Любовь с первого взгляда - Зиновий Фотиевич Рыбак
Помощь проекту
Любовь с первого взгляда читать книгу онлайн
Если же, сидя за столом, он периодически приставлял указательный палец левой руки к тому месту, где должны были рождаться мысли, а правой лихорадочно, как заправский бухгалтер, орудовал счетами, рассматривал многочисленные таблицы, мать говорила детям:
— Тише! Папа очерк составляет.
Иное дело, если перед ним на письменном столе справа лежали сочинения Салтыкова-Щедрина, а слева — томики Гоголя. Время от времени он изображал улыбку на лице. Дети получали от матери такую мораль:
— Как вам не стыдно шуметь. Ведь вы мешаете папе над фельетоном работать!
А когда основным орудием творчества служил телефонный аппарат и после каждого разговора супруг записывал в блокнот цифры и фамилии, уже после двух-трех звонков жена понимала, что здесь идет изготовление информации, и предоставляла полную свободу детям: пусть резвятся, это не мешает.
Это было раньше… А сегодня он пришел с работы красный, как рак, сел за стол и вначале ринулся к телефону, как будто перед информацией, затем взглянул на счеты, словно его осенила очерковая мысль, посмотрел на всегда готовых к его услугам Гоголя и Щедрина, затем открыл крышечку чернильницы и, окунув в ней зачем-то перо авторучки, начал что-то писать. Но что? Впервые за много лет супруга не знала, над чем трудится ее муж. Кричать на детей? Или пускай резвятся? Как быть?
Она тихонько подошла, из-за широкой спины мужа посмотрела на рукопись. Он писал… заявление об уходе с работы по собственному желанию.
НЕОБЫЧАЙНОЕ СОБРАНИЕ
Рассказ почти фантастический
Кирилла Хват созвал комсомольский комитет и сказал:
— Друзья! Имею дельное предложение, можно сказать, рационализаторское. У нас скоро отчетно-выборное собрание. Предлагаю провести его за… тридцать минут.
Члены комитета были ошеломлены необычайным взлетом мысли своего секретаря и некоторое время не могли произнести ни слова. Затем посыпались вопросы:
— На сколько ты рассчитываешь доклад?
— А как же прения?
— А выборы?
— А резолюция?
Кирилла поднял руку, как это делают великие ораторы перед многотысячной толпой, обвел всех проницательным взглядом и сказал:
— Все учтено. Все беру на себя. Мы должны установить рекорд в проведении такого сложного комплексного мероприятия, каким является отчетно-выборное собрание. Уверен: о нас заговорят, наш метод будет смело и широко внедрен. Новаторству — широкую дорогу!
Затаив дыхание, члены комитета слушали смелое предложение Кириллы. Оно сводилось к следующему. Доклада и выступлений на собрании не делать. Доклад, резолюцию, написанные выступления размножить и вручить будущим участникам собрания. Заранее подготовить список нового состава комитета. На собрании ответить только на вопросы. Все это вместе с голосованием займет не больше тридцати минут.
— Зачем отнимать зря время у людей! — воскликнул Кирилла Хват. — Все равно никто доклад не слушает, а прочтут все. Резолюция все равно принимается в готовом виде. Выступления все равно все готовят заранее…
И, представьте себе, недавно собрание состоялось. Кирилла Хват ходил накануне с таким видом, как будто он, по меньшей мере, уже слетал на Луну. На все вопросы членов комитета он спокойно и уверенно отвечал односложно:
— Все учтено. Беру на себя.
…Когда в красном уголке открылся занавес, за столом президиума все увидели высокую фигуру Кириллы Хвата.
— Товарищи! — торжественно произнес он. — Мы являемся свидетелями и участниками великого эксперимента экономии времени. Успешное завершение сегодняшнего собрания положит начало грандиозному движению: потехе — время, собранию — час. Нет возражений против состава президиума? Голосую. Единогласно. Президиум прошу занять места. Все ознакомились с текстами доклада, выступлений, моего заключительного слова и резолюции? Вопросы будут?
Кто-то поднял руку. Кирилла, узнав редактора стенгазеты — веснушчатую девушку с насмешливой улыбкой, нахмурился.
— Может, в письменном виде?
— Один вопрос, — настаивала девушка.
Собрание загудело:
— Пусть задает.
— Один вопрос необязательно в письменной форме…
— Дайте человеку спросить…
— Не глушите живого голоса…
Кирилла демократически улыбнулся и снисходительно разрешил.
Девушка спросила:
— Нельзя ли назвать фамилию инициатора этого замечательного мертвого собрания?
В зале послышались смешки, реплики, аплодисменты. Кирилла Хват не расслышал слова «мертвого» и принял реакцию собрания за единодушное одобрение своей инициативы. Он откашлялся:
— Говоря откровенно, такую мысль, товарищи… такая мысль принадлежит, можно сказать, мне…
Гром оваций заглушил робкое признание гения, послышались голоса.
— Все ясно.
— Переходи к следующему вопросу.
…После голосования председатель огласил результаты:
— В список для голосования, — читал председатель — было внесено 9 кандидатур. В голосовании приняло участие 79 человек. Хват Кирилла получил за — 1, против — 78…
Раздались дружные аплодисменты. Затем развернулись прения, которые продолжались, как и следовало ожидать, допоздна. И удивительно: никто даже не догадался посмотреть на часы, никто не напоминал ораторам о регламенте… Это были сердечные речи, душевные выступления, горячая комсомольская дискуссия.
РЕЦЕНЗИЯ-ГИБРИД
В штате редакции было два рецензента: молодой, здоровый, жизнерадостный критик-доброжелатель и страдающий всеми терапевтическими недугами старый ворчун-злопыхатель. Прежде чем посылать кого-либо на премьеру, ответсекретарь спрашивал у редактора:
— Положительную? — при утвердительном ответе направлялся критик-доброжелатель. В противном случае на арену выпускался ворчун-злопыхатель.
А на этот раз редактор, как никогда, ответил:
— Надо разобраться…
Секретарь, почесав затылок, решил послать на премьеру обоих критиков. Получив от них материалы, он приказал машинистке составить общую статью, беря поочередно абзацы из произведений обоих авторов. Получилась занятная рецензия. Вот выдержки из нее:
«Занавес открылся, и неимоверная радость охватила зрителей.
Как только занавес открылся, — волна негодования прокатилась по залу.
Так играть могут только жрецы сцены!
Низкопробная халтура чувствовалась в каждом повороте головы актрисы.
Подкупающая правда овладела сердцами зрителей.
Где мера фальши и обмана?!
Это был цельный образ, скульптурно вылепленный до деталей.
Актер был так далек от образа, созданного автором, как лето от зимы.
Как
