Виктор Рябинин - Леди в бане

Грозные удары сапог в дверь каюты оторвали меня от привычной уже работы. Я как раз в очередной момент примеривался твёрдой рукой раздвинуть кожаные фартуки на запальном отверстии испанской мортиры, чтобы прочистить её своим упорным банником. Но труд мой был напрасен. Команда уже врывалась в покои и требовала выдачи остатков трофея. Оказалось, что шхуна бросила якорь у какого-то острова, и подошло время шестой статьи.

Я горевал у бутылок с малагой двое суток и по тому, как без перерыва веселилось на палубе отребье висельников, ясно представлял тяжкую долю моего длинноволосого приза, переходящего из рук в руки по жребию.

На третьи сутки, уняв печаль потери и просветлев разумом, я выполз на корму, чтобы внести свою обычную и посильную лепту в пополнение запасов вод мирового