Василий Сигарев - Русское лото

Сюда их гони, Коля. Сюда. Всех, Коля.

Встала у двери. Глядит в потолок.

Ну, Господи, если не поможешь ты нам билет вернуть, я не знаю, что сделаю. Дал, значит, сперва, растравил душу, а теперь забираешь. Нет, не пойдет так. Я, че, выходит, за спасибо к тебе в церковь ходила? Обрадовался. Я за тем и ходила, чтобы счастье мне привалило потом. А ты вот так, да, наглая морда, поступаешь? Ну ни че, не вернется, если билет, я отравлюсь, к тебе туда пожалую и в десятикратном размере всю сумму вытрясу. А за все свечки да на нищих, что угрохала, в стократном. Понял? Я бы лучше трусов гипюровых на эти деньги себе набрала. Все отдашь. А не отдашь, я тебе вот этими ногтями всю харю издеру, исполосую. Так что думай, что лучше: билет вернуть или…

Замолчала, прислушивается к тому, что происходит в прихожей.

А в прихожей явно что-то происходит. Слышны шум, гам, крики.

РУДОЛЬФ МИХАЙЛОВИЧ. Николай, не дури!

СВЕТЛАНА. Ааа!

ОЛЬГА ИВАНОВНА. Прыснет он сейчас!

РУДОЛЬФ МИХАЙЛОВИЧ. Ты чего творишь?

АНАТОЛИЙ. Ай!

НИКОЛАЙ. В зал всем!!!

Вбегает Анатолий.

ГАЛИНА (машет ножом). На диван!

Анатолий послушно садится на диван. Вбегает Светлана.

СВЕТЛАНА. Вы чего тут устроили?!

ГАЛИНА. На диван, ворина! (грозит ножом).

Светлана садится.

Оглядываясь, входит Ольга Ивановна.

ОЛЬГА ИВАНОВНА. Галина, вы в своем уме? Вы ведаете, что творите? Это же самоуправство.

СВЕТЛАНА. Я же говорила, их изолировать надо. Погодите, сейчас насиловать вас станут.

ГАЛИНА. На диван, невеста франкенштейна!

ОЛЬГА ИВАНОВНА. Галина, опомнитесь. Еще не поздно!

ГАЛИНА. На диван, жидо-мармонская рожа!

Ольга Ивановна садится.

СВЕТЛАНА. Я же предупреждала, что это маньяки. Сейчас в трусы к вам полезут. С пинцетом.

ГАЛИНА. Молчать!

АНАТОЛИЙ. Светик, я домой хочу.

ГАЛИНА. Молчать, я сказала, смарчь беспородный.

Появляется Рудольф Михалыч. Штаны у него спали, и передвигаться в таком положении ему ой-как неловко. Но он молодец, держится.

РУДОЛЬФ МИХАЙЛОВИЧ. Галочка, ты понимаешь, что это…

ГАЛИНА. Я тебе не Галочка. Волк на тумбе тебе Галочка. А меня Галиной Львовной изволь.

РУДОЛЬФ МИХАЙЛОВИЧ. Хорошо, Галина Львовна, вы понимаете, что это переходит все границы?

ГАЛИНА. На диван.

Входит Николай с баллончиком. Сел в кресло.

РУДОЛЬФ МИХАЙЛОВИЧ. Николай, опомнись. У тебя повышение на носу.

ГАЛИНА. Молчать, змей-искуситель! На диван!

РУДОЛЬФ МИХАЙЛОВИЧ. Николай, хватит уже бумажки перебирать. Пора и серьезную должность занять. Судьбы человеческие вершить.

ГАЛИНА. Заткнись, сатана!

РУДОЛЬФ МИХАЙЛОВИЧ. А вы мне не приказывайте. Не родился еще тот человек… Кроме генерального нашего, конечно.

ГАЛИНА. Ты мне поговори, мордастый, поговори. Ну-ка, Коля, дай мне газ. Я его сейчас враз заткну. (Взяла у Николая баллончик). Сидеть, сатрап. На диван.

РУДОЛЬФ МИХАЙЛОВИЧ. Ну-ну.

ГАЛИНА. На диван! Сейчас брызну!

Рудольф Михайлович садится.

ГАЛИНА. Ну че попались голубчики? Вся кодла в сборе. Вот она какая — клика интриганов, погляди, Коля. Запомни. Один другого краше. Обокрали бедных, несчастных, да? Мало того, что на предприятии воруете, так вы еще законопослушным гражданам в карман лезете…

РУДОЛЬФ МИХАЙЛОВИЧ. Поосторожнее в выражениях.

ГАЛИНА. Че? Правда глаза колет? Мне Коля-то все рассказал, какими ты махинациями там занимаешься. Зарплату у работяг задержишь в банке, а потом проценты себе в карман ложишь.

СВЕТЛАНА. Вот ни фига себе!

ОЛЬГА ИВАНОВНА. Рудя, ты трепач.

РУДОЛЬФ МИХАЙЛОВИЧ. Клевета! К нам ревизия приезжала. Ничего не выявили.

ГАЛИНА. Конечно, не выявили. Ты же мошенник, каких еще поискать — не найдешь. Мошенничая рожа ты. Бедные работяги из-за чего палец сосут, а он морду нажирает. Правильно Светка сказала: наел будку, что намордник в магазине «Богатырь» приходится покупать.

РУДОЛЬФ МИХАЙЛОВИЧ. Ну, Николай, я от тебя не ожидал.

