Елена Павлова - Укротители лимфоцитов и другие неофициальные лица

Я представляю икающего Л., изгвазданного кашей, и меня разбирают жалость и смех.

На смех является Доктор К. Он пару секунд подозрительно смотрит на нас, потом видит крошки на халате Л., бросается в угол и, выхватив из-за каталогов тайную коробку, принимается пересчитывать печенье.

Мы с Л. изумленно переглядываемся и в глазах друг друга читаем один и тот же вопрос: как долго Доктор К. пасется на нашем тайнике?..

– Л., ты – подлец! – заявляет Доктор К. по результатам пересчитывания.

Л. не очень уверенно пытается сопротивляться:

– Мне можно! У меня детская травма.

– Тогда ты травмированный подлец! – вносит коррективы в первоначальное заявление Доктор К. – Ну ладно, ты съел полкоробки печенья – это я еще готов простить, но выбрать все коричное и оставить эти дурацкие сахарные рогалики! В первый раз вижу такую низость.

– Доктор, он и правда травмирован. Яслями и холодной водой, – становлюсь я на защиту Солнечного Л.

– Ну и что? – Доктор К., прихватив коробку, садится рядом с нами и принимается жевать сахарный рогалик. Взгляд Доктора К. затуманивается воспоминаниями. – Вот я, помню, пережил такую жуткую психологическую травму, что вам двоим и не снилось. Тоже, кстати, в детском саду дело было. Там я впервые повстречал, – Доктор К. делает эффектную паузу, – зразы со шпинатом!

И, видя наши недоуменные лица, поясняет:

– Ну представьте, в два года все кристально ясно, белое – белое, черное – черное, а котлета – это котлета. И тут вдруг я кусаю мясо, – Доктор драматично взмахивает рукой, – а там – шпинат! Так я впервые столкнулся с неизведанным и непонятным. Таинственным и необъяснимым. И прорыдал до вечера, потому что никто не мог мне толком объяснить, как шпинат попадает в самую середину котлеты. Думаю, именно это обусловило мою любовь к науке в более зрелом возрасте, – несколько неожиданно резюмировал Доктор К. и покинул нас, забрав последний рогалик.

Но некоторые вещи, в отличие от тяги к науке, объяснить сложнее. Например, дружбу людей, совершенно разных по возрасту, культурной и языковой принадлежности. Как и откуда берется это взаимопонимание, эта способность задавать друг другу правильные вопросы, это неудержимое желание шутить и смеяться, когда мы оказываемся вместе? Не знаю. Но еще один пример лабораторной солидарности, пожалуй, приведу.

Не так давно, пару месяцев назад, случился у нас небольшой иммуногенетический конгресс, причем очень удачно случился – в Праге. Ехать никуда не надо, билеты покупать, чемоданы собирать, спонсоров искать – все эти сложности оказываются вне поля зрения. О регистрации со скидкой и то беспокоиться не пришлось, потому что конгресс устраивала дружественная нам лаборатория, и в списки гостей мы были внесены еще до того, как окончательная программа мероприятия заняла свое место на сайте организаторов. Словом, все здорово: приходи и слушай, насыщайся новым, опровергай старое, наливайся по самые уши кофе, рассматривая постеры с цветными картинками и без зазрения совести пропуская те, на которых текст занимает более пятидесяти процентов пространства, ну или, на худой конец, дремли в углу аудитории, надеясь, что все доклады сами собой запишутся на подкорку.

Как всякому лакомству, конгрессу, разумеется, полагается вишенка на гору сливок: светский раут, который обычно устраивают либо в день открытия, либо в день закрытия мероприятия. Это блаженное время, когда принимающая сторона наконец может продемонстрировать широту души и уровень финансирования медицины в данном конкретном регионе. Помимо того что именно во время раутов рождаются самые интересные совместные проекты и наводятся самые крепкие мосты, там еще всех присутствующих настоятельно и с размахом угощают вкусным и развлекают. Так что научный мир, чего уж там, рауты любит и тусуется с удовольствием.

Вот и в нашем случае последний день конгресса закончился, и высокое собрание переместилось в банкетный зал. Вальяжные профессора, энергичные кандидаты и неоперившиеся студенты неторопливо перемещались с бокалами шампанского в руках и благостными улыбками на губах вокруг столов, жужжали по-английски, тихо смеялись и беззастенчиво хрустели жареными креветочными хвостами. Среди этой вечерней светской идиллии были и мы.

