Сергей Усков - Форумы, блоги, соцсети и другие ресурсы в интернете

Илья О. происходил из семьи достаточно интеллигентной и достаточно зажиточной (по советским меркам, конечно). Отчасти это объяснялось наличием дееспособных и энергичных родителей, отчасти было заслугой его дедушки по отцовской линии. Последний был первостатейным красным командиром и знался с самим Будённым. Это знакомство или что-то еще в его характере позволило ему уберечься как от сталинских репрессий, так и от хрущевской оттепели и брежневского застоя и тихо скончаться в своей постели в окружении родственников в возрасте восьмидесяти трех лет. Оставил он своим потомкам трехкомнатную квартиру в центре Москвы, зимнюю меблированную дачу, автомобиль «Волга-универсал» в кирпичном гараже, а также множество орденов и всяких полезных связей.

Его сын, правда, уже представлял собой некий вариант «на детях природа отдыхает», однако, что называется, по инерции выучился на инженера и стал довольно известным в узких кругах проектировщиком подземных сооружений.

Мать Ильи, хотя и не имела влиятельной родни, богом не была обделена ни внешностью, ни умом: преподавала в МГУ на факультете журналистики и знала в совершенстве несколько языков.

Зато на внуке (их сыне) природа отыгралась по полной: всеядная любознательность вкупе с ядерной энергичностью служили для родителей Ильи источником постоянных стрессов.

– Элиночка, какая ты счастливая, я же живу как на вулкане! – вздыхала мамаша, имея в виду сына своей давней подруги. Жизненный путь Роберта был не только начертан еще до его рождения (как частенько бывает), но и проходился им довольно последовательно после (что является чудовищной редкостью).

Жизненный путь Илюши также был предначертан – хотя и весьма незамысловато, но четко и ясно. После десятилетки – поступление в МГУ и его последующее окончание если уж не с красным дипломом, то по крайней мере с хорошими отметками. Устройство на спокойную (без командировок и материальной ответственности) и хорошо оплачиваемую работу. Женитьба на проверенной девушке (несколько вариантов уже давно были мамой заготовлены, и даже проведены предварительные переговоры). Рождение непременно двух детей и… тихая семейная жизнь в квартире деда.

Но уже к окончанию десятилетки стало ясно: планы родителей можно смело хоронить – и с теми же почестями, с которыми хоронили прославленного дедушку.

Насмотревшись американских фильмов, сын внезапно заболел. Причем болезнь, практически миновав латентный период, сразу перешла в последнюю стадию, для медицины уже неинтересную. Ее название – «американские дорожные дредноуты», громадные, невозможно красивые и мощные грузовики-автопоезда, плывущие по бескрайним дорогам США.

Из советских тяжелых грузовиков грезам Ильи отдаленно удовлетворял своей брутальностью лишь КрАЗ256Б – его-то он и решил освоить, подав документы в ПТУ – учиться на шофера.

…Семейного совета не было. Не было ни «разговора с отцом», ни матушкиных истерик – не было ничего. Время остановилось.

А Илья поступил и выучился! И пришел на автобазу треста «Мосгеология», находившуюся на обозримом расстоянии от того самого НИИ, где работал его отец.

Начальник автоколонны, в числе многих видевший знаменитый фильм «Карьера Димы Горина», особо не удивился. Если это произошло из-за девушки, значит, скоро паренек вернется к нормальной жизни. А у него как раз «самоуволился» водитель автокрана: по доброте душевной две недели не выходившего из запоя шофера уволили «по собственному желанию».

В отделе кадров поставили штамп, и Илья пришел в коллектив добрых, умеренно пьющих мужиков, годившихся ему в отцы. Правда, «прописка» чуть было не закончилась для него летальным исходом: рафинированная печень едва выдержала напор непомерной дозы водки и ядреных солений.

Наутро он уже ждал его! Ржавый, с отвисшими крыльями, разряженными аккумуляторами, грязно-темно-зеленого цвета автокран на базе того самого КрАЗа, имеющего у шоферов прозвище «лаптёжник».

Но Илью это не испугало: с юношеским азартом он принялся приводить авто в порядок; день и ночь отныне слились для него в единое целое, а скопленные деньги расходовались с третьей космической скоростью.

На машине появились невообразимый «кенгурятник», сваренный из водопроводных труб, три фары на крыше, две фальшивые «паровозные» выхлопные трубы позади кабины; салон был оклеен пленкой «под дерево», а сиденье обтянуто темным бархатом, позаимствованным из матушкиных запасов.

Водители ржали, начальник матерился, но терпел: редкая фамилия паренька чудесным образом совпадала с фамилией уважаемого инженера, по чертежам которого и работал его трест.

И даже тогда, когда Илья засадил «дредноут» в грязь по самые мосты, да так, что самый мощный трактор трудился полдня, а плотность матерных слов в воздухе позволяла вбивать гвозди, Николай Васильевич сдюжил!

Терпение лопнуло, когда КрАЗ завалился набок в свежевырытый котлован: начальник понял, что эта «беда» (так называли за глаза Илью) может погубить не только себя, но и его карьеру.

Парня «самоуволили».

Впрочем, его задор к тому времени почти иссяк: одно дело – любоваться на американских красавцев, бесплодно мечтая посидеть за рулем одного из них, другое – шуровать длиннющим рычагом коробки передач, крутить огромную, тяжеленную «баранку» да продавливать ногами «дубовые» педали «гордости советского автопрома» в продуваемой деревянной кабине, обшитой снаружи железными листами! Да всё это – практически на открытом воздухе в любое время года, в кирзовых сапогах и телогрейке.

К тому же – в стране начались необыкновенные изменения, рождавшие в душах интеллигентных юношей и девушек искреннюю веру и надежду на какие-то не описуемые словами различные состояния, в которых они очень скоро могут оказаться!

Например, знаменитая фраза «мне в Париж по делу срочно» уже могла восприниматься не как издевка, а любые продукты, обувь, китайские пуховики и магнитолы стали продаваться внавал, где попало, но зато без всяких очередей и блата!

Английский язык вошел в русскую речь и действительность, как нож в теплое масло, а словосочетание «свободно конвертируемая валюта» (СКВ) стало использоваться с той же периодичностью, с которой ранее употреблялись слова «развитой социализм».

Илюша понял: пора! И с тем же рвением и азартом принялся изучать английский язык.

Родители вздохнули спокойнее: их мальчик целый день дома. Преподаватель из МГУ приходил к ним, парень не работал (хватит уже приключений на нашу голову!), «сгоревшие» сбережения заменили фамильные драгоценности, которые (после драматических обсуждений, с чем можно-таки расстаться) менялись уже не на «деревянные» рубли, а на вожделенную СКВ.

Правда, с женитьбой дело не заладилось. Нет, девушки в жизни Илюши постоянно присутствовали, но… он с тоской понимал: им всем нужно, в сущности, одно и то же. Штамп, семья, дети и… равномерная череда будней до самой старости в шикарной дедовой квартире. Еще до работы шофером его это как-то интуитивно не устраивало – в душе рождался неосознанный протест: а как же я?!

Протест оформился вполне конкретно и осязаемо во время бесед в бытовке с рабочими и водителями. Это «хождение в народ» человека из другого социального слоя оставило в его душе неизгладимый след.

Он понял, как жили эти люди.

…Они ютились в своих «хрущевках» вместе с тещами и детьми, где им принадлежали только кресло, телевизор (последний – не всегда) да половина кровати. На балконе хранились покрышки и прочие запчасти, купленные «впрок» для своих древних «жигулей» и «москвичей». Летом они ездили на дачи, где занимались огородом и строительством, зимой – смотрели футбол и хоккей. Общение с женами сводилось либо к перебранке, либо к бытовым вопросам; ни о каких романтических отношениях и речи не шло. Дважды в месяц они отдавали всю зарплату жене, а взамен получали мелочь на сигареты и обед. Их дети постоянно требовали денег, чтобы не отставать в школе от детей более обеспеченных родителей, что являлось поводом устроить очередной скандал из-за их невысокой зарплаты. Единственной их личной территорией являлось курение, употребление спиртного да увлечение футболом и хоккеем…

И, прожив так лет до пятидесяти – шестидесяти пяти, они умирали.

В его социальной среде дела обстояли немногим лучше; просто отношения были более мягкими, денег и жилплощади больше. Но всё равно: родители его сверстников не ездили на своих машинах на работу – берегли! Возить «только себя» считалось предосудительным. Летом они ездили на дачи, разве что вместо картофеля разводили цветы; а зимой вместо хоккея читали книги…

Илья не хотел так жить! Никогда и ни за что…

Впрочем, как он хотел жить, он тоже не знал. Но зато теперь твердо усвоил, как не хочет.