Макс Фрай - Гнезда Химер. Хроники Овётганны

– Ни в коем случае! – запротестовал я. – Только теплой! И сначала они должны хорошенько ее вымыть.

– Вымыть – что? Воду? – изумился он.

– Да нет, ванну.

У меня уже голова кругом шла от нашего идиотского диалога.

– Хорошо, все будет, как ты хочешь, – поспешно согласился он. – Но на это уйдет около получаса. Ты сможешь подождать, не впадая в ярость?

– Я попробую, – пообещал я. – Полчаса как-нибудь продержусь. И скажи своим слугам, что они должны готовить для меня ванну каждый день, утром и вечером… Да, и еще: у вас принято чистить зубы?

– А как же, – с готовностью отозвался он. Достал с одной из полок склянку толстого стекла, наполненную прозрачной красноватой жидкостью, и протянул ее мне. – Возьми немного, прополощи рот. Это очень хорошее средство. Только не глотай: если уж у тебя человеческое тело, живот может прихватить от такого пойла!

Я недоверчиво покосился на склянку, но потом вспомнил, как быстро исцелила меня давешняя чудесная мазь от ожогов, и решил, что местной фармацевтике, пожалуй, вполне можно доверять. Красноватая жидкость пахла медом и мятой одновременно, ее вкус тоже оказался приятным и освежающим.

Я прополоскал рот, огляделся, понял, что выплюнуть полоскание некуда, и вопросительно посмотрел на Таонкрахта. Он понял мою проблему и указал на окно. Я пожал плечами: уж если хозяин дома разрешает заплевывать свой двор, ему же хуже – подошел к окну и наконец-то избавился от жидкости. К моему изумлению, она была уже не розовой, а темно-зеленой, а соприкоснувшись с пыльными камешками, которыми был вымощен двор, зашипела, как разъяренная гадюка, и испарилась, оставив на камнях едва заметные следы ожогов.

– Ничего себе! – присвистнул я.

– Это значит, что тебе досталось человеческое тело с больными зубами, Маггот! – заметил Таонкрахт. – Как это может быть?.. Впрочем, теперь твои зубы будут очень долго оставаться здоровыми. Гораздо дольше, чем тебе понадобится сохранять этот облик, я уверен.

– Вот это, я понимаю, чудо! – одобрил я. Это была первая хорошая новость с тех пор, как я очнулся в камине Таонкрахта, и я преисполнился благодарности. – А ты молодец! Сам изобрел это зелье?

– Ну, кое-что осталось от Ургов, – неохотно признался он. И гордо добавил: – Но я тоже над ним поработал. Зелье Ургов было очень невкусным, и его надо было носить во рту несколько часов кряду.

– Да, несколько часов – это неприятно. Так что ты действительно молодец, – улыбнулся я.

Сообщение о том, что у меня не осталось ни одного больного зуба, здорово подняло мое настроение. Вообще-то у меня железное здоровье, но злодейские зубы и их верные друзья стоматологи не раз умудрялись испоганить мою распрекрасную жизнь.

– Может быть, ты хочешь поесть, пока мои слуги будут греть для тебя воду? – предложил Таонкрахт. – Я сам как раз собирался позавтракать. Потом мне будет не до того: думаю, посланцы Сох заявятся сюда, чтобы забрать своего мертвого, а я собираюсь излить на них свой гнев.

– Да, излить гнев – дело стоящее! – подтвердил я. – Ладно уж, пошли завтракать, уговорил.

По дороге в главный зал – как я понимаю, Таонкрахт скорее дал бы себя убить, чем согласился принимать пищу в ином помещении – у меня снова случился тяжелый приступ депрессии. Я осознал, что провел здесь уже больше суток. За это время я успел лишь выспаться, вылечить зубы и убедиться, что мой гостеприимный хозяин не собирается отправлять меня домой, по крайней мере не раньше, чем получит от меня могущество и бессмертие.

Но я уже стал закаленным бойцом с собственным настроением. Стиснул облагодетельствованные местной медициной челюсти и сказал себе: «Цыц!» А потом сочувственно добавил: «Теперь это и есть твоя жизнь, дружок».

За завтраком Таонкрахт осушил несколько кубков какого-то очередного пойла – на сей раз оно было розового цвета и пахло, как хорошие дорогие духи. После этого он окончательно разрумянился и разразился гневной тирадой в адрес загадочных Сох, которых он называл не иначе как «ополоумевшими, зарвавшимися колдунами».

Я отщипнул по кусочку от каждого из многочисленных блюд и равнодушно отметил, что со жратвой под этим небом все в полном порядке. Правда, легче от этого мне не стало.

Наконец на пороге возник очередной слуга. В отличие от своих коллег выглядел он вполне прилично, да и морду имел не просто разумную – хитрющую, как у дюжины старых лисиц. Он сообщил, что хозяина дома ждут важные посетители, и с поклоном скрылся в коридоре. Таонкрахт тут же завернулся в свой роскошный черно-белый плащ, витиевато извинился за то, что лишает меня своего общества – пережить это огорчение, разумеется, было почти невозможно! – и отправился на переговоры.

А я пошел инспектировать его ванную комнату, каковая оказалась очень даже ничего – при условии, что ведра с водой таскает кто-то другой. Если бы у Таонкрахта не было такого количества слуг, на которых можно взвалить эту работу, я бы вряд ли остался ярым блюстителем личной гигиены.

Мне принесли чистую одежду и даже довольно удобное белье из тонкой прохладной ткани, похожей на небеленый шелк. Поначалу я сомневался: надевать все это или нет? Смешно сказать, боялся, что, напялив на себя местные тряпки, я окончательно растворюсь в этой чужой реальности.

В конце концов я махнул на все рукой и надел белье: по крайней мере, в отличие от моего, оно было чистым. Собрался с мужеством и натянул широкие сиреневые штаны. В другое время их покрой показался бы мне чересчур экстравагантным, но сейчас мне было плевать. Надел белоснежную рубашку из тончайшего полотна, а сверху – еще одну длинную, не то рубаху, не то куртку, тоже ослепительно-белую, из плотной ткани, похожей на бархат. Из прежних вещей при мне осталась только обувь. Ее я намеревался хранить как зеницу ока: перед тем как стряслось это безобразие, я собирался на долгую прогулку и надел самые удобные ботинки, какие нашлись в доме. Старые, проверенные дружки.

Переодевшись, я некоторое время прислушивался к своим ощущениям. Вроде бы все было в полном порядке. Я помнил, что меня зовут Макс. Не забыл и великое множество замечательных вещей, которые успели со мной случиться, прежде чем я попал в замок Таонкрахта.

Воспоминания пробудили мою горемычную подружку тоску. Та встрепенулась, залютовала, принялась грызть меня со свежими силами, словно я был спелым яблоком. Я вяло отбивался. В конце концов решил, что мне следует как-то отвлечься от трагического внутреннего монолога. Например, прогуляться по замку.

Я долго бродил наугад по сумрачным коридорам. Местные смерды, завидев меня, смущенно скалились до ушей и шустро разбегались, как тараканы по щелям. Несколько раз я пытался завести с ними интеллектуальную беседу, примерялся к роли студента антропологии, оказавшегося в дикой, экзотической стране. Но мое обаяние не действовало на коренное население Альгана: услышав звуки моего голоса, ребята впадали в ступор, даже ухмылки исчезали.

Наконец я обнаружил выход во двор. Из дверного проема мне в глаза брызнул ослепительный солнечный свет. Я немного поморгал, привыкая к этой перемене, и вышел из помещения.

Воздух, свежий и неописуемо ароматный, заполнил мои легкие. Только теперь я понял, в каком чаду живут, оказывается, обитатели замка. Светлое небо над головой показалось мне восхитительным: его голубизна имела сочный бирюзовый оттенок, и я невольно одобрил художественный вкус местного демиурга. Одно из маленьких солнышек, самое белобрысое, стояло в зените, а два других – янтарно-желтое и тускло-оранжевое – то ли уползали на покой, то ли наоборот – старательно карабкались наверх. Кто их разберет, где тут у них какая сторона света и каков порядок шествия небесных светил?

Теперь, когда количество солнц больше не повергало меня в тошнотворный ужас, я был вынужден признать, что Мир, в котором я оказался, обладает совершенно особенным очарованием. А толку-то! Я хотел только одного: проснуться дома, в собственной постели, и никогда не вспоминать это бирюзовое небо, упоительно свежий воздух и чертова колдуна Таонкрахта, который устроил мне эту поучительную экскурсию.

Местная природа не скупилась на чудеса. Я убедился в этом, как только сделал несколько шагов по крупным неровным камням. Навстречу мне из-за угла выкатилось человеческое существо совершенно неземного вида. Высокое и непомерно широкоплечее, с мощной грудной клеткой и феноменально длинными руками, оно передвигалось на таких коротких ногах, что я восхитился могуществом Создателя, умудрившегося снабдить его нижние конечности коленями: разделить пополам отрезок, длина которого стремится к нулю, – совершенно особое искусство!

Вся эта роскошь была одета в длинную зеленую рубаху, и я почти сразу углядел, что, кроме рубахи, на нем ничего не было. Огромные ступни коротеньких ножек каким-то чудом втиснулись в растоптанные кожаные туфли, которые вполне могли бы стать подходящей обувью для молодого слоненка. Его физиономия была столь же ужасна, как и прочие подробности, но на ней лежал отпечаток неописуемого дебильного добродушия и почти мистического спокойствия. Создавалось впечатление, что ужасающее существо пребывало в полной гармонии с окружающим миром.