Н. Тэффи - Юмористические произведения

Шутка о Патроне и патронах моментально распространилась по Петербургу, ее повторяли везде, и мало кто знал, что она могла вообще не появиться из-за внутриредакционных неурядиц. Уже набранный текст задержал один из рабочих-большевиков, ибо сомневался, можно ли рифмовать «изволили» и «воле ли». Это, естественно, вызвало бурное неудовольствие Тэффи, так как согласно договору большевики должны были ведать только политической частью газеты, не вмешиваясь в литературные дела. Лишь благодаря усилиям П. Румянцева стихотворение все же напечатали на следующий день. Однако конфликт, частным проявлением которого был случай с Тэффи, обострялся. Работать вместе становилось все труднее и труднее. Вскоре Минский, спасаясь от судебного преследования, уехал за границу, а затем вынуждены были уйти из газеты и остальные беспартийные сотрудники. В отличие от Минского, пытавшегося оправдать большевиков («перед собою и своими партийными интересами они были вполне правы»[6]), Тэффи отнеслась к расколу «Новой Жизни» однозначно. Обида была тем сильнее, что на писателей, сотрудничавших с социал-демократами, с первых же дней обрушился целый поток издевательств и насмешек.

писал бывший «искровец» П. И. Вейнберг (Гейне из Тамбова).

Печатается Тэффи в эти годы и в ряде других периодических изданий — «Ниве», «Новостях», «Театральной России». Ее первый рассказ в «Понедельнике» He-Буквы (И. М. Василевского) высоко оценил А. И. Куприн. Персонажами «серьезных» сочинений писательницы становятся «маленькие люди», задавленные жизненными обстоятельствами, у которых осталось лишь одно право — собирать подаяние. «Я человек свободный! Захочу—завтра все брошу и пойду милостыню просить», — восклицает героиня рассказа «Утконос».

Наиболее острые свои произведения Тэффи публикует в сатирических журналах — «Зарницах», «Сигнале», «Красном Смехе». Она пишет сатиры на конкретных лиц, что в дальнейшем для нее будет нехарактерно, работает в жанрах «сказочки» и «перепева», очень редких в ее творчестве, но популярных в годы первой революции. Наряду с обычными для тех лет обличениями «верхов» писательница сочиняет и довольно неожиданные миниатюры — «Дура» (Сигнал, 1905, № 2) и «Сказочку про белого бычка» (Сигналы, 1906, № 1). Объектом сатирического изображения в них становятся не высокопоставленные сановники, а масса, которую было принято идеализировать.

Новый этап творческого пути Тэффи связан с «Сатириконом» — журналом, создавшим, по словам поэта Петра Потемкина, «направление в русской литературе и незабываемую в ее истории эпоху»[7]. «Сатирикон» возник в 1908 г. (первый номер вышел в начале апреля) из юмористического еженедельника «Стрекоза». Инициаторами реорганизации были художники А. Радаков и Н. Ремизов, издатель М. Корнфельд и писатель А. Аверченко. Работать в журнале должны были преимущественно молодые писатели и художники, представители той «новой волны» сатиры и юмористики, которая возникла в недолгий период «свободы печати», когда писали раскованно, без оглядки на цензуру. Уже в первом номере появился рассказ Тэффи «Из дневника заточенного генерала», и затем, во все годы существования издания, она оставалась его активной сотрудницей. Тэффи, несомненно, была среди тех писателей, которым «Сатирикон» обязан своей всероссийской славой.

Чем же журнал привлекал читателей? Его авторы практически отказались от обличения конкретных высокопоставленных лиц. Не было у них и «общеобязательной любви к младшему дворнику» (Саша Черный). Ведь глупость везде остается глупостью, пошлость — пошлостью, а потому на первый план выдвигается стремление показать человеку такие ситуации, когда он сам бывает смешон. На смену объективной сатире приходят лиро-сатира, самоирония, позволяющие раскрыть характер «изнутри». Особенно ярко это проявилось в поэзии, в стихотворениях Саши Черного, П. Потемкина, В. Горянского, акмеистов, где объектом сатирического или юмористического изображения является лирический герой. Значительно разнообразнее становится и техника комического рассказа: повествование—лаконичнее, а действие — более динамичным. Объединив приемы сценки и фельетона, сатириконцы одновременно используют и комизм диалогов, и комизм авторской речи. Их сочинения привлекали богатой фантазией, гиперболой, гротеском.

В отличие от других прозаиков «Сатирикона» (А. Аверченко, Вл. Азова, А. Бухова, О. Дымова, О. Д'Ора), Тэффи редко прибегает к резкому преувеличению, к явной карикатуре. Ее рассказы предельно достоверны. Писательница не стремится выдумать комическую ситуацию, она умеет найти смешное в обыденном, внешне серьезном. Если остальные сатириконцы, как правило, строят произведения на нарушении персонажем «нормы», то Тэффи старается показать комизм самой «нормы», с помощью незначительного заострения, малозаметной деформации подчеркивая нелепость общепринятого.

