Нонна Само - Пришла подруга

Сено, конечно, это слишком, но овощи, и только овощи. Причем не сырые, а вареные. То есть не совсем вареные, а чуть-чуть. Тут главное – не переварить, иначе все витамины пропадут. Она впихивала в себя полувареные помидоры, баклажаны, огурцы. Потом где-то прочитала, что… В общем, запутавшись окончательно, она плюнула на все достижения науки, теперь с наслаждением крутит котлеты, лопает отбивные, наворачивает соляночку (наголодалась, бедная!) и – счастлива! И семья, наконец, вздохнула с облегчением, поскольку мужа с дочкой она заставляла есть вареные огурцы – представляете? В общем – затихла. Но это, как оказалось, было затишье перед бурей. Теперь вот – гороскопы. Она прямо сдвинулась на этих гороскопах. И меня уговаривает пойти к этой предсказательнице. К ней, говорит, не пробиться, все наше правительство к ней в очередь стоит. Дерет эта предсказательница будь здоров, но ведь для счастья никаких денег не жалко.

Я подумала-подумала и решила, что жалко. Вот, например, меня недавно залили верхние соседи. Они уехали на дачу, а в квартире прорвало трубу. Ну, допустим, предсказательница предсказала мне этот потоп. И что бы я могла сделать? Пошла бы взламывать соседскую дверь и перекрывать воду? Да кто бы мне это позволил, если еще не прорвало? И что бы я потом говорила соседям, милиции и в суде, куда бы меня притащили? Что так по гороскопу вышло? И кончилось бы тем, что отправили бы меня на психиатрическую экспертизу или еще куда похуже. Так что есть гороскоп – нет гороскопа – все равно зальет, коли трубы гнилые. Но вернемся к подруге. Мужа ее никто не соблазнял, потому что никаких гостей не было. И подруга не только никаких цветов от него не получила, так он вообще с ней не разговаривает. А что, понять его можно: скандал авансом получил, а никаких удовольствий с соблазнением не поимел. Но подруга не расстраивается. Дело в том, что по гороскопу у нее в следующую субботу начнется бурный роман. С кем – пока неизвестно. Ждет с нетерпением.

Пришла подруга. Очень озабоченная. Плюхнулась в кресло и говорит: «У тебя есть капитал?» Я говорю: «Ну, капиталом это не назовешь, но кое-что есть. Сколько тебе надо?» «Я не о деньгах, – говорит подруга, – я о книге „Капитал“ Карла Маркса, ну, этот, который Фридрих Энгельс. Ты читала?» «Нет, – говорю, – не читала. А что, надо было?» «Не знаю, – отвечает, – но я хочу почитать». «Зачем?» – «Хочу понять, как так получилось, что какая-то книга, написанная экономистом… Карл Маркс ведь был экономист, да? Ну, там у него прибавочная стоимость и все такое… Как так получилось, что полуграмотные рабочие и крестьяне все как один прочитали этот его „Капитал“ и устроили эту жуткую заварушку?»

– Безграмотные рабочие и крестьяне ничего такого не читали. Это их вожди читали.

– Какие вожди? Буденный с Калининым, что ли? Это же миф!

– Вот именно, что миф! Вся история – миф. Если уж на то пошло, то история вообще загадочная наука. Наука мифотворчества. Мы живем в мифах, нас окружают сплошные мифы – слева, справа, сверху, снизу, внутри нас тоже мифы. Может быть, потому, что мифы интереснее, чем реальность? Легенды и мифы Древней Греции до сих пор живут. А уж если вспомнить твоего Карла Маркса…

– Почему это моего? – обиделась подруга.

– Ну нашего, неважно. Я читала у Козинцева, что они с Траубергом решили снимать фильм про Карла Маркса, написали сценарий, понесли на просмотр, натурально, Жданову. Тот прочитал и разорался. Что это, мол, искажение истории, почему вы не написали, что Карл Маркс открывал первый съезд Интернационала?! Козинцев затрясся от страха, но все-таки пробормотал, что съезд открывал профессор Бизли. «Какой там Бизли-Визли? Карл Маркс – и точка!» – велел Жданов. Карл Маркс, кстати, на том съезде был, но в качестве репортера. А ты говоришь – история.

– Ничего я не говорю, – ответила подруга, – но я что-то не припоминаю у Козинцева такой картины.

– Да ее и не было. Сталину тоже сценарий не понравился. Там не было о его роли в создании Интернационала. Но тут уж ничего нельзя было поделать: Сталин в то время был младенцем. По датам жизни не получалось.

– Ну ничего, – сказала подруга, – Козинцев с Траубергом создали потом другой миф: «Трилогию о Максиме». Хорошее кино, между прочим. Но тоже миф о том, как полуграмотный рабочий Максим стал директором банка.

– К сожалению, это не миф, – вздохнула я. – Такое тогда очень даже могло быть. Кто был никем, тот стал всем. Что из этого вышло – известно… И вообще, что это тебе взбрело в голову? Я имею в виду твои фантазии – прочитать «Капитал»?

