Алекс Сидоров - Люфтваффельники

Еще на первом курсе, в каждом учебном отделении из числа курсантов был назначен журналист, в обязанности которого входило ежедневное получение журнала классного отделения у дежурного офицера по главному учебному корпусу.

И этот парнишка бессменно, с краткими перерывами на отпуск, болезнь и наряды, таскает учебный журнал весь период обучения. Стоит заметить, что каждый журнал хранился в специальном деревянном контейнере-планшетке, с красивой витиеватой надписью: «45 к/о ВТА» (в нашем случае) и высококачественным рисунком самолета Ил-76, старательно выжженным казарменными умельцами на полированной поверхности деревянной планшетки.

В 45-м отделении журналист Юрка Макаркин добросовестно протаскал журнал с нашими оценками весь период обучения. Там были и двойки (по 220 штук в месяц) — на первом курсе, куда деваться, было… Были и круглые пятерки — на более старших курсах. И так вплоть до самого выпуска…

И вот, наконец свершилось — сдали последний гос. экзамен. И перед окончательной передачей классного журнала в учебный отдел училища на архивное хранение, 45-е отделение организованно построилось и под командованием сержанта Гнедовского, четким строевым шагом проследовало за пределы училища, прямо через ворота КПП (неприкрытая наглость, конечно, но уже плевать, скоро выпуск).

Курсант-первокурсник, стоящий дневальным по КПП, беспрекословно открыл нам ворота, и 45-е отделение беспрепятственно вышло на берег училищного пруда. Сержант Гнедовский четко скомандовал.

— Отделение, стой! Нале-Во! Равняйсь! Смирно! Курсант Макаркин, выйти из строя!

Юрка Макаркин рубанул идеальным строевым шагом, вышел из строя и повернувшись к личному составу отделения, принял командование на себя.

— Сержант Гнедовский, встать в строй!

Валерка Гнедовский четко выполнил команду журналиста и занял место в монолитном строе курсантов. Юрка Макаркин открыл журнал и начал зачитывать список личного состава 45-го классного отделения. Каждый курсант, услышав, свою фамилию, громко отвечал.

— Я!

Закончив перекличку, Макаркин замер в идеальной строевой стойке. Сержант Гнедовский, оставаясь в строю, вытащил коробок спичек и, зажигая спичку, подал команду.

— Курсант Макаркин, 45 секунд, ОТБОЙ!!!

Юрка Макаркин передав журнал курсанту из первой шеренги, начал стремительно оголяться, хаотично скидывая с себя парадную форму одежды… Молниеносно выпрыгнуть из ХБшки и сбросить сапоги за 45 секунд — без проблем, а вот расстегнуть все многочисленные пуговицы на рубашке, кителе и брюках, а также расшнуровать ботинки за короткое время, пока горит спичка, естественно невозможно ни при каком раскладе.

Спичка, пожираемая жадным пламенем, быстро почернела и погасла… только сизый дымок струился у самых пальцев сержанта. Стоп! …журналист остался в трусах, в одном ботинке и частично-расстегнутой рубашке.

Сержант Гнедовский бросил сгоревшую спичку на землю и продолжил командовать.

— Курсанты Копыто, Мирзалиев, Пономарев, Симонов, выйти из строя!

Мы четко выполнили его команду, с лихой и молодцеватой выправкой, старательно и театрально выполняя все строевые приемы.

— Спустить журналиста на воду!

— Есть!

Взяв Юрку за руки и за ноги, мы раскачали его тело и на «раз, два, три» зашвырнули далеко в воду. В момент касания Юрки Макаркина поверхности воды, личный состав 45-го отделения дружно заорал.

— Большому кораблю, большое плавание! Не заплывай за буйки!

Плюхнувшись в густую зеленоватую воду, густо заросшую ряской, Юрка всплыл и, громко фыркая как сытый бегемот, поплыл на середину пруда, куда сержант Гнедовский предусмотрительно зашвырнул фуражку журналиста.

В это время мимо нас в служебной «Волге» проезжал начальник училища. Сержант Гнедовский подал команду.

— Отделение, кругом! Смирно!

Мы повернулись лицом к генеральской «Волге», спиной к пруду и замерли. Через опущенное стекло в дверце машины было отчетливо видно, что наш старик всеми силами старается сохранить серьезно-важный вид и пытается хмурить брови, но его губы упрямо тянутся в непроизвольной улыбке. Шутливо погрозив нам пальцем, генерал проехал мимо, не останавливаясь.

— Кругом!

Наше отделение опять повернулось к поверхности пруда, в водах которого неуклюже барахтался Юрка Макаркин. Доплыв до своей фуражки, журналист ухватил ее зубами за козырек, как охотничья собака берет «апорт» или добытую утку и, поднимая приличную волну, поплыл к берегу. Выбравшись на берег пруда, курсант Макаркин под шутки и смех надел предметы одежды, оставшиеся сухими и встал в строй.

