Дмитрий Скирюк - Прививка против приключений

— Ладно, Ладно, — проворчал Игорь, когда мы его об этом попросили. — В другой раз. Я, конечно, уважаю Пашку, но доверять ему не могу. Он вообще, если хотите знать мое мнение, в своем роде феномен. Другого такого еще поискать надо! И не просите — не возьму.

Чтобы отвлечься от грустных мыслей, Пашка удалился в спортзал, словно монах в монастырь, и в комнате почти не показывался. Но и там его поджидали неприятности — работая «на износ», он сломал два тренажера, а потом случайно уронил себе на ногу увесистый гриф от штанги, отделавшись сильным ушибом. Паша окончательно пал духом и даже не ругался от горя; был он молчалив и угрюм, а в конце недели и вовсе пропал из виду — должно быть, уехал домой.

Шли дни.

Упаковывая вещи, я ненароком обрушил с антресолей ворох старых бумаг и, разбирая их, наткнулся на стянутый резинкой пакет старых писем. Сдув пыль, я вытащил прошлогоднее письмо от Андре Куртуа.

Читая исписанные острым почерком бельгийца страницы, я мысленно перенесся на пять лет назад, когда мы вместе плыли по Индийскому океану, когда чуть не подорвались трюмы с динамитом и когда судьба снова свела нас с дельфином Яшей. Перед глазами мелькали лазурные волны, слышались крики чаек и шум прибоя. Я настолько погрузился в воспоминания, что даже закачался, будто снова очутился на палубе корабля. Андре писал, что по-прежнему плавает помощником капитана на сухогрузе «Вальтер Скотт» вместе с Алексом и Энди, а кот Томми совсем разжирел, став всеобщим любимцем. Том постарел, но все так же отважно бьется с крысами в глубинах корабельного трюма, неизменно одерживая победу. Еще он спрашивал, как мы живем, писал, что собирается выходить на пенсию, и передавал привет от Яши, которого они снова встретили в Тихом океане. Кажется, именно в этом письме он прислал мне великолепные марки Гватемалы с изображениями тамошних зверей.

Я так расчувствовался, что готов был сию минуту снова отправиться в путешествие, пусть даже только вдвоем с Командором. Эх, если бы не остальные… Больше часа я просидел на полу среди кучи бумаг, а перед глазами проплывали видения дальних стран.

Наконец, наступил день отъезда.

Игорь явно что-то замышлял — всю эту неделю он безвылазно просидел дома в обществе жены, дочери и кошек, которыми заполонил всю квартиру, изредка удостаивая нас телефонными звонками. За шесть часов до отхода поезда мы явились к нему помочь нести его багаж и были потрясены обилием вещей, сваленных в кучу у подъезда.

— А, хлопчики! — на пороге показался Игорь с огромным станковым рюкзаком за плечами. — Славно, что вы пришли. Хватайте каждый по два пакетика и — айда на вокзал!

Мы, конечно, тоже взяли с собой немало вещей, но Игорь экипировался так, словно хотел переждать четвертый ледниковый период. Особенно меня потряс торчащий из одного чемодана овчинный тулуп. В автобус нас, естественно, не пустили.

Сгибаясь под тяжестью двухпудовых «пакетиков» (каждый из них представлял собою обшитый полотном чемодан), мы шли по липкому асфальту, обливаясь потом под лучами безжалостного солнца. Олег как бы между прочим заметил, что павший жертвой командорских репрессий Паша был бы сейчас весьма кстати, а Виктор предложил вызвать грузовое такси, не надеясь, впрочем, на успех — зачем такси, если есть мы?

До вокзала было километров шесть. Мы спотыкались, роняли хозяйские тюки, сразу вываливающие на тротуар кучу вещей, и подоспели на перрон за десять минут до отхода поезда.

— Полундра, хлопцы! — вскричал Предводитель, завидев циферблат больших вокзальных часов, и рысью припустил вдоль состава. — Скорее за мной, у нас восьмой вагон!

Поймав у вокзала носильщика, мы свалили все свое барахло на его тележку и покатили ее вслед за Предводителем.

— Пять, шесть, — считал вагоны Олег, — семь… э… Девять?!

В недоумении он остановился. Замерли и мы. За седьмым вагоном был прицеплен сразу девятый.

— Как это так? — изумился Витя, заглянул под поезд и зачем-то посмотрел в небо.

Бросив окончательно раздавленную нами тележку, мы заметались по перрону в поисках Хозяина, который, как всегда в критическую минуту, внезапно пропал. Виктор рванулся к проводнику седьмого вагона и схватил его за грудки.

— Что вам нужно?! — в ужасе вскричал тот, болтая в воздухе ногами и придерживая фуражку.

— Где вагон?! — рявкнул Витя.

— Негу! — извиваясь, выкрикивал проводник, — отменили! Завтра будет!

