Герцогиня Пять Мешков (СИ) - Юраш Кристина

***

Быть благородной мадемуазелью проще простого!

Я ведь не знала, что когда бочку подымаешь, а у тебя ноги вместе сходятся, одна за другую заплетается и колени сгибаются, это называется реверансом!

А ходить нужно, словно по свинарнику. Чтобы не вступить никуда. А если вступила, то чтобы потом палочкой отодрать можно было. Танцы, так то вообще. Выспаться можно! Не то, что у нас, в Мэртоне. Танцы должны быть такими, чтобы соседняя деревня слышала! И чтобы потом с ног падать!

Мы же специально набойки железные у кузнеца заказываем, чтобы аж искры летели! Кузнец на девках целое состояние сделал. А одна не хотела платить, вот и женился!

 А тут прямо как дохлая лебедушка плывешь себе и мусьекаешь на право и налево. Или мадамкаешь.

А еще эти учителя столичные. Ведут себя, как петухи на заборе. Один то, другой то, третий это. Тот, с очками мне моего петуха напоминает. Сварили которого. И который после смерти нам отомстил. Три дня валялись, встать не могли.

- Одного танца будет вполне достаточно, - заметил мой муж.

Ух, и ревнивый же он у меня! Все время коршуном вьется. Даже к швеям, и тем ревновал!

Но говорят, что раз ревнивый, значит, любить будет сильно, пока не прибьет от ревности. У нас девк, вон, парень от ревности ночью и прибил. Шла она по улочке нашей, а он на нее как бросится. Мы ей всем Мэртоном завидовали. Это ж надо, как крепко он ее любил, раз так осерчал! Все девки еще и мне завидовали. Говорили, что мы с ней очень похожи! Мартин говорил, что он просто перепутал. Думал, что это – я. А я так и поняла, что он в меня влюбился. А девка –то зазря пострадала.

Я почувствовала, как меня обнял муж и стал осторожно водить по залу. А потом меня закружили.

- Иииха! – закричала я, как принято у нас, в Мэртоне.

- Мадам, так не принято, - пояснили учителя, крича я другого конца зала.

Я уже поняла, что благородные веселиться не умеют.

И снова мы топтались с мужем, потом он опять меня куда-то вел, а потом снова закружил: «Ииииха!».

- Ну не могу я! У меня это непроизвольно вырывается! – пожала плечами я, рассматривая платье. Платье, конечно, неудобное. В нем корову не подоишь и есть не сготовишь. А по свинарнику самое то ходить! Ну раз принято, так принято. Вот в Мэртоне удивятся, когда я буду про бал королевский рассказывать!

- Давайте без кружения, - заметил муж, а мы снова стали топтаться по залу.

- Без кружения никак! Это последний модный танец при дворце! Только его и танцуют.

Рядом с нами так же топтались два учителя. Один за девочку, другой за мальчика. И показывали нам, как правильно двигаться.

В дверях показался Гиос, но тут же заметив танец, старик сказал: «Все, я не мешаю!». И исчез.

- Давайте, вы ей рот чем-нибудь закрывать будете, во время кружения, - послышался голос учителя.

Карета с учителями ехала обратно. Бертран стоял у окна, провожая их взглядом. Огромная полная луна светила сквозь плотные шторы, на кровати спала уставшая супруга.  Она храпела, пуская слюнку на подушку, туфелька спала с ее ноги, которая осталась на полу, платье смялось, но это была не сама главная проблема.

Послышался тихий стук на который герцог моментальной обернулся.

- Не здесь, - произнес он, глядя на спутанные рыжие волосы, словно водоросли по прибрежным камням расползшиеся по подушке.

Бертран вышел, глядя на свечу в сморщенной руке Гиоса.

- Узнал? – спросил Бертран, хмурясь и косясь на дверь.

- Да, все узнал, - вздохнул старик, поглядывая на Бертрана. – Вы ее сильно любите?

Такой вопрос Бертрану сразу не понравился. Он нахмурился еще сильней.

- Выкладывай, - потребовал он, мысленно приготовясь к худшему.

- Матушка Пять Мешков, Мариэлла, умерла в двадцать семь. В доме ее родственников вспыхнул пожар. В нем она и сгорела. Аккурат в свой день рождения, - полушепотом произнес Гиос. Свеча дрогнула от его дыхания, а он увел ее подальше. Причудливые тени плясали на стене старинного замка, а Гиос, вздохнул.

