Михаил Лившиц - Большая шляпа средних размеров

— А почему они раскрашены цветными фломастерами?

— Вас разве не предупредили? — удивился тренер. — Зеленым цветом выделены анкеты «первого эшелона», синим — желательный контингент, а красным — бюджетники.

— Какой эшелон, какие бюджетники? — невольно раздражаясь, переспросил Захар.

— Закир Умятович, — понизил голос тренер, — ну посмотрите.

Он взял несколько анкет, испещренных разными цветами, и положил их перед Закиром.

— Ну вот этот, например, — и он ткнул пальцем в зеленую анкету, — сын первого зампреда города, какие тут могут быть варианты, мы должны взять его, даже если у него нет одной ноги. Естественно, что «красные» анкеты — это, извините, всякая рвань, но, — он понизил голос, — способные мерзавцы, старательные, все мечтают вырваться из нищеты. Между собой мы называем их бюджетники.

Захар с раздражением отодвинул от себя анкеты. «Плевать я хотел на ваши раскрашенные бумажки», — подумал он про себя и, как показала дальнейшая жизнь, сильно ошибся…

Второй противник, выпавший по жеребьевке Закиру, был хорошо известен Фролову — это был кандидат в мастера спорта, постоянно соперничавший с Загоруйко в этой весовой категории, представитель Закавказского военного округа. Фролов уже серьезно обеспокоился и, подкараулив в буфете знакомого рефери, который должен был судить этот бой на ринге, пригласил его за столик. Заказав по рюмке коньяка и кофе, Фролов наклонился к старому приятелю:

— Слушай, друг, ты мое молодое дарование в 75 килограммов видел?

— Конечно, очень перспективный парень, самобытная манера, хотя твоя школа сразу видна, — польстил другу рефери.

— Перестань, Коля! Этот перспективный парень четыре месяца назад еще коровам хвосты крутил в хозроте, ни о каком боксе не помышлял и боксерских перчаток отродясь не видел! Я тебя очень прошу: при первом же серьезном попадании прекращай бой, чтобы парня серьезно не покалечили! Да и я в углу буду с полотенцем наготове, чуть что, выброшу его на ринг. Очки зачетные мы себе уже обеспечили, так что, как говорится, финита ля комедия!

Обрадованный рефери облегченно вздохнул — обычно его просили как раз об обратном.

— Все понял, не беспокойся, Вася! — и он поднялся из-за столика.

Перед выходом на ринг Фролов, после обычных наставлений, неожиданно сказал Закиру:

— Ты особо-то не горячись, если пропустишь крепко и окажешься на полу, не торопись вставать — свои девять секунд отсиди и на меня поглядывай!

Закир уловил в его словах неожиданные интонации и насторожился:

— Василий Евгеньевич, ведь вы говорили, что бой прекращают только после третьего нокдауна в одном раунде, так что вы не бросайте полотенце раньше времени, а то неудобно будет перед Сомовым, да и в команде смеяться будут!

— Дурачок! Твоя задача на сегодня — своими ногами уйти с ринга, понял? Мы уже долг перед родиной и родным округом выполнили! Ну ни пуха, двинули! Не стесняйся побегать от него на ринге! Это не трусость, а тактика, противник вспотеет тебя догонять, а у тебя появится шанс!

И грянул гонг. Противник Закира начал бой очень уверенно, у Фролова даже в какой-то момент закралось сомнение — не «продал» ли Загоруйко своему сопернику-другу правду об истинном лице Закира. И практически с первых же минут «кавказец» начал попадать; это еще не были убойные удары, однако же под правым глазом сразу стала набухать гематома.

Попытки Закира ответить наталкивались на грамотные уходы противника, причем тот не просто уходил, а уходил каждый раз с ударом. Беда грянула за двадцать пять секунд до конца раунда — Закир пропустил сильный удар по корпусу, который как бы переломил его надвое. Рефери моментально вклинился между боксерами и открыл счет. При счете «пять!» Закир поднялся и обозначил готовность к продолжению боя. Однако рефери продолжил счет и, досчитав до девяти, заглянул в глаза Закиру:

— Ну как ты, парень?

Закир кивнул, но рефери зачем-то остановил рукой двинувшегося добивать противника и подтащил Закира в его угол к поднявшемуся Фролову. Раздался гонг.

Один из секундантов сразу же начал разводить свинчаткой расплывавшуюся гематому под глазом, Фролов, вытащив у Закира изо рта капу, дал ему несколько глотков воды и начал массировать грудную клетку в области сердца. Стоявший рядом Сомов наклонился к Закиру:

— Может, хватит, а?

Закир резко замотал головой:

— Не волнуйтесь, Николай Васильевич, я в порядке!

— В каком порядке! — вмешался Фролов. — Не давай ему сближаться, локти прижимай к туловищу и бегай! Если догоняет — наоборот, шаг вперед и клинчуй, понял!?

Закир поднялся, не дожидаясь удара гонга, двинулся вперед, но наткнулся на вытянутую руку рефери — еще не было сигнала к началу боя.

Противник тоже был уже наготове, но он не спешил — опыт великая вещь!

Вопреки указаниям Фролова Закир явно хотел работать первым номером, он чувствовал, что проиграл первый раунд, стремился сразу же отыграться и упрямо шел на противника. «Кавказец» же спокойно отходил назад и все время доставал Закира — очередным легким встречным, выброшенным через руку Закира, он разбил ему нос и губу. Рефери остановил бой и направил Закира в угол, чтобы секунданты вытерли ему кровь и бегло осмотрели, нет ли серьезных рассечений.

— Пора заканчивать, сынок, — Фролов заглянул в глаза Закира и осекся — в его глазах горела невиданная ярость, парень замотал головой и, вырвавшись из рук секунданта, бросился в бой. И почти сразу же нарвался — сильный боковой в голову буквально отбросил его назад, а догнавший «кавказец» успел всадить в оседавшего на пол Закира еще два удара.

Рефери немедленно открыл счет, но при этом он смотрел не на боксера, а на его секундантов — Фролов с полотенцем в руках начал было подниматься на ринг, но когда судья перевел взгляд на Закира, тот уже стоял в боксерской стойке, всем видом показывая готовность продолжать бой. До конца раунда оставалось секунд пятьдесят.

«С характером парень! — подумал рефери. — Ладно, пусть достоит раунд, а там Фролов сам решит продолжать или нет».

После команды «бокс» оба боксера ринулись навстречу друг другу — один добить, второму казалось, что вот сейчас он сможет отыграться! И на встречном движении «кавказец» непроизвольно врезался головой в бровь Закира — того отбросило назад, из раны хлынула кровь. Рефери немедленно остановил бой, в угол к Закиру уже поднимался врач. Промокнув салфеткой залитую кровью половину лица, врач сразу же развел руки в сторону — жест, означающий, что для этого боксера поединок уже закончен.

Рефери собрал записки у боковых судей, намереваясь передать их как обычно в главную судейскую коллегию, но главный судья жестом подозвал его к столику.

Тем временем врач продолжал колдовать над разбитым лицом Закира, представляющим в этот момент весьма неприглядную картину, — это было не лицо, а сплошная гематома. Фролов, уже стянувший с Закира перчатки, дружески обнимал его:

— Ну ты боец! Проигрыш ввиду невозможности продолжать бой из-за рассечения, не упал, достоял до конца — да я о таком и мечтать не мог! Мы с Васильичем думали, ты в первом раунде упадешь. Ну иди, рефери уже поднялся на ринг.

Боксеры подошли к рефери, тот взял обоих за руки, ожидая провозглашения результата боя.

Судья-информатор объявил:

— За неправильный удар головой, приведший к травме противника, Дзагоев дисквалифицируется! Победил в этом бою Закир Маматханов!

Рефери вскинул руку очумевшего от неожиданности Закира, а «кавказец», у которого по существу украли победу, дернулся, как от удара током, и ринулся было к судейскому столику, но на плечах у него повисли секунданты. У него еще продолжалась истерика, когда Закира уже уводили с ринга — именно уводили, потому что сам он плохо понимал, что происходит.

Перед входом в раздевалку всю группу перехватил комдив:

— Поздравляю, если честно — не ожидал. К следующему поединку мы тебя восстановим и…

— К какому следующему, товарищ полковник? — перебил его Фролов. — Закир на этом закончил: дай бог ему через месяц в себя прийти!

— Ну что ж, — неожиданно легко согласился полковник, — тогда ему две недели недели отпуска, не считая дороги, пусть едет домой — две победы, сняли врачи, зачет нам обеспечен! Молодцы все!

Уже после душа, заклеенный пластырем, с лицом, представляющим собой один сплошной кровоподтек, Закир предстал перед ожидавшим его Сомовым.

— Ты все слышал, Закир? Отпуск на родину у тебя в кармане. Но что подумают твои родные, односельчане, когда увидят твою физиономию? Ясно, что подумают — в Советской Армии калечат солдат, никто не поверит в твою историю!

— Николай Васильевич! Вы правы, в таком виде ехать нельзя, я в казарме месяц-другой перекантуюсь, а там уж как скомандуете!