Из дверей вокзала в ворохе вещей вывалился Игорь. Был он красен как клюква и сжимал в зубах веер железнодорожных билетов. Расталкивая испуганных пассажиров, он рванулся к нам.

Объявили отправление.

— Фкорее! — прокричал Игорь, пробегая мимо и обдавая нас волной горячего воздуха. — Фкорее ф фяфнаффатый фагон! Я ферекомфофтирофал филеты!

Зашвырнув бесполезного проводника обратно в тамбур, мы опрометью кинулись в хвост состава, катя по земле и волоча за собой багаж.

— Мама, смотри! — крикнул какой-то пацаненок, дергая мать за рукав. — Цыганский табор переселяется!

От бесконечного перебрасывания вещей у меня трещала спина и подкашивались ноги. Следом за нами по перрону, размахивая дубинками, бежали два милиционера. Пару минут мы потеряли, доказывая им, что мы не уголовники и хулиганы, а научная экспедиция.

В раскрытом окне пятнадцатого вагона показался Командор.

— Сюда! — крикнул он на весь вокзал. — Бросайте все сюда!

Через миг большой чемодан, пущенный Витькиной рукой, сбил его с ног.

Вокруг нас собралась толпа, кто-то даже заключал пари — успеют «цыгане» погрузиться до отхода поезда или нет. Когда на перроне оставалось еще шесть чемоданов, донесся гудок и поезд тронулся. Почти сразу же раздался скрежет тормозов, грохот сталкивающихся вагонов и звон битого стекла — Игорь дернул стоп-кран. В окне соседнего купе мелькнуло бородатое лицо в темных очках и тут же исчезло в глубине вагона. Подхватив оставшиеся вещи, мы залезли внутрь и направились к пятому купе.

Сдвижная дверь, обитая пластиком «под дерево», почему-то не хотела открываться. Поплевав на ладони, Виктор рванул за ручку что было сил и тут же пал жертвой вещевой пирамиды, сложенной Игорем у входа изнутри. Баулы, чемоданы, ящики, узлы потоком хлынули наружу и в мгновение ока погребли его. Каким-то чудом распихав все это под полки и в багажную нишу, мы уселись поудобнее и, наконец, поехали.

— Уф! — Игорь вытер потное лицо. — Кажется, успели… Дима!

— Что? — еле выдохнул я.

— Пойди узнай, когда чай подадут.

Проводника в коридоре и в купе почему-то не оказалось, но бак-титан был горячим. На всякий случай для полной уверенности я постучался в шестое купе.

Дверь открылась, и на пороге возник плечистый гражданин в сером твидовом костюме-тройке, лаковых штиблетах и в шляпе. Незнакомец носил черную окладистую бороду, глаза его скрывались за темными стеклами круглых очков. Вдобавок ко всему странный пассажир опирался на трость. Машинально я вспомнил, что уже видел его с перрона, в окне.

— Чего надо? — глухо послышалось откуда-то из бороды.

— Прошу прощенья, — сказал я. Купе за спиною незнакомца было абсолютно пустым, а сам он имел вид более чем загадочный. — Я хотел спросить, не знаете ли Вы, когда подадут чай?

— Чай? — тот переступил с ноги на ногу и смерил меня взглядом. — Это, как его… Ходит тут проводник, так что это… скоро.

Дверь купе скользнула на место и с треском захлопнулась. Дважды щелкнул замок. Пожав плечами, я удалился к своим.

В купе Игорь уже распаковал свою огромную хозяйственную сумку, доверху набитую домашними пирожками, ватрушками, пончиками, сваренными вкрутую яйцами, жареными курами и прочей дорожной снедью. Проводник и в самом деле вскоре объявился, принес чай, и я, набросившись на еду, на время позабыл о таинственном пассажире шестого купе.

— Хорошо путешествовать вчетвером! — растянувшись на полке, мечтательно произнес Командор. — В аккурат на одно купе.

— Тесновато, — подал голос Олег откуда-то из-за чемоданов.

— Не без этого, — снисходительно согласился Игорь.

Близилась ночь. После сытной еды и горячего чая всем захотелось спать. Проводник принес постельное белье, мы погасили свет и улеглись на полки.

— Кстати, насчет тесноты, — свесив голову сверху, сказал я. — Представляете, в шестом купе какой-то тип едет совершенно один.

— Да? — равнодушно отозвался Игорь и через минуту захрапел.

Под мерный стук колес наша компания погрузилась в сон.

За вагонным окном пролетали леса, деревни и города. Не прошло и четырех дней с начала нашей поездки, а нами уже начала овладевать дорожная скука. Карты и шахматы были заброшены уже на второй день, а вчера опустела казавшаяся бездонной продуктовая сумка Командора. Все больше времени мы проводили во сне или просто валялись на полках, листая журналы, глядя в окошко и зевая.