- Помнят и ее бабушку. Такую вряд ли забудешь. Бабка была из Лорманда… Это на самой границе ваших владений. Однажды дед Пять Мешков ехал мимо, увидел красавицу, а ее родственники тут же его поймали и женили. Когда ей исполнилось двадцать семь лет, в амбаре начался …

- Пожар, - произнес Бертран.

- Именно, - кивнул Гиос. – Муж спасся, а она нет…   Его прабабка была тоже родом из Лорманда. Сирота. Круглая.  Ни отца, ни матери. Прожила на окраине леса. Однажды пришла учиться к ведьме, которая стращала всю округу.  Поговаривают, что ее туда послали, чтобы ведьму извести. Умирая, ведьма прокляла…

- Она проклята? – шепотом  перебил Бертран. Его глаза расширились, а он обернулся на дверь.

- Нет, она прокляла деревню за то, что та подсунула ей прабабку! – заметил Гиос, а Бертран мысленно посочувствовал злой ведьме. – Ее она проклясть не успела. Похоронив ведьму, она осталась жить в хижине. Родила ребенка. Дочку. А ее отобрали наивные родственники. В итоге избу сожгли в тот день…

- Когда ей исполнилось двадцать семь, - кивнул Бертран. – А когда у Пять Мешков день рождения?

- Завтра, - вздохнул Гиос, пряча рукой пламя свечи от сквозняков.

- А были ли девушки из ее рода, которые жили дольше?  - спросил Бертран, снова поглядывая в сторону двери.

- Эм… Нет. Таких не помнят, - пожал плечиком Гиос, уберегая свечу от сквозняка.

- Понятно, - кивнул Бертран и направился в сторону двери. Когда он вошел в комнату, там ничего не изменилось. Все та же расшитая сверкающая туфелька лежала на боку возле кровати. Все та же ножка нависала над ней. Все тот же храп и посапывание из-за шторки волос.

Бертран колебался. Он посмотрел на портреты, которые скорбно молчали, словно зная, о чем он думает.

Потушив камин и дождавшись, когда истлеют последние угли, Бертран пошевелил в них спрятанной кочергой, убедивший, что ни один из них не смотрит красными глазками  в ожидании ветра.

Никогда еще герцог не думал о том, что будет бояться потерять человека. Он спокойно пережил похороны родителей. Абсолютно спокойно менял слуг, как перчатки. Кроме старого Гиоса. И тут на тебе!

 Бертран задумчиво смотрел в окно, опираясь на камин. Впервые в жизни ему не хотелось терять.

Почему то в этот в момент жизнь Пять Мешков показалась короткой и яркой вспышкой, которая осветила его жизнь, чтобы померкнуть. Может, они действительно прокляты?

Оттолкнувшись от камина, Бертран упал на кровать, проводя рукой по спутанным рыжим волосам. Ему ужасно хотелось схватить ее, прижать к себе и просидеть так всю ночь, не пуская никого к себе.

- Гиос! – крикнул герцог, тут же успокоив спящую, погладив по волосам. – Проследи, чтобы все свечи, камины и факела, - все было потушено!

- Как скажете, - произнес Гиос, кряхтя на лестнице.

Бертрану ужасно хотелось сказать что-то нежное спящей жене, поэтому он склонился над ее ушком и прошептал самое нежное, на что был способен:

- Если умрешь, я тебя убью, поняла?

А потом, сняв с нее туфли и осторожно стянув платье, он уложил ее спать, а сам приказал слугам дежурить над спящей. Посменно.

Бертрану нужно было с кем-то поговорить. Желательно с понимающим и тонкочувствующим. Кроме дракона ему никто не шел на ум, поэтому шагнув в ночную прохладу, герцог раскинул крылья и взмыл в звездную высь.

- Приятного аппетита, надеюсь, не помешал? - вежливо улыбнулся Бертран, видя, как дракон обернулся.

Из его пасти торчал парик одного из учителей и рука, умоляющая о помощи в дырку отсутствующего зуба.. Неподалеку лежала разбитая карета со следами огромных когтей.

- Нет, может, я зайду попозже? – заметил Бертран, а дракон скосил глаза на добычу, которая вылезала из зубной дыры.

- Нет! – кричал учитель, а Бертран вздохнул и присел на карету. Над ними светила огромная луна. Она освещала извилистую дорогу, опасной змеей спускающейся вниз и огибающей горы.