Однажды в Лопушках (СИ) - Лесина Екатерина

— Однако потом понял, что он, как человек, умер, однако нечеловеческая сущность не пожелала смиряться с… неудачей, — Николай запнулся, не зная, как еще назвать смерть. — Думаю… исключительно предположения…

Николая удостоили кивка, подбадривая.

— Так вот, некогда Потемкин был просто человеком. Некромантом немалых способностей. И… человеческих тоже, иначе никогда бы не занял положения столь высокого.

…а уж нежить к императору и подавно не подпустили бы.

— И получив власть, он…

— Несколько увлекся? — подсказал господин, имени своего так и не назвавший.

— Именно.

— Он болел. Он… был хорошим наставником. И военным. Но службу оставил, чтобы быть подле Его императорского Величества, когда тот предложил стать Потемкину наставником тогда еще Его императорского Высочества. Именно тогда Потемкин и обратился к целителям за помощью.

— Но ему не помогли?

— Отчего же. Они сделали все, что возможно, однако во время службы он подхватил редкое проклятие. Действие его удалось замедлить, но не обратить полностью. Ему предрекали сперва десять лет жизни, после… больше. Он удалился от двора, благо, Его императорское Высочество выросли и более не нуждались в наставниках… ежедневно не нуждались. Но Потемкин сумел сохранить весьма близкие отношения…

И это прозвучало угрозой.

— Ты мне племянника не пугай. А ты, Николаша, привыкай. Там у каждого второго с каждым первым близкие отношения.

— Там — это где?

— В свете, — буркнул дядюшка. — И главное, эти близкие отношения никому-то не мешают гадости творить. Так-то…

Он развел руками.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ — Его императорское Величество огорчены.

— Проклятье многое объясняет. Желание жить. Поиск… способа. Тьма способна помочь там, где не справились целители, — Николай задумался. — Изначально… полагаю, он просто пытался отсрочить смерть. Тем более что и вправду не видел подходящего наследника. Но игры с тьмой ничем хорошим не заканчиваются. У Потемкиных, к слову, вполне вероятно имеются некоторые артефакты из… особого списка.

— А то, — ответил дядюшка. — Тут проще сказать, у кого их нет.

Укоризненный взгляд особиста он проигнорировал.

— Возможно, Потемкин использовал их, чем и… ускорил процесс преображения.

— В последние годы он избегал появляться в Петербурге, — задумчиво произнес господин. — Возможно…

…опасался, что отыщется кто-то излишне внимательный в ближайшем окружении.

— Без сомнений, что все началось не один десяток лет тому. Он выпил собственного сына, взялся за внука. Не пощадил бы и внучку, — Николай потер плечо.

Тьма затягивала раны.

Она излечится куда быстрее человека.

— Что ж… печально слышать… мы проведем дознание…

— Ага, — сказал дядюшка в сторону. — Верю… особенно артефакты ищите. А то мало ли.

— Поищем.

И Николай поверил, что и поищут, и найдут.

Изымут. И вряд ли уничтожат. Все-таки подобные вещи своего рода предметы искусства, да и… мало ли, что в государственном хозяйстве пригодится.

— Насколько реально было… — особист щелкнул пальцами. — Воплощение его задумки? Эту… вещь в принципе возможно переподчинить?

— Реально, — на этот вопрос Николай готов был ответить. — Вполне. Он собирался принести в жертву людей и людей одаренных. Чем ярче дар, тем выше выброс силы. У него хватило бы умения сконцентрировать энергию и наполнить артефакт, разрывая привязку, особенно с учетом того, что Маруся не стала бы цепляться.

— Маруся… — особист это произнес престранным тоном. И тут же поднял руки. — Простите, никто не собирается предъявлять девушке претензий.

— Каких?

— Никаких… более того, могу сказать, что проведенный анализ крови, — теперь он глядел на дядюшку и с немалым упреком. Правда, к чужим упрекам дядюшка оказался на диво безразличен. — Позволяет сделать однозначный вывод о принадлежности вашей Маруси к… императорской фамилии.

Николай почему-то не обрадовался.

Вот совершенно.

И кажется, что-то такое отразилось на лице его, если господин в очочках — все-таки мог бы приличия ради и представиться — замахал руками.

— Тема весьма… неоднозначная… как понимаете, подтвердить родословную будет непросто, если, конечно, вы зададитесь целью…

— Нет, — ответил дядюшка.

— Вот и отлично… со своей стороны могу сказать, что есть явное совпадение по ряду маркеров с Потемкиными…

— Тоже обойдемся.

— В таком случае, корона обязана возместить ущерб. И вознаградить за самоотверженность. Опять же, компенсация…

— Да не тяни кота за… — дядюшка покосился и добавил чуть тише. — Хвост. Что предлагаете?

— Титул. Скажем, потерянное дитя какого-нибудь старого угасшего рода. Благо, таких хватает. Его императорское Величество указ подпишет. Выделит из фондов компенсацию… возможно, какие-нибудь земли.

— Не какие-нибудь… а вона, пусть Потемкины усадьбу отпишут.

Господин кивнул. Стало быть, отпишут.

— И леса окрестного кусок.

— Не наглей. Тут заповедник.

— Вот на условиях сохранности заповедника. Еще освобождение от налогов, род-то молодой…

— А ничего не треснет? — вполне искренне возмутился особист.

Николай отошел.

Надо будет поговорить с Марусей. Рассказать… хотя она и так знает. Но, может, ей хочется, чтобы не просто титул, а… все-таки родственница императору, пусть и дальняя. С другой стороны, столь дальних родственников у императора и без Маруси хватает.

Николай обошел алтарь.

Красиво получилось.

Белый камень. Красный камень. Как капля крови, что застыла навек… и артефакт живет, пульсирует тьмой. А ведь у Потемкина могло бы получиться. Что уж проще? Храм взорвать, заметая следы, а после свалить все на недобросовестных застройщиков, которые обманули честного Советника. И спровоцировали выброс темной силы.

Выброс он бы и сам сотворил, если бы вдруг оказалось, что взрыва недостаточно.

Николай обеими руками коснулся алтаря.

Закрыл глаза.

Спасибо.

Если кому и говорить… в голове раздался легкий смех. И на плечи будто пуховое покрывало опустилось.

И за это тоже… и за Марусю.

А еще Николай знает, в какой храм понесет свое дитя. То, которое когда-нибудь обязательно появится на свет. Богиня ведь не откажет присмотреть?

 Кому еще присматривать за детьми некромантов, как не ей?

 Инга чувствовала себя… да глупо.

Сидит, укутанная в какое-то одеяло, а вокруг медсестры суетятся. Над ними молчаливым утесом вздымается Красноцветов. А на другой кровати, в такое же одеяло завернутая, сидит Ксения. И смотрит печально-печально.

Жалобно даже.

От этого становится совершенно не по себе. И еще жарко.

— Хватит, — сказала Инга, отмахнувшись от очередного стакана то ли с водой, то ли с зельем. — Я в полном порядке. Она тоже. И нам надо поговорить.

Медсестры остановились и все, как одна, уставились на Красноцветова. И что этот гад успел им пообещать? По дому в частное владение?

С него станется.

Но вот Красноцветов кивнул, и палата опустела. Тоже талант, если подумать.

— Я… я не буду мешать, — сказала Ксения, попытавшись сползти с кровати. Но Красноцветов не позволил. Хоть на что-то у него мозгов хватило.

Усадил.

Буркнул:

— Ты не мешаешь.

Еще бы наорал на девочку, дубинища… Инга нахмурилась и повторила, куда как мягче:

— Ты и вправду не мешаешь. Более того, без тебя и разговора-то толком не получится.

Все вздохнули.

Синхронно.

— Для начала повторюсь. Замуж за тебя я не выйду, — Инга ткнула пальцем в Красноцветова, чтобы не осталось сомнений, за кого именно она не выйдет замуж. — Я вообще замуж не собираюсь. Ни за кого.

Хватит с неё мужиков.

И глупостей тоже.

Без того ошибок вон натворила.

— Сейчас я хочу выбраться из этих… Лопушков.

— Это не Лопушки, — пискнула Ксения.

— Знаю. Не важно. Лопушки внутри, — Инга постучала пальцем по голове. — Так вот, я хочу выбраться и уехать. Мне есть куда… у меня… бабушка. Отец не слишком любит вспоминать о ней и уехать не позволит.