Sindroma unicuma. Finalizi (СИ) - Хол Блэки

     Мэл, не замечая присутствия спутницы, раз за разом набирал на телефоне чей-то номер и хмурился, недовольный тем, что абонент оказывался отвечать.

     - Деревья в инее, - сказала Августа. Бросаться на него сейчас или при свидетелях? Нет, лучше при свидетелях.

     - Что? - отозвался спустя минуту Мелёшин-младший, раздосадованно засунув телефон во внутренний карман пиджака.

     - Деревья в инее, - показала она пальчиком.

     - А-а, да, - кивнул Мэл и снова достал телефон, отвернувшись к окну.

     Хотя дорожка покорилась средней из сестер Аксёнкиных два года назад, шаги под прицелом камер и любопытных зевак неизменно были волнительным событием. Сотни лиц, софиты, ажиотаж... Не каждая леди выдержит с достоинством первый этап сегодняшних испытаний.

     Ладонь Мэла протянулась, чтобы помочь выйти из машины - крепкая, горячая. Этими руками он обнимал каждую из тех, других, и, прижимая к себе, нашептывал на ухо грязные словечки. Любил - до громких стонов, быть может, до крика. До царапин на смуглой спине, блестящей от пота...

     "Как же невпопад вообразилось", - подумала Августа, смешавшись, в то время как ноги двинулись выверенно по зеленому покрытию. Она заученно развернулась и, улыбнувшись в объективы камер со стандартным сантиметром между губами, прошествовала с Мэлом под высокие арочные своды Дома правительства в Большой парадный холл.

     Шикарные дивы в кричаще дорогих манто, блеск драгоценностей, представительные мужчины... Много знакомых лиц - из жизни и с экрана - кивают, здороваются. Пожимают руки, искусственно улыбаются, отвешивают стандартные комплименты. А Егор Мелёшин не сказал ни слова. Отошел в сторону и оглядывается, выискивая кого-то среди праздничной толпы. Друзей или ту, о которой упоминала Клюква?

     Вряд ли. Мэл понимает, что постельные обжимания остались за кадром, а здесь - роскошь и великолепие высшего света, и Августа является его частью. Второй сорт попадает сюда случайно и выветривается с ближайшим сквозняком. А если второй сорт начинает мнить о себе сверх меры, достаточно задвинуть его в сторону брезгливым взглядом и меткой уничижительной фразой.

     Егор Мелёшин сдал шубку и муфту в гардероб, но не спешил занимать места в Большом торжественном зале. Он всматривался в толпу и хмурил брови.

     - Мы идем или как? - спросила недовольно Аксёнкина. - Меня сейчас затопчут.

     - Да, идем, - ответил неохотно спутник, предложив локоть, и они двинулись в распахнутые двери, влившись в поток гостей. Мэл без конца оглядывался по сторонам, и это раздражало.

     Лотерея выдала места в партере в середине ряда. Было бы замечательно, если тому (или той), кого тщетно выглядывал Мелёшин, досталось место с краю на последнем ряду или где-нибудь в глубине на третьем ярусе. Или вообще не хватило мест. Или выяснилось, что произошла непредвиденная ошибка, и кое-кого выгнали с позором под свист и улюлюканье.

     Соседом Августы оказался незнакомый бородач, а со стороны Мэла села молодящаяся бабушка, отягощенная изумрудами на шее, в ушах и на пальцах. Она умудрилась пофлиртовать с кавалером Аксёнкиной, вызвав у той снисходительный смешок.

     Августе показалось, что неподалеку мелькнула пестроволосая голова друга Мелёшина, и поначалу она хотела сказать ему об этом, но передумала. "Пусть помнет шею, чтобы стала гибкой и тонкой как у жирафа", - подумала мстительно, потому что Мэл беспрестанно оборачивался, обегая взглядом задние ряды, ложи и верхние ярусы, не прибегая к лорнету.

     Ее спутнику пришлось успокоиться, когда погас свет, и в зале затихли покашливания и гул голосов. На сцену вышел премьер-министр.

     Во время выступления Мелёшин сидел напрягшись. Казалось, он совсем не вникал в затяжную речь, однако в нужных местах хлопал вместе с залом и растягивал губы в улыбке, поддерживая шутки оратора. Августе же стоило большого труда не уснуть. Периодически она щипала свою ладонь и упрекала себя, что так и не научилась спать с открытыми глазами, хотя еще в прошлом году занесла этот пункт в список приоритетных дел.

     Ближе к окончанию речи, перед проигрышем национального гимна, в бельэтаже произошла какая-то заминка, с шумом и повышенными голосами. В проходах забегали охранники с рациями. Гости начали оглядываться, однако премьер-министр бодро зачитал концовку, и после громких оваций расфуфыренная публика выслушала национальный гимн, стоя в почтительном молчании.

     Едва первые приглашенные потянулись из зала, как Мелёшин вскочил с места, намереваясь увлечь свою спутницу к выходу. "Нет уж", - улыбнулась Августа. - "Я - дама медлительная, в толчее задыхаюсь и поэтому дождусь, пока в помещении станет легче дышать".

     В итоге они попали в Большой амфитеатр последними из гостей, заняв оставшиеся места в верхнем ряду, и снова Мэл выворачивал шею, ища одно ему ведомое. Или одну, - в этом Августа убедилась окончательно. Из-за друзей или родственников он не стал бы волноваться, изучая публику с озабоченностью.

     Представление совершенно не понравилось Аксёнкиной. Примитивные иллюзии, слабые спецэффекты под заунывное нытье навевали сон, и она с трудом удержала зевок. Прошлогодняя постановка оказалась более эффектной и грандиозной, а в этом году зря выкинули деньги на ветер.

     Зато Августу заинтересовали выкрутасы зрителей. Прежде отхождений от сценария приема не бывало. Некоторые из присутствующих порывались помочь участникам представления, и охранникам приходилось выдворять добровольных помощников. Вывели из амфитеатра и зачинщиков нескольких громких ссор, вспыхнувших в разных углах, причем среди них была парочка сцепившихся актрисок.

     А еще Мелёшин под боком без стеснения вертел головой налево и направо, безуспешно разыскивая ту, другую.

     "Кто она?" - отвлеклась Августа от скучного зрелища на арене. Логично предположить, что ровесница или помладше и наверняка учится в одном институте вместе с Мэлом. Матерая волчица, вырывающая зараз приличные куски наличности из кошелька Мелёшина-младшего.

     Аксёнкина сконцентрировалась, и линзы плавно увеличили изображение, приблизив зрителей с противоположной стороны амфитеатра. Если отсеять дам по возрасту, а также исключить знакомые лица, то интересующих девиц останется не так уж много.

     Это могла быть брюнетка с бровями, удивленно задранными к вискам. Нет, это не она.

     Это могла быть восторженно хлопающая худосочная килька чуть пониже слева. Тоже не она.

     Или квадратная бочка в безразмерном балахоне, занявшая толстой задницей два места на первом ряду. Нет, это не типаж Мелёшина-младшего.

     Августа уверилась, что почувствует соперницу с первого же взгляда. Пусть Аксёнкина никогда не призналась бы себе в неожиданном открытии, но сидя в амфитеатре среди толпы, заходящейся в бурных аплодисментах, она вдруг поняла: у нее есть все права на Мэла, на его фамилию, и она не расстанется с ними так просто. Она укажет распутной девке её место, и объяснит Мелёшину, что в высшей степени оскорбительно, когда спутник манкирует своими обязанностями по отношению к почти невесте.