Никита Симонян - Футбол – только ли игра?

Мы хотим побеждать, и путь к победе только один – неустанный поиск, работа.

«У них большие нагрузки… У них перегрузки…» – нередко говорим мы сейчас о футболистах. А я вспоминаю, как однажды вскипел Сергей Сальников, услышав, что кто-то в команде жалуется на усталость:

– Разве можно устать играть в футбол?

И я завидую сегодняшним ребятам. Их напряженной жизни, большому числу международных матчей, официальных, товарищеских, выпадающих на их долю. Мне не пришлось, к сожалению, участвовать в официальных европейских клубных турнирах – эти интересные соревнования проходили без советских команд. А мой родной «Спартак» мог бы, наверное, в ту пору посостязаться с лучшими европейскими командами.

Матчи в разных странах, матчи на чужом поле – непривычная обстановка, непривычный климат, разница во времени, трибуны, поддерживающие свою команду. И надо заставить себя отключиться от крика экспансивных болельщиков. Есть поле, соперник, игра…

Трудно играть в странах, где настроение стадионов во многом определяет антисоветская пропаганда. Игра становится уже событием не просто спортивным. И если трибуны вдруг выразят одобрение советской команде или одному из ее игроков – за мастерство, рыцарство, – это немало, значит, где-то удалось пробить стену вражды, отчуждения.

После иных матчей приходилось слышать от наших послов: «Вы сделали сегодня больше, чем несколько дипломатов за длительное время». И мы, тренеры, футболисты, храним чувство признательности к тем советским дипломатическим работникам, которые считали своим долгом встретиться с командой, рассказать о принимавшей нас стране, ее народе, культуре, политической ситуации. Помимо полезных интересных сведений, это было еще и важной частью психологической подготовки к играм.

Расширяющиеся культурные связи, культурные контакты, международные спортивные состязания постепенно разрушили бытовавший миф о «сибирских дикарях». Сейчас уже не столкнешься с такими казусами, как, скажем, в начале, середине пятидесятых годов. Во время турне «Спартака» в Англию на обед нам подавали огромные куски мяса, едва помещавшиеся на тарелке. Хозяева, видно, решили, что русских «медведей» иначе не накормишь. Пришлось объяснять, что у нас вполне нормальный – человеческий аппетит.

Надо признаться, что и мы вели себя далеко не так, как сейчас. Держались довольно скованно, настороженно. Увидев в отеле на своих постелях под одеялами металлические снарядоподобные предметы, пришли в замешательство – не провокация ли? «Бомбы» оказались просто-напросто грелками. Юрий Седов, изучавший английский язык, пользовался любой возможностью поговорить с англичанами – о погоде, о спорте, и наш руководитель был немало обеспокоен: то ли он говорит, то ли отвечает на вопросы?

Времена переменились, но далеко не везде представление о советском человеке соответствует истине, и часто еще слышишь удивленное: «Вы, оказывается, нормальные люди!»

В Италии, перед матчем сборной СССР с клубом «Рома», мне пришлось выступать по телевидению, по прямому каналу, и зрители по телефону могли задавать вопросы. Мне тотчас передавали их реакцию.

– Вы откровенный собеседник, это радует.

– А как вы относитесь к итальянцам? – спрашивали дальше. – Нас многие считают несерьезными, легкомысленными людьми, а вы что думаете?

– Вам можно только позавидовать, – ответил я, – вы умеете прекрасно петь, заразительно смеяться. Но разве можно считать несерьезным народ, создавший столь великие ценности культуры, искусства, шедевры мировой живописи, музыки?

Сказав, что думаю, неожиданно заслужил комплимент: вы, мол, вполне симпатичный человек.

Пришлось заметить, что в отеле остались более симпатичные ребята, и мне приходится только сожалеть, что пропаганда стремится представить советских людей грубыми нелюдимыми мужланами.

Взаимопонимание возможно при взаимном интересе друг к другу. Конечно, когда спортсмен выезжает за рубеж, он не может хорошо познакомиться со страной, народом. И все-таки всегда стараемся увидеть побольше.

Не забуду, какой урок преподал мне однажды Гавриил Дмитриевич Качалин. Будучи в Англии, мы совершили экскурсию в Виндзорский замок. Устали, валились с ног. А когда вернулись в отель, Качалин предложил: «Никита, пошли в музей мадам Тюссо». Я ответил, не могу, падаю. «Эх, ты, – укоризненно посмотрел он на меня, – а я-то думал, ты любознательный парень!» Когда он потом рассказывал, что видел, я не знал, куда деться от досады. Хорошо, что выпал случай исправить оплошность.

В 1966 году в Москве была создана экспериментальная сборная команда. Ее тренером назначили Всеволода Константиновича Блинкова. Но он уехал наблюдателем на чемпионат мира в Англию, и руководить командой поручили мне. Мы поехали в Италию, на турнир в Сан-Ремо, выиграли его и отправились домой. Десять часов добирались автобусом до Милана, тряслись всю ночь, не спали, потом перелетели в Париж. В нашем распоряжении оказался почти целый день: самолет на Москву отправлялся на следующее утро. «Что будем делать? – спросил руководитель делегации Борис Васильевич Мякиньков. – Дадим ребятам отдохнуть?» – «Нет, – отвечаю, – после завтрака пойдем на экскурсию. Может, никто из этих ребят в Париж больше никогда не попадет, а отоспятся дома». Все приняли мое предложение, и только ростовчанин Коля Гончаров запротестовал: «Я спать хочу! Почему я должен куда-то идти? Что за насилие?»

Может, действительно это было насилием над личностью, но по Парижу я Колю все-таки повел вместе со всеми. Мы побывали в Лувре, в Нотр-Дам де Пари, на площади Согласия, погуляли по Елисейским полям… В отель буквально приползли, и всю дорогу Коля ворчал, а я говорил ему: «Вот вернешься в Ростов, и тебя непременно спросят, что ты видел в Париже? Да тебя же на смех поднимут, если ответишь – спал!»

После возвращения, когда мы вновь встретились, Коля сказал: «Какое же вам спасибо! Дома меня сразу обступили: расскажи про Париж, как он выглядит? И я им столько рассказал, и все так интересно…»

В мексиканском городке Ирапуато никогда прежде, до чемпионата мира, не видели советских людей, и хозяин отеля Энрике был поначалу очень насторожен, пока не сделал открытия: «Какие вы простые добрые люди!»

Быстро разнеслась весть о доброжелательности наших ребят, и к отелю все время стекались люди – поговорить. Нас всегда встречали после тренировок, после матчей. Включив однажды утром радио, мы услышали на чистейшем русском языке: «Ирапуато приветствует вас, советские спортсмены! Ирапуато болеет за вас, советские футболисты!»

Жители городка болели за свою родную мексиканскую команду и за советскую сборную. После матча с Бельгией – причиной проигрыша, как известно, были не только наши ошибки, но и неправедное судейство – у отеля собралась большая толпа. Подошел наш автобус, и нам начали аплодировать, выражая таким образом искреннее сочувствие, поддержку.

Когда наша команда уезжала, вся семья Энрике плакала. И многие плакали, провожая нас, долго не расходились…

Это тоже футбол.