Александра Лисина - Не выходите замуж на спор

Самое сложное, как она говорила, это проклинать любя, а не ненавидеть благословляя. Правда, я только сейчас поняла, что светлое проклятие – это совсем не то же самое, что темное благословение. На уровне каких-то глубинных чувств ощутила разницу, поэтому-то и не сменила ипостась.

Наверное, когда из меня хлынул Свет, мужу стало больно, вернее, очень больно заживо гореть, стоя под потоком моей силы. Но он не издал ни звука, когда его коснулось полноценное очищение. Не отшатнулся, хотя на его месте это было бы естественно. Только задышал совсем тяжело и зашатался, как в сильную бурю. А вот что больно стало Асаду, я прекрасно расслышала, поскольку, в отличие от супруга, не собиралась его беречь, поэтому далеко не весь живущий во мне Свет обратила во Тьму и влила огромными толчками в окаменевшего мужа.

Того, что разлетелось по камере, оказалось достаточно, чтобы спалить серокожему плоть почти до костей и заставить позабыть, для чего он заманил в это подземелье давнего врага.

Мне тоже было больно, несмотря на транс. Но, как и муж, я сдерживала рвущийся наружу крик и надеялась, что не погибну до того, как весь свой Свет передам ему.

Это не благородство. Отнюдь. И даже не геройская попытка сохранить свою шкуру. Это – моя месть убившему Шоту и едва не убившему меня демону. А также единственная и последняя благодарность трижды сохранившему мне жизнь мужчине, который, сам того не зная, именно сегодня – здесь, сейчас – заставил пересмотреть мое отношение к нему.

Я не хочу знать, что с ним будет дальше. И меня не заботит мысль о том, что, возможно, в Преисподней вскоре появится первый за много тысячелетий настоящий Повелитель. Тот, чью власть безоговорочно примут остальные Князья. Тот, кого будет бояться даже Темная Герцогиня. Действительно сильнейший. Могущественный настолько, что, даже объединившись, владельцам остальных доменов будет очень сложно его одолеть.

Мой Свет усилит его пропорционально уровню имеющейся у него силы. Его, второго по мощи – вернее, уже первого среди Темных Князей. Кем он после этого станет? И много ли крови прольется, когда он начнет захватывать княжества одно за другим?

Мне действительно все равно.

Для меня эта история закончилась, потому что моя темная ипостась беззащитна перед Светом. А его здесь так много, что она неминуемо погибнет, ведь полукровки с одной ипостасью не живут.

Прости меня, Княже, снова: я не сдержу своего обещания. И не увижу твоего триумфа, потому что отныне и навсегда ты станешь от меня свободным – мой муж, мой повелитель и господин, которого я никогда не признаю…

Я не стала открывать глаза, чтобы не видеть, как сморщивается кожа на моей левой руке, и как облетают с нее остатки плоти. Не пожелала смотреть, как струящийся с пальцев Свет за считаные мгновения превращается в черные клубы, без остатка впитывающиеся в тело демона. Мне было достаточно услышать тихий щелчок раскрывшихся на его запястьях браслетов, ощутить, как из-под скрюченных, обгоревших до костей пальцев исчезает невидимая опора, и различить сквозь шум в ушах долгий, медленно затихающий крик разрываемого на части серокожего, бальзамом пролившийся на мою израненную душу.

Возможно, если бы маменька не наложила на меня своего заклятия, у меня бы появились шансы уцелеть. Возможно даже, если бы это заклятие не было направлено на смерть, Князюшка нашел бы способ вернуть меня к жизни. Однако Темная Герцогиня всегда была предусмотрительна и осторожна. И она предпочла остаться без дочери, чем лишиться того, к чему так долго шла вся наша раса.

Что случилось потом, я не знаю и знать не хочу. Явившаяся на зов Тьма обняла меня так нежно, что мне не захотелось просыпаться. Такая уютная, теплая, родная… Как же мне ее не хватало, когда внутри горел этот проклятый Свет! К счастью, я вытравила его из себя до последней капли. Поняла, каково это – жить без боли и страха. А теперь устало улыбалась, охотно подставляя обезображенное лицо ее осторожным пальцам и радуясь, что еще целую вечность не смогу по-настоящему заплакать.

– Ри-и… – тихо позвала Тьма, целуя мои сожженные губы. – Будь со мной, Ри-и-и… останься…

Я хотела ответить, что больше никуда от нее не денусь, но не смогла – все-таки упала. И, кажется, наконец умерла, успев напоследок ощутить, как меня бережно подхватили чьи-то сильные руки.

Раньше я думала, что смерть – это покой, безмятежность и одиночество.

Однако Тьма почему-то лишила меня нормального посмертия и не захотела дарить долгожданное забвение. Вместо прохладного уюта вечной ночи вокруг меня бурлил холодный океан силы. Вместо дружеского приветствия в ушах стоял дикий гул, а откуда-то издалека то и дело доносился чей-то раздраженный рык, идущий, казалось, со всех сторон.