– Да меня, вообще-то, «Капитал» как таковой, или таковая – в смысле книга, – не очень интересует. Меня интересует, может ли книга так перевернуть мозги, что человеку захочется совершить революцию?

– Ну, думаю, сама по себе не может, – умно ответила я. – Но если складывается революционная ситуация…

– А, помню, это когда верхи не могут управлять, а низы жить по-старому, что-то в этом духе, да?

– Ну да. А при чем здесь книга? Давай колись.

Оказалось, что ее муж в последнее время все вечера, вместо того чтобы, как всегда, смотреть телевизор, лежал на диване, уткнувшись в какую-то книгу. Подруга сначала значения этому не придала: ну читает и читает, это даже замечательно, не вяжется к ней, у нее дома по вечерам дел выше крыши, не до него. А тут вдруг выдал, что ему надоела эта рутина, что его засосал быт и он, видите ли, сдуру обзавелся семьей, детьми, жизнь проходит, а он лишил себя стольких радостей, и прочее. В общем, бунт низов.

– А что за книгу он читал?

– Не знаю, – заплакала подруга, – он ее спрятал куда-то.

– Найди и узнай, – велела я.

Через несколько дней она позвонила. «Узнала?» – спрашиваю. «Ха-ха-ха, – говорит, – узнала! „Камасутра“! Представляешь? Мы все ее еще в школе прочитали, а мой благоверный припозднился, только сейчас какой-то друг-благожелатель ему притащил».

– И что теперь? – спрашиваю я.

– А ничего, – говорит подруга. – Читаем вместе. Революции не будет!

И она засмеялась этим… как его… русалочьим смехом.

Лялю бросил муж. Подруга Инесса предупреждала: смотри в оба, твой муж вошел в опасный переходный возраст – это когда мужья переходят к другим женам, причем молодым. Ляля отмахивалась, что, мол, может случиться, пятнадцать лет прожили, ничего не предвещает. И вот, пожалуйста, случилось. Еще Инесса говорила, что каждая уважающая себя женщина должна иметь мужа, любовника и жениха. Причем одновременно. Так сказать, в комплекте. Мужа для статуса, любовника для удовольствия, а жениха – на крайний случай. Ну, вроде как запасной аэродром, чтобы было куда приземлиться при катастрофе семейного лайнера. Муж – вещь ненадежная, мало ли что. В общем, Инесса оказалась кругом права, а Ляля кругом неправа.

У Инессы был большой опыт, она три раза была замужем. Разводилась – и тут же снова выходила. У нее всегда был комплект – муж, любовник, жених, так что простоя не было: очередной жених тут же становился очередным мужем, ну и так далее. Технологический процесс был отработан. У Ляли же ни опыта, ни комплекта не было, и что с ней происходило после того как ушел муж – слезы, страдания, бессонные ночи, – оставим за скобками, и так все ясно. А как, скажите на милость, должна чувствовать себя женщина, которой под сорок и от которой ни с того ни с сего вдруг уходит муж?

Инесса, верная подруга, суетилась вокруг беспрерывно плачущей Ляли, говорила, что ни один мужчина не стоит женских слез, от которых, между прочим, опухает лицо и появляются морщины, а этого нельзя позволять ни в коем случае, да еще в нашем возрасте. И нечего ждать милости от природы, в конце концов, мужиков вокруг навалом, надо действовать. Например, поискать среди тех, кому в свое время дала от ворот поворот, когда выходила замуж за своего подлеца.

Тут как раз объявился Виталик, сто лет не виделись. Инесса кандидатуру одобрила, а на какую роль потянет – определишь в процессе, сказала она.

Виталик оказался удачливым бизнесменом, так он о себе доложил, хотя, если честно, Ляля не очень поняла, что это значит. «Видишь тачку? – спросил Виталик, подводя Лялю к окну. – Моя. Классная, правда?» Ляля быстро сообразила, что ни на какую роль он не тянет. Мужем быть не мог, так как был женат, причем второй раз, причем женился недавно. Стать любовником, как поняла Ляля, был не прочь, всякие намеки делал, но, что это за любовник такой, если является после стольких лет разлуки даже без цветочка? Толстый, лысый и жадный. Тачкой своей хвастается. А где, спрашивается, цветы? Тоже мне, любовник!

Потом был Гена. Не женат, разведен. И влюблен в Лялю до сих пор. Это он успел сообщить, пока не напился. А напился он с невероятной быстротой. Бутылку принес с собой, можно сказать, не с пустыми руками пришел. Но лучше бы с пустыми. А то принес бутылку, выдул ее мгновенно и отключился. Успел, правда, пожаловаться на жизнь – на работу приличную устроиться не может и вообще все кругом сволочи. В молодости был спортсмен, автогонщик, красавец и призер разных игр. А теперь никому не нужен, вот и жена ушла. В общем, сообщил заплетающимся языком эти сведения о себе – и отключился, захрапел. Ну и что, спрашивается, с таким делать? Ну разве что пожалеть. Накрыла она его пледом, села рядом, пригорюнилась, поплакала. О нем, о себе. Нет, такой нам не годится.