В 1908 г. начинается и развитие нового русского комического театра, наследовавшего традиции Козьмы Пруткова, водевилей и капустников. Одним из наиболее популярных стал петербургский театр «Кривое зеркало». В день его открытия, 6 декабря 1908 г., наряду с коллективной пародией-буфф «Дни нашей жизни» и миниатюрой В. Азова «Автора», была представлена и комедия Тэффи — «Любовь в веках». «Из своеобразного ощущения исторической минуты родилось сильнейшее и острейшее чувство нелепости, возведенное в культ кривозеркальцами и сатириконцами»[8],— писал Осип Мандельштам.

Поворотным в жизни и творчестве Тэффи стал 1910 год. Выпустив в издательстве «Шиповник» отдельными книгами свои стихи и юмористические рассказы, она добилась признания не только читателей, но и критики.

Первым появился сборник, который назывался «Семь огней». В него вошли 39 стихотворений и небольшая пьеса «Полдень Дзохары — легенда Вавилона». Книга в целом была принята хорошо. Доброжелательно отозвался о ней А. Измайлов в «Биржевых Ведомостях». Рецензент «Ежемесячных литературных и популярно-научных приложений к «Ниве» писал: «Стихотворения настолько ярки, колоритны, так богаты истинным чувством, так мастерски отчеканены в смысле формы, что должны обратить на себя внимание всякого, кто интересуется поэзией» (1910, № 4). Единственный резкий отзыв принадлежал В. Брюсову: «У всех поэтов, от Гейне до Блока, от Леконта де Лиля до Бальмонта, позаимствованы г-жой Тэффи образы, эпитеты и приемы, и не без искусности слажены в строфы и новые стихотворения. «Семью огнями» называет г-жа Тэффи семь камней: сапфир, аметист, александрит, рубин, изумруд, алмаз, топаз. Увы, ожерелье г-жи Тэффи — из камней поддельных» (Русская Мысль, 1910, № 8). В оценке Брюсова много справедливого, но он не обратил внимания, что «поддельность» ожерелья нарочитая, заданная.

Лишь Н. Гумилев, который был хорошо знаком с писательницей и, очевидно, знал, какие задачи она ставила перед собой, отметил своеобразие рецензируемой книги: «В стихах Тэффи радует больше всего их литературность в лучшем смысле этого слова Поэтесса говорит не о себе и не о том, что она любит, а о той, какая она могла бы быть, и о том, что она могла бы любить. Отсюда маска, которую она носит с торжественной грацией и, кажется, даже с чуть заметной улыбкой. Это очень успокаивает читателя, и он не боится попасть впросак вместе с автором» (Аполлон, 1910, № 7).

Поэзия для Тэффи — возможность на какое-то время отрешиться от повседневности, уйти от скуки современной жизни. Если в прозе она показывает уродство, то в поэзии — красоту. Но красота эта призрачна, нереальна, красота драгоценных камней, красота средневековых сказок и восточных преданий.

«Спросите у Тэффи, помнит ли она момент, когда она почувствовала общее ею восхищение, неизъяснимую атмосферу благодарности, преданности и доверия? — спрашивал в одной из статей Л. И. Куприн и отвечал: — Ручаюсь, не помнит» [9]. Однако Тэффи, словно опровергая утверждение Куприна, писала П. Ковалевскому, что слава к ней пришла после издания в 1910 г. первой книги юмористических рассказов, «которые имели блестящий успех, так как на них отозвались сердца читателей от восьми до восьмидесяти лет»[10]. Уже в 1910 г. книга вышла тремя изданиями и регулярно переиздавалась вплоть до 1917 г.

Первый сборник юмористических рассказов разнообразен по содержанию. Здесь с политической сатирой соседствуют бытовые зарисовки; наряду с миниатюрами, в которых отчетливо чувствуется «стиль Тэффи» («Выслужился», «Проворство рук», «Покаянное» и др.), помешены безделушки, которые мог сочинить кто угодно («Свой человек», «Морские сигналы», «В стерео-фоно-кине-мато-скопо-био-фоно и проч. — графе»). Но, может быть, именно поэтому писательницу одинаково любили читатели любого возраста, образования и социального положения. В первую книгу вошли рассказы, написанные в ту пору, когда Тэффи вырабатывала свою индивидуальную манеру письма, отсюда и разный уровень произведений. «И все-таки книгу Тэффи можно принять целиком, не отбрасывая даже самого ничтожного, — подчеркивал один из рецензентов, — потому что, в общем, все ее рассказы — и сильные, и слабые — необходимо дополняют друг друга, и книга оставляет впечатление органической слитности» (Современный Мир, 1910, № 9).