат не только отдельные перья в хвосте, но, мне кажется, даже выражение ее глаз.

Теперь — внимание. Ни на йоту не переводя взгляда, спрашиваю свое зрение о первых двух галках. И — увы! Убеждаюсь, что оно может дать мне очень мало сведений о них: я их плохо вижу (рис. 7).

Сколько бы ни повторять этот опыт, каждый раз он будет приводить к одному и тому же заключению: мы плохо видим все, кроме того предмета, на который устремлены или, говоря научно, сконвергированы наши глаза. Чтобы составить отчетливое представление о всей картине, лежащей в поле нашего зрения, мы вынуждены непрерывно переводить взгляд с предмета на предмет, разглядывая и запоминая их детали.

Наши глаза без устали мечутся в своих орбитах. Признайтесь, вы не отдавали себе отчета в этой особенности вашего зрения…

Один из ученых прошлого века говорил, что если бы мастер принес ему оптический прибор, подобный глазу, то он его забраковал бы. Это несправедливая оценка, но доля истины в ней есть.

Нельзя одновременно видеть с одинаковой отчетливостью и прорезь, и мушку, и цель. Это те же три галки… В каждый момент только один из этих трех различно удаленных предметов будет виден вполне хорошо. Значит, нужно скользить взглядом по ним, взирая то на мушку, то на цель, то на прорезь. Но пока мы переводим взгляд, изменяется вся картина прицеливания — колеблющаяся рука уведет пистолет в сторону.

…Тот, кто утверждает, что может точно нанести пистолет в цель так, как наводчик наводит орудие, — хвастун и обманщик.

Чтобы поразить цель, нужно пожертвовать точностью прицеливания.

Если мне не удастся убедить вас в этом, то вам, как стрелку, не видать успехов.

Стрелок из пистолета не должен тягаться с наводчиком стоящей на земле пушки; тот может сначала выполнить наводку, да еще отдельно по горизонтали и по вертикали, а потом, нисколько не тревожась о наводке, ждать выстрела. Пистолетному же стрелку приходится идти на какой-то компромисс, сознательно выбрав главное и жертвуя второстепенным, чтобы нечаянно не получилось наоборот.

На этом и основан секрет прицеливания (рис. 8): тщательно удерживайте ровную мушку, но не добивайтесь особенно точного совпадения ее вершины с точкой прицеливания.

Из двух элементов прицеливания мы выбираем ровную мушку как главный, решающий элемент. Что же определило такой выбор? Геометрия, которой мы уже пользовались в прошлой беседе.

1. Пистолет отклонился вниз так, что в плоскости мушки, между ее вершиной и нижним краем яблока мишени образовался просвет в 1 миллиметр, ровная мушка сохранилась (рис. 9). Каково будет отклонение пули?

Около 61/2 сантиметров на дистанции 50 метров. Иначе говоря, это будет чистая восьмерка.

Вполне хороший результат.

2. Пистолет опустился так, что получилась мелкая мушка, в плоскости мушки между ее вершиной и краем прорези возник просвет тоже в 1 миллиметр. Вершина мушки по-прежнему касается нижнего края яблока. Каково будет отклонение теперь?

Свыше 25 сантиметров. То есть — чистый промах…

Как же так, при одной и той же ошибке и 1 миллиметр совершенно различные результаты?

Когда стрелок видит колебания ровной мушки, то это значит, что вся линия прицеливания поворачивается на угол, вершина которого — в зрачке глаза. Это происходит так, как если бы двигался свободный конец туго натянутой бечевки, другим концом закрепленный в зрачке, а пистолет был бы привязан к бечевке за вершину мушки и за середину раствора прицельной прорези. Практически же вершина угла отклонения лежит немного ниже — в плечевом суставе (рис. 10).

Колебания этого рода уже были раньше оценены как "хорошие".

А в случае утопленной на 1 миллиметр мелкой мушки вершина угла находится на вершине самой мушки. Повторяя аналогию: бечевка закреплена обоими концами — у зрачка и в точке прицеливания, а пистолет привязан к ней только за вершину мушки; прицельная прорезь свободна и может вращаться (рис. 11).