НИКОЛАЙ. Я по пьянке проболтался, Рудольф Михалыч.

ГАЛИНА. Чего ты перед этой гипопотаминой оправдываешься, Коля? Он у тебя билеты выигрышные крадет уже не в первый раз, а ты… молчи лучше, а то уважать перестану навеки.

ОЛЬГА ИВАНОВНА. Вы что же думаете, что это мы взяли ваш билет?

ГАЛИНА. А кто? Вот эти иммигранты из деревни Шиловка? Да они ж даже не знают, как такими деньжищами распорядиться.

СВЕТЛАНА. Ну, не скажи…

ГАЛИНА. Тихо! Вы это взяли. Гороскоп так говорит. Говорит, что две мордастых хари билет сперли. А он врать не станет. Тем более мне, экстрасенсу в 15ом колене. Потому как я уважение в астральных кругах имею в отличие от некоторых. Коля соврать не даст. Понятно? Так что билет сюда.

РУДОЛЬФ МИХАЙЛОВИЧ (встает). Ну знаете. Я должностное лицо и не позволю…

ГАЛИНА. Сидеть!

Рудольф Михайлович садится.

СВЕТЛАНА (встает). Мы-то идти можем?

ГАЛИНА. С каких это щей?

СВЕТЛАНА. Дак они же украли, не мы.

ОЛЬГА ИВАНОВНА (встала). Мы не опустимся до такого. Мы в достатке живем. А вы перебиваетесь, я слышала. Мужик вон не доедает у вас.

СВЕТЛАНА. А ты че и у нас уже в карманах побывала? Откудова такие сведения-то?

ОЛЬГА ИВАНОВНА. Разговор был…

СВЕТЛАНА. Сплетни собираешь, да?

ОЛЬГА ИВАНОВНА. Нет…

СВЕТЛАНА. Че нет-то?! Сидишь домохозяйкой, от безделья мучаешься. В пупе ковырять надоест, так ты сплетни собирать начинаешь?

ОЛЬГА ИВАНОВНА. Ничего я…

СВЕТЛАНА (передразнивает). Ничего я. Мы, если хочешь знать, покучерявее вашего живем. И мужик у меня питается — дай бог каждому. Одной колбасы сервилатной в год три тонны съедает. Просто у него не усваивается ничего. В первозданном виде выходит. Хоть снова бери и ешь. Поняла? Торба.

ОЛЬГА ИВАНОВНА. Сами такая.

СВЕТЛАНА. Воровка!

ОЛЬГА ИВАНОВНА. Вы тоже.

РУДОЛЬФ МИХАЙЛОВИЧ. Оленька…

СВЕТЛАНА. Шифоньер с ноздрями!

ОЛЬГА ИВАНОВНА. А вы… А вы…

РУДОЛЬФ МИХАЙЛОВИЧ. Оленька…

СВЕТЛАНА. Ви-ви. Все. Пошли, Толик, домой. Нечего с этими рецидивами на одном диване сидеть. Заразимся еще какими-нибудь кокками…

ГАЛИНА. А ну сядь.

СВЕТЛАНА. Галина ты че, не видишь что ли?

ГАЛИНА. Не вижу. Сидеть.

СВЕТЛАНА. Это ж они билет ваш сперли. Олигархи эти. У них и спрятать есть куда — вон, какая обширная география.

ГАЛИНА. А может ты это?

СВЕТЛАНА. Да ну тебя. Мы ж с тобой вот с такого возраста, с 30 лет дружим.

ГАЛИНА. И че? Может, ты все эти годы к билету подбиралась.

СВЕТЛАНА. Да он же у тебя неделю только.

ГАЛИНА. Какие поразительные знания. Все пронюхала. Ты значит, сперла, змеюка подколодная, некому больше.

ОЛЬГА ИВАНОВНА. Галина, вы мудрейшая женщина. Я всегда верила, что справедливость восторжествует.

РУДОЛЬФ МИХАЙЛОВИЧ (встает, натягивает штаны). Другого исхода и не могло быть. Истина — это святое.

ГАЛИНА. Куда это вы?

РУДОЛЬФ МИХАЙЛОВИЧ. На работу. И так уже опоздал.

ГАЛИНА. И кто это вас отпустил, интересно?

РУДОЛЬФ МИХАЙЛОВИЧ. Галина, дело же ясное. Вор пойман. Для чего мы еще нужны? Если, как свидетели…

ГАЛИНА. Сидеть.

РУДОЛЬФ МИХАЙЛОВИЧ. Как свидетели?

ГАЛИНА. Сидеть, я сказала! Всем сидеть! Брызну сейчас!

Все сели.

Никто никуда не пойдет, пока билет не вернете. Годы будете здесь сидеть. Века. Все, заложники вы. Понятно? Шаг вправо, шаг влево — попытка к бегству. Так нашпигую газом, что век не пропердитесь. Ясно? (Села на стул). А теперь поглядим, кто дольше выдержит. Посмотрим.

МОЛЧАНИЕ

РУДОЛЬФ МИХАЙЛОВИЧ. Мне на работу надо. Без меня производство встанет.

ГАЛИНА. Как встанет, так и ляжет…

РУДОЛЬФ МИХАЙЛОВИЧ. Это ни шутки никакие. Это крупнейшее в Европе предприятие по выпуску туалетной бумаги, и каждая минута его простоя оценивается миллиардными убытками. А это значит, что сотням, тысячам, миллионам россиян придется пользоваться газетами. Подумайте об их здоровье Галина Львовна.