Росля - Максим Эдуардович Чумаков

–Максим, старческий голос окликнул Макса. Рядом стоял невзрачный лысый мужичок в очках.

–Не связывайся с ним, он сатанист, из Козельска, злой город,-сказал голос, хотя мужичок практически не открывал рот.

–Ты от куда меня знаешь?-спросил Максим.

–Когда тебя привезли в палату, санитар называл твое имя, меня зовут Эдуард, как Стрельцова,– прошевелил губами мужик, блаженно улыбаясь.

–Что запой? Сдали тебя? –опять навалился с вопросом мужик.

–Похоже, задумчиво ответил Максим, ложась на кровать.

Точно, слова мужичка разбудили последние новогодние воспоминания, точно бухали, точно сперва у нас, потом поехали к Зайцевым, потом- потом, ну…вспоминай, память не давала увидеть прошлое. Макс резко дернул головой, больно ударившись затылком о спинку кровати и о чудо, мозайка из отрывков воспоминаний сложилась в четкий пазл. Я видел их, да точно, они сидели в углу комнаты, скалились и показывали на меня корявыми мохнатыми пальцами, пытался прогнать рогатых, бросал в них вазы, посуду, бутылки, они уворачивались и еще больше хохотали, черти….

Воспоминания пришибли, так вот оно что…Макс втянул голову в плечи, допился…

Вернулся Аверин, явно более спокойный, присел на свою кровать. Макс подумал, что надо с ним поговорить. А сатанист он или коммунист, хрен с ним, лишь бы не лез.

–Коль, ты извини если что, не нервничай, мне не нужны проблемы, ты не думай я не из этих-начал Максим, -хотя не знаю кого ты имел ввиду…

–Не знаешь, встрепенулся Аверин, -так я тебе расскажу, я Иисус Христос, они нужны там и я отправлю их туда.

–Кого и куда?– спросил Максим.

–Монахов, всех зарежу, всех. –Слушай:

–Идет война между богом и сатаной, я, можно сказать, лучший его ученик. Я против бога, да, и рад, что я с сатаной. Потому что я – добро»

–Не нравится ему Лев Толстой, еретик видите ли, тоже такой же здоровый как ты-смерил Макса едким взглядом Николай.

–А картины чем ему не угодили?– не богоугодное, душевное, но не духовное искусство, понимал бы что, только поклоны бить и умеет…

–Это воинство падет и падет от моих рук. Аверин мечтательно закатил глаза.

–Не ссы, если ты не из них, спи спокойно, -уголок его губ изогнулся в дьявольской ухмылке.

И действительно, нужно было вздремнуть, Макс довольный, что удалось решить проблему с шустриком, прилег. Сон пришел быстро.

Оставалось уже 13 сек, до конца игры, Макс шел шестым. Обычно такие вещи не приветствуются, но тут надо было рисковать, наверняка будет возможность для броска, и это возможность будет именно у него, поскольку столб соперников уработался и явно не успевал за восьмеркой МГУ, а там как повезет, один черт ничья не устраивала. Воронков скинул мяч на ход, подплыть хотя бы на 6 метров, тогда можно наверняка вложиться, дадут ли? Вон Акимов дернулся, тоже передернул, подправил мяч под правую, жим брассом, 7сек до конца и 7 метров до ворот, пора. Стог брызг, руки блокирующих -по фигу, хороший выход и пробью поверх рук, ровно под перекладину, это была наработанная коронка. Чёрт, двое отплыли совсем близко к воротам поверх рук не получиться, стоят мертво, подняли руки, не попасть. Хитрее, как? Сзади накатывается столб армейцев, вышел, качнул не дергаются, молодцы, мастера, мать их. Положил на воду, 5 сек. жим чуть в сторону от столба, 3 сек. Игорь на 2х метрах, напротив штанги- оторвался от опекуна, отвал. Резко, кистью боковой с воды- ему в ладошку- точно, перевод в «уши» вратарю. Гол. 8-7 в 87 году Мы чемпионы. Росля опять нас вытащил.

Максим проснулся. Этот сон как хороший, давно любимый фильм периодически показывали ему, зачем, для чего? Макс не понимал, просто было приятно и комфортно в этом сне, он всегда хотел вернуться именно туда в тот 87й, в ту команду и услужливое подсознание давало эту возможность.

А потом был банкет в гостинице.

За праздничным столом подошел Росляков:

–спасибо, отличный пас, вложил как в копейчку.

–тебе спасибо Игорь, навряд ли я бы попал, ты вовремя отвалился.

– а я вот ухожу, -вздохнул капитан.

–куда уходишь? В Динамо или в ЦСК? –недоуменно спросил Максим.

– в Оптину.

–куда? Что это за команда?

–не команда, монастырь .

–?????? Зачем? Ты же в порядке, ну не любят тебя наше комсомольское руководство, да и бог с ними, наплюй, мы без тебя все разбежимся, оставайся, я буду тебе такие пасы каждую игру выдавать.

Игорь грустно улыбнулся: -пришло время послужить господу, понимаешь.

–– У каждого человека есть боль, у каждого есть страдания. Монахи – это возлюбленные Господни дети, мы русские сами не ведаем, почему Господь избрал нас хранить истину Православную.

-Мы не ведаем пути Божии, и для нас это закрытая тайна, запечатанная, может быть, даже навсегда.

-Даже, может быть, после смерти она нам не откроется. Но поскольку этот дар нам дан, мы обязаны его хранить и свято блюсти. А как и почему – это не наше дело.

– Каждый через свой крест должен пройти, иначе ничего не получится во внутренней жизни. Так вот.

–Ты что листаешь?

–Да вот свежий «Огонек», тут статья про одного художника из подмосковного Вороново, Константин Васильев. В интересной манере пишет.– Макс передал журнал Игорю.

–Да интересно, красиво, душевно, но не духовно,– ответил Игорь, возвращая журнал….

Максим резко подпрыгнул на кровати, душевно, но духовно, Игорь и этот шустрик, тоже самое сказал, про кого? Убить монахов…о ком он ?

–эй Стрельцов, -Макс подозвал лысого.

– слушай мне тут Аверин втирал, что монахов убить хочет, не знаешь где кого, за что?

–так он тоже хотел быть монахом, он же с Козельска, пошел в Оптину Пустынь, поработал там, да не сдюжил, а может и погнала его братия, сам видишь что он из себя представляет, -прошептал Эдуард,-вот он и затаил злобу, голоса у него, -еще более тихо прошептал лысый, показав пальцем в потолок.

Максим снова лег, не может быть вот это заморыш недоделанный хочет убить Игоря, нет, не может быть, он же псих, его и лечат от этих мыслей, понты…просто больное мстительное воображение…Сильные руки зацепили железную спинку кровати, пальцы сжали холодный металл, бицепс напрягся, в висках застучало.

Уже через несколько дней забылся случай в больнице, Максим успокоился, вернувшись в привычный мир. Но.

20 апреля 1993г. Ранний звонок