Традиционный ритуал: "Купание журналиста" был скрупулезно исполнен, Юрка Макаркин смыл все наши двойки в "священных водах" училищного пруда и процесс обучения в альма-матер благополучно закончен! Finita la comedia!

45-е к/о сохраняя четкое равнение и чеканя идеальный строевой шаг, двинулось в сторону училища. В монолитном строю, громко хлюпая мокрым ботинком и оставляя после себя влажные следы, шлепал журналист Юрка Макаркин.

Проходя мимо откровенно обалдевшего первокурсника — дневального по КПП, мокрый, но улыбающийся Юрка задорно подмигнул «минусу» (минус — курсант первого курса обучения, с одной курсовкой на левом рукаве кителя) «Минус», скорчив умилительную мордочку, жалобно воскликнул.

— Я тоже журналист!

Услышав такую реплику — фактически крик души на грани отчаяния, наше отделение разразилось дружным и многообещающе-зловещим хохотом, а Юрка Макаркин выкрикнул.

— Учись плавать, парень!

Дневальный по КПП не успел закрыть ворота, а навстречу нам уже двигалось очередное классное отделение из батальона выпускников, личный состав которого уверенно топал в сторону училищного пруда…

Традиция, куда деваться!

з. ы. Построившись перед главным учебным корпусом, мы стали ждать, пока частично мокрый журналист, с болотной ряской на влажной фуражке, зайдет в учебный отдел нашей альма-матер и уже «В ПОСЛЕДНИЙ» раз сдаст наш классный журнал на архивное хранение.

Пока мы стояли, ожидая Юрку Макаркина, нас переполняли смешанные чувства, от пьянящей радости до легкой грусти — мы опять повзрослели…

Бессонная ночь накануне выпуска из училища ВВС наконец-то закончилась. Утром, облачившись в новенькую парадную форму с ослепительно золотыми лейтенантскими погонами, смотришь на себя в зеркале и не веришь — я это или не я?! Необычно как-то?! Голубые курсантские погоны с двумя желтыми просветами и буквой «К» были такими родными и привычными, но их уже больше никогда не надеть… жаль.

Оглядевшись по сторонам, замечаю, что все ребята ходят по казарме какие-то потерянные, что ли?! В глазах одновременно радость и … какая-то грусть?!

Остались позади гос. экзамены, войсковые стажировки, ежедневная учеба, всевозможные наряды, караулы, увольнения, отпуска, самовольные отлучки, семинары, групповые занятия, практика, хоз. работы, уборка закрепленной территории и многое другое… Господи, неужели все закончилось?! Ну, вот и все…

Построились в центральном коридоре казармы. Построились в последний раз. Именно, в последний, а не в крайний. (последний и крайний — две большие разницы, в ВВС из-за суеверия, слово «последний» никогда не употребляется) Всем составом 4-й роты мы здесь больше никогда не соберемся! Так что именно для этого случая наиболее уместное слово — в последний…

— Ребята, на завтрак идем?!

— Какой нах, завтрак, старшина?! Надо на КПП, встретить родителей, девушку…

— Короче, кто хочет пожрать, дуйте в столовую, остальные по своему плану! Мужики, не забудьте, что в 8.45. построение перед казармой, а то свой же выпуск пропустите…

Ну, уже нет, что-то, а свой выпуск, мы не пропустим ни при каких обстоятельствах. Сижу на подоконнике открытого окна — теперь уже все можно и тот же командир 4-й роты капитан Владимир Хорошевский (Володя Нахрен) проходит мимо, лишь слегка улыбаясь. Все, детишки выросли и оперились. Соколики, пусть молодые и неопытные, но уже соколики, а не птенчики.

Поглядывая на малый плац перед казармой, смотрю как курсанты с младших курсов подметают асфальт и затирают на нем разноцветные пятна… Это мы вчера немного побузили. Всю краску, серебрянку и лаки, что остались в каптерке роты, выбросили в окна в качестве разноцветного салюта прямо в банках, естественно. Выбрасывали под восторженные крики и всеобщее улюлюканье новоиспеченных лейтенантов. И вот теперь на сером асфальте повсеместно виднеются разноцветные огромные кляксы, которые младшекурсники старательно затирают, чтобы привести внешний вид училища в надлежащее состояние. Трите лучше парни, мы тоже в свое время отмывали асфальт и остро завидовали выпускникам, которые бузили и куролесили всю ночь перед выпуском — традиция такая, куда деваться. Поймите правильно и не завидуйте, будет и на вашей улице праздник. Совсем скоро будет, поверьте, время быстро летит. Очень быстро. Мы оглянуться не успели, как золотые погоны легли на наши плечи… Чудеса! Пока тянули лямку учебы и службы, казалось, что не будет ей конца и края! А тут, бац, оглянулся назад, все пролетело как одно мгновение…