В довершение всего меня лишили одиночества. И почему-то не дали покоя, потому что какая-то тварь обжигающе горячим щупальцем вцепилась в мою талию, настойчиво утягивая на глубину, а кто-то другой еще более настойчиво тащил наверх, в буквальном смысле разрывая меня пополам.

Невидимый монстр, прячущийся в глубинах океана, недовольно ворчал и, кажется, оказался еще и ядовитым – кожу на животе разъедало, словно кислотой. И это было больно. Настолько, что я несколько раз порывалась закричать, проклиная все на свете, но вместо этого лишь наглоталась воды, закашлялась и непременно пошла бы на дно, если бы сильная рука не цапнула меня за шкирку, а чей-то злой и сорванный голос не рявкнул прямо в ухо:

– Борись! Не вечно же мне тебя держать?!

Я снова ушла под воду с головой и вяло подумала, что лучше пусть он меня бросит. Все равно с глубинным монстром ему не тягаться. Зараза слишком крепко держит, присоски на щупальце пробуравились в самое нутро, а яд уже гуляет по телу – вон как кожа огнем горит, даром что я не должна ничего чувствовать.

– Шевелись! – гаркнул все тот же хриплый голос, снова выдергивая меня из воды за волосы. Жаль, глаза сожжены – не вижу лица грубияна. – Ну же!

Я с сожалением вспомнила, что руки у меня тоже не двигаются, и опять провалилась вниз.

«Не могу, – отстраненно подумала, когда невидимый спаситель вытащил меня наверх в третий раз. – Да и не хочу. Я свое уже отборолась».

– Ку-уда? – прошипел он, кажется, в самое ухо. – Сбежать надумала?!

«Вот именно. Надоели мне все. Отдохнуть хочу».

– Ты выживешь, – зло пообещал он, ловко перехватывая меня за вторую руку. – А если нет, я заставлю!

Я поежилась, ощутив, как сдавило щупальце, буквально вырывая меня из кольца мужских рук, и неуверенно шевельнулась.

Кто он такой? Ангел? Демон? Назначенный уходящей душе провожатый, что должен показать дорогу к возрождению?

– Пей, – требовательно велел незнакомец, и моих обожженных губ коснулось что-то теплое и живое. – У тебя мало времени.

Я растерянно замерла, не замечая, что снова потихоньку погружаюсь, а он раздраженно рыкнул:

– Пей! Живо!

И надавил сильнее.

Пить я еще не могла, но рот все-таки открыла и едва не захлебнулась, когда внутрь хлынула соленая, обжигающе горячая влага. Кровь… я узнаю ее вкус всегда… даруемую ею силу ни с чем невозможно перепутать. Но что же ты делаешь, дурак? Разве ты не в курсе, в кого я превращусь, если выживу? А может, напротив, ты знаешь обо мне слишком много?

В последний момент я все-таки попыталась отвернуться, но чужая рука властно ухватила за волосы и не позволила пролить ни капли драгоценной влаги. Я невольно сглотнула, ощущая, как горячим комком растекается по жилам чужая сила. Затем сглотнула снова, еще и еще… и холод из тела начал наконец уходить. Чужое щупальце, терзавшее мою кожу, неохотно разжалось. Меня больше не тянуло на глубину, но легче от этого не стало.

– Только попробуй! – пригрозил чужак, когда я выгнулась и попыталась отрыгнуть то, что выпила. – Не смей, иначе…

«Что? – задыхаясь, подумала я, упрямо сплевывая с губ соленое. – Убьешь? Ха-ха! Очень смешно!»

– А мне – нет, Ри! – свирепо выдохнул он, и у меня все перевернулось внутри от неожиданной догадки. – Ты принадлежишь мне! И я верну тебя обратно!..

В себя я приходила долго, мучительно и невероятно тяжело. Затягивающая сознание воронка из сменяющих друг друга кошмаров никак не хотела отпускать. Мне постоянно снилось, что я тону в холодном океане боли. То судорожно хватаюсь за чью-то крепкую руку, то снова срываюсь и насмерть замерзаю во льдах. То зову кого-то по имени, пытаясь отыскать посреди окружившей меня пустоты хоть кого-то живого. То задыхаюсь от боли, заживо сгорая в своем собственном огне. Затем просыпаюсь в незнакомой комнате, не в силах понять, где сон, а где реальность. Раз за разом пытаюсь встать, но лишь с хриплым стоном падаю на алые, словно пропитанные кровью простыни. Завидев неясное движение, вскидываюсь, чтобы оттолкнуть тянущуюся ко мне из темноты когтистую руку. Беззвучно рычу и проклинаю на все лады свой незаконченный транс. Но чаще всего умираю от жажды, не смея при этом глотать льющуюся сверху воду, каждый миг опасаясь, что вместо нее польется теплая, восхитительно вкусная кровь, которая убьет меня окончательно…