– Так, я смотрю, все здесь, – Дэни обвел нас добрым взглядом. – Молодцы, и контакты налаживаете, и на ужине сэкономите. Кто узнает какие-нибудь сплетни интересные, не забудьте рассказать. Нет, Саша, под сплетнями я не подразумеваю безусловно ценную информацию о том, что, похоже, аллель деквечко ноль три ноль два связана с целиакией крепкими узами. Совсем наоборот, сплетни – это, например, информация о том, почему Доцент Е. не разговаривает с Доцентом Т. Они что, опять не поделили гранты? Или жену Доцента Е.? Или все-таки гранты? В общем, приятного всем вечера, и не злоупотребляйте сливовицей, а то завтра физраствора не напасемся всем капать.

С этой напутственной речью Дэни уже совсем было собрался покинуть нас, чтобы присоединиться к веселой компании болгарских коллег, но потом оглянулся:

– Так, а в лавке-то у нас кто остался? Я спрашиваю, дежурит кто? – и взгляд его немедленно сделался грозным.

– Солнечный Л., кажется, – пожал плечами Доктор К.

– Точно? – прищурился Дэни. – Я его сегодня утром видел в зале. Он не забыл, что ему в четыре надо было быть в лаборатории?

– Сейчас позвоним на рабочий мобильник и узнаем, – Доктор К. набрал на своем мобильнике номер и передал трубку Дэни.

– Подлецы-ы-ы-ы! – взревела трубка.

– Ой, что-то ты не туда попал, – сказал Дэни, торопливо тыкая в кнопку “разъединить”.

Пока наш завотделением сверял номер, на телефон перезвонили.

– Туда, туда! – с ходу заявила трубка. – Предатели!

– Да нет, точно это Солнечный Л., – вмешался Доктор К. – Правда, в последний раз он так орал, когда мы ему в ручку залили розовые чернила, а он ею новую кредитку подписал… – Л., что случилось? – обратился он к трубке.

– Вы забыли напомнить мне про прием, – трубка сделала трагическую паузу. – Ни один из моих так называемых коллег не подошел и не сказал мне:

“А что, Л., не собираешься ли ты сегодня вечером приятно провести время в нашей приятной компании?” Никто не предложил мне поискать подмену на дежурство!

– Чего искать-то, все здесь, – неделикатно возразил трубке Докторант В., – никто бы не согласился.

– Ах так! – Л., похоже, не на шутку разозлился – Я уже, между прочим, еду к вам.

– Как это едешь?! – взвился Дэни. – Ты не можешь оставить лабораторию во время дежурства, а вдруг привезут экстренный материал?!

Трубка разразилась глухим дьявольским хохотом:

– Я поймал в коридоре санитара, велел посторожить, пока не вернусь. Если привезут материал, велел делать все по инструкции, дал ему наш талмуд с методиками, пусть зубрит матчасть. Будете знать, как бросать человека на произвол судьбы, – и Л. снова недобро засмеялся.

– Л., – голос Дэни стал вкрадчивым и угрожающим, – если ты здесь появишься, я тебя лично своими руками придушу. А потом уволю, потому что трупам зарплата не положена. Нет, придушу, уволю и сдам патологам, потому что трупы должны служить науке до последней клетки. Ты все понял?

– Бедный Л., – наша лаборантка Ленка, натура тонкая и нежная, чуть не плакала от жалости к завлабу, – ты потерпи там, мы тебе завтра чего-нибудь вкусного принесем.

Вокруг нас уже стали собираться любопытные – и то сказать, интересно же: стоит небольшая толпа над телефонной трубкой и на разные лады убеждает ее, увещевает, уговаривает, а Дэни даже кулаком перед ней помахивает для острастки.

– Да ладно вам, – вдруг, резко погрустнев, заявляет Л., – я пошутил. Я сижу в лабе, смотрю в окно, там в оперзале кому-то аппендицит вырезают, можете веселиться со спокойной душой, – и в трубке раздались короткие гудки.

– Ну вот! – Дэни с деланой веселостью потер руки. – Теперь, когда мы точно знаем, что с дежурством все в порядке, мы можем веселиться со спокойной душой, как выразился наш героический коллега. При случае берите с него пример. Всем спасибо.

Он вернул задумчивому Доктору К. телефон и отбыл в направлении болгарских иммуногенетиков. Мы тоже разбрелись, но как-то нам не веселилось. И через сорок минут вдруг оказалось, что вся лаборатория, абсолютно трезвая, топчется у выхода. Не видно было только Доктора К.

– Может, он и правда общается, чего человека с мероприятия срывать в самый разгар, там вон даже креветки еще не кончились, – докторант В. сожалеющим нежным взглядом окинул столы, которые действительно не лишились еще и половины того роскошества, что было выставлено на них в начале вечера.

– Ну-ну, – Дэни, который знает Доктора К. дольше нас всех, снисходительно похлопал Докторанта В. по плечу, – еще пару минут подождем, потом отправим Сашу посмотреть, не нужна ли Доктору К. помощь от кого-нибудь отвязаться. Если он и застрял, то только потому, что кто-то пляшет у него на ушах.