Вячеслав Алексеев - Из записок геолога

Гораздо больше рвения персонал с других объектов проявляет во время остановок в попутных поселках и деревнях. Точно копируя жизнь и быт большого брата (СССР) крестьяне вьетнамских деревень выносят к дорогам продукты собственного производства по ценам, чуть ниже городских. Тут есть и фрукты-овощи, и многочисленные вариации риса, и потрошеные змеи, и связки битых воробьев, то есть продукты на любой вкус.

Как и положено, отряд советских спецов сопровождали два вьетнамских Ивана Сусанина, прилично владеющих оккупационным русским языком. Это — не считая шофера, который тоже, как правило, был местным, но знание языка от него не требовалось. Само собой, аборигены всегда оказывались первыми на деревенских придорожных ярмарках, и закупаемое ими отличалось меньшей ценой и лучшим качеством.

Каково же было удивление сов. спецов, когда в одном из поселков Сусанины, вежливо улыбаясь, отказались покинуть автомобиль, хотя цены на отличные товары, выставленные крестьянами — были втрое ниже общепринятых при отличнейшем качестве. Во-о-о-тт такая морковь! Во-о-о-о-т такая неподъемная капуста, картошка — клубень к клубню, помытая, чистенькая… Отсутствие переводчиков не помешало нашим отовариться по полной программе. Тут не следует забывать, что в городе на базе имелось достаточно голодных ртов Вьетнамская экспедиция была не самой маленькой из числа прочих, а снабжение провинциального Вьентьяна ничем не отличалось от снабжения какого-нибудь райцентра в Союзе — все как у «больших».

Долго ли, коротко ли, но машина поехала дальше и вскоре покинула гостеприимный поселок. Первые подозрения, что что-то тут не так, закрались в души наших спецов, когда вьетнамцы с неподдельным ужасом дистанцировались от мешков и авосек с дешевыми фруктами-овощами, и даже от геологов, проявивших наибольшую активность при скупке продуктов. Небольшой допрос с пристрастием подтвердил худшие опасения — это был лечебный лепрозорий.

Тень проказы нависла над доверчивыми россиянами, погнавшимися за халявой.

Как Сусаниных в тот же момент не выбросили из кузова едущего автомобиля — очевидцы удивляются до сих пор — широка и незлобива душа русская…

Насколько мне известно, в ходе дальнейших инженерно-геологических работ ни один из спецов ни разу не побывал на 25-километровом участке трассы, проходящий через лепрозорий — ни одного метра скважины, ни одного геофизического замера… И тем не менее, отчеты по «проведенному» полному комплексу работ на обоих стадиях были успешно переданы заказчику — разрезы по «скважинам», оценки перспективности технического и питьевого водоснабжения промежуточной подстанции, подробнейшая карта участка работ!

Разумеется, геодезистам пришлось хуже всех — если инженерщики могли придумать нужные разрезы скважин по результатам бурения на других участках, геофизики — поступить аналогично со своими данными, а гидрогеологи — и вовсе дать простую и ясную рекомендацию «воды нет!» и, дескать, отвалите, при условии, что всякое нарушение экологии по окончании работ должно быть ликвидировано, а скважины засыпаны. То геодезисты попали в самую трудную ситуацию — помимо карт и схем они должны были построить на месте сеть опорных триангуляционных пунктов и реперов с привязкой к местным координатам и уровню моря, которые передаются строителям — из рук в руки!.. Как они выкрутились из этого сложного положения — не знает никто… Известны лишь некоторые подробности по топоплану: была проведена аэрофотосъемка и уже по фотографиям — обратным порядком — циркулем и линейкой — пересчитаны данные для заполнения геодезических журналов (как-бы теодолитная и нивелирная съемки), а далее — построение карт обычным порядком.

Любопытный факт. По многокилометровому Нефтепутепроводу (несколько сот км) не было единого отчета — по мере готовности сначала проверяющим органам, а потом и заказчику — сдавались материалы каждого участка по отдельности несколько десятков томов. По каждому были замечания, доработки, исправления… По всем. И только одно исключение… — тот самый туфтовый участок! Ни один из многочисленных проверяющих не смог найти хоть одну единственную ошибку, несоответствие или оспорить выводы отчета, по злополучному участку НПП с *** по *** километр!

Проводила наша советская экспедиция изучение грунтов для проектирования фундаментов одного машиностроительного завода на Кубе. Аккурат на морском берегу. Место удобное — порт рядом, город, ну и командировочные — хоть и поменьше, чем в буржуинии, но побольше, чем в Союзе. Впрочем, тот завод уже после строительства почему-то в море сполз. Вместе с берегом. Но это будет потом, а пока: море, солнце, апельсины. Сотрудники жили рядом с намечаемой стройплощадкой, недалеко от порта, о котором, собственно, и пойдет рассказ. Точнее, не о причальных сооружениях — кому они интересны? А о странных механизмах, стоявших недалеко от причалов. Год шли изыскания, год эти штуки были видны практически из каждого окна наших жилых коттеджей. Подойти поближе и посмотреть — не позволяла припортовая охрана, да и лень, честно говоря, куда-то переться по жаре. А издали — назначение ну никак не угадаешь.

Впрочем, на Кубе из земляков обитали не только коллеги-геологи, были и представители торгпредства. Уж эти то знали. Но почему-то тут же уводили разговор на другую тему. И все же один из них раскололся. Под большим секретом поведал нам душераздирающую историю этих механизмов.

Как-то в середине 70-ых на московской выставке достижений, в простонародье именуемой ВДНХ, состоялся международный показ дорожной и строительной техники. Асфальтоукладчики, бульдозеры, катки, грейдеры. Чего там только не было. Причем, наши Кировцы и Беларуси смотрелись ничуть не хуже забугорных тракторов, если не обращать внимание на блеклый цвет и отдельные зазубрины на сварных швах кузовов.

И в это же время Москву с рабочим визитом посетил Фидель Кастро. Само собой, руководитель острова Свободы не мог обойти вниманием такой международный форум. Ведь в других странах в те времена он оставался персоной нон-грата, а значит не имел возможности лично оценить чудеса мировой автодорожной техники.

Говорят, во время осмотра выставки высоким гостем, ее почти не закрыли для прочих посетителей — кто успел проскочить до «того», тот там так и остался — бродил рядом с делегацией, но речь не об этом. Среди прочих Фиделю очень понравился один крутой канадский спец. автомобиль: так ярко он был разрисован, покрыт лаком, столько на нем стояло мигалок, железок и прочих причиндалов, что глава страны не выдержал и тут же подписал контракт на покупку 10 машин с зарубежной фирмой.

Контракт подписан, но… В те времена официальные контакты между Кубой и Канадой не допускались. Как быть? Пришлось «большому брату» — СССР, взять на себя и проплату контракта, и доставку техники… Куда? Конечно в Ленинград, не может же канадская фирма отгружать оборудование прямиком в Гавану. Ее ж потом собственное правительство сожрет с потрохами, потому как это правительство само может пойти на закуску мировому сообществу. А вот уже из Ленинграда на советском пароходе можно смело везти агрегаты куда угодно. Хоть на Кубу. Потому как нам плевать на буржуев и все ихние надуманные интересы.

Привезли, сгрузили в том самом порту. И долго-долго (два года) стояла эта техника не востребованной. Да и как, вы подумайте, можно на Кубе приспособить снегоуборочный комбайн?

Через два года их переправили обратно в СССР и некоторое время они даже чистили снег в Москве. А Фидель… А что Фидель? Деньги-то не свои, колхозные…

Году так в 78-ом довелось обследовать в составе небольшого гидрогеологического отряда источники минеральных вод Кавказа. Переезжали из поселка в поселок, из республики в республику. Хороший был полевой сезон, но речь не о нем. Находясь еще на базе, в Дагестане — наш шофер уехал по каким-то делам домой — в Москву и там уволился. Ждать замены бесполезно, вот и пришлось нанимать местого парня, турка по национальности. Звали его Рагим. Дорога долгая, радио у нас с собой не было — и пошли разговоры «за жизнь». На второй или или третий день работы рассказывает он такую душераздирающую историю:

— В нашем поселке — Берикей, буквально на днях случилось большое несчастье: один мой товарищ, его дом мы проезжали — третий с краю, где — то раздобыл таблетки конского возбудителя. Совершенно случайно на эти таблетки наткнулась его младшая сестра…

Вообщем, в ходе получасового рассказа в лицах и подробнейших деталях выяснилось, что парень после длительной борьбы с желанием сестры был вынужден уступить ее домогательствам, а потом с горя повесился…

Хорошая история, печальная и поучительная.

Едем дальше. Через некоторое время ставим палатку под Тбилиси, на берегу ихнего водохранилища, гордо именуемого «Тбилисским морем». Там знакомимся с местными аборигенами, прибывшими на «море» отдохнуть и искупаться. Не прошло и двух стаканов времени, как один из них рассказывает ту же самую историю, предусмотрительно изменив имена персонажей и место действия. Сочувственно выпиваем, не чокаясь, за упокой души повесившегося лучшего друга рассказчика.