Александр Веракса - Мысленная тренировка в психологической подготовке спортсмена

Например: «Перед выполнением дальнего удара я использую визуализацию для того, чтобы сосредоточиться на траектории полета мяча, и [Я] не думаю о свинге; но перед короткими ударами я использую образы для повышения точности (удара) и уверенности в себе».

Содержание образов также соответствует специфике ситуации их применения, например дальности предстоящего удара, и, как следствие, требуемому уровню точности его выполнения. Например, в ситуации необходимости выполнения короткого удара игроки так описывали свои образы:

«Чем ближе к лунке я попал, тем более полно я представляю всю траекторию полета мяча».

Или:

«Чем ближе я к лунке, тем больше я думаю о завершении траектории полета (…) Лунки отличаются друг от друга; поэтому отличается и то, что я представляю».

Таким образом, специфика ситуации оказывается одним из центральных компонентов моделей, предполагая необходимость дальнейшего изучения особенностей использования образов спортсменами в различных ситуациях.

Эффективность применения образов во многом зависит от изначального уровня развития у спортсмена способности к образным представлениям. Т. Моррис определял сам термин «способность к образным представлениям» как «способность человека к формированию ярких, контролируемых образов и удержания их в течение достаточного количества времени для осуществления требуемой образной репетиции».[73] Однако поскольку образные представления, как и многие другие психологические феномены, не являются непосредственно наблюдаемыми явлениями, это ограничивает возможность их оценки и создания моделей, связанных с измерением способности к образным представлениям.

Наиболее признанной в этой малоизученной области считается модель А. Ватта и Т. Морриса,[74] разработанная ими на основе результатов исследований с применением специальной методики измерения способности к образам в спорте («The Sport Imagery Ability Measure», SIAM). Характеристики образных представлений, учитываемые в предложенной модели, были выделены на основе анализа данных спортсменов широкого возрастного диапазона, обоих полов, из нескольких культурных групп, разного профессионального уровня, занимающихся различными видами спорта.

Содержание модели раскрывается посредством трехуровневой структуры (рис. 5): на общий фактор «способности к образным представлениям» оказывают свое влияние факторы второго уровня – формирования образов, комплексных ощущений и отдельных модальностей, на которые, в свою очередь, влияют рассматриваемые на третьем уровне индивидуальные пространственные, сенсорные и эмоциональные характеристики образов.

На третьем уровне фактор формирования образов включает в себя такие характеристики, как яркость, контролируемость, продолжительность, легкость и скорость формирования образов в сочетании со зрительной модальностью ощущений. Последняя характеристика, согласно авторам, представляет собой латентный фактор, обращение к которому базируется на предположении, что зрительные образы лежат в основе возможностей оценки пространственных характеристик спортивных образов.

Рис. 5. Модель способности к образным представлениям

Два других латентных фактора, объединяющие в себе: (1) тактильные, кинестетические, эмоциональные характеристики, а также (2) слуховые, обонятельные и вкусовые характеристики, – сформировали другую часть базиса модели. Другими словами, второй латентный фактор отражает характеристики образов, которые связаны с диффузными ощущениями тела, тогда как третий фактор репрезентирует незрительные ощущения, связанные с органами чувств соматического типа.

Стоит отметить, что, по данным М. Бернье и Г. Фурнье,[75] характеристики образов подвержены влиянию ситуации и целей их применения. Так, яркость образов игроков в гольф может изменяться в зависимости от уровня сложности предстоящего удара и от того, насколько они сейчас уверены в себе.

Мы попытаемся ответить на вопрос о том, как воображаемые действия и ситуации могут помочь нам успешно выполнить реальные задачи. Возможно, это происходит благодаря тому, что подобные образы помогают нам запланировать наши движения, а также потому, что через кинестетическую обратную связь закрепляются двигательные паттерны. Или же возможным объяснением служит тот факт, что образные представления подготавливают нас к действиям, делают нас собранными, готовыми физически и морально, вселяют в нас уверенность перед выступлением. Вероятно, в процессе представления действий активируются нервные проводящие пути, аналогичные актуализируемым при действительном выполнении движений, что повышает синаптическую готовность.

Работы, посвященные исследованию психологических механизмов, обеспечивающих эффективность работы мысленных образов в спортивной деятельности, достаточно многочисленны. Мы остановимся лишь на ключевых теориях.

Исследования Э. Джекобсона[76] и Р. Сакетта[77] повлекли за собой большое количество работ, направленных на изучение эффективности мысленной тренировки. Она, как правило, предполагает использование образов или некоторых других когнитивных процессов для проработки навыков. Во многих исследованиях проводилась только одна сессия мысленной тренировки, занимавшая обычно полчаса или меньше, перед началом которой давалась инструкция, подчеркивающая необходимость «думать» о задаче или «представлять себя» выполняющим ее. Большинство исследований мысленной тренировки проводилось с использованием моделирующих задач, разработанных для лабораторного использования, чтобы испытуемые не были знакомы с ними заранее, что очень отличается от того, как образы применяются в спорте. Спортивный психолог, как правило, сопровождает спортсменов (часто очень хорошо знакомых с навыком, который они будут мысленно представлять) на протяжении нескольких сессий детализированных мысленных тренировок с использованием различных стратегий.

В подобных исследованиях есть возможность сравнения произошедших вследствие применения мысленных тренировок изменений в спортивных достижениях. Исследования могут содержать одно, два или все три условия: физические тренировки, отсутствие любых тренировок и сочетание мысленной тренировки с физической. В нескольких обзорных работах об эффективности мысленной тренировки как метода улучшения навыков показано, что ее применение, как правило, более эффективно, чем отсутствие тренировок, и менее эффективно, чем физическая тренировка[78][79][80][81].[82] В литературе по спортивной психологии представлены два главных теоретических объяснения эффективности мысленной тренировки: психонейромышечная теория[83][84][85] и теория символического обучения.[86] Проверка этих теорий длилась почти 70 лет, но при этом так и не было доподлинно установлено, что происходит во время образного представления, что приводит к улучшению результатов. С одной стороны, предлагается нейромышечное или «двигательное» объяснение (психомышечная теория), а с другой – когнитивное объяснение (теория символического обучения) эффективности мысленной тренировки.

Идея психонейромышечного объяснения механизма работы образов в значительной степени построена на идеомоторном принципе, описанном У. Карпентером[87] еще в конце XIX в. Согласно данному принципу, в ходе образного представления возникает локализованная мышечная активность, более слабая по величине, но идентичная по характеру мышечной активности при действительном выполнении движений. Свое дальнейшее развитие данная идея получила в работах К. Старта и А. Ричардсона,[88] которые, взяв за основу результаты психофизиологических исследований Э. Джекобсона, У. Шоу, Р. Аллерса и Ф. Щемински[89],[90] фактически предложили так называемое «двигательное» объяснение (программирование мышц к действию) эффективности мысленной тренировки. В основе психонейромышечных теорий лежит предположение о том, что эффективность применения образной репетиции для выполнения двигательных задач обусловлена обратной связью, идущей от кратковременного мышечного возбуждения (по характеру идентичного тому, который возникает в ходе действительного выполнения движений), возникающего в ходе мысленного представления человеком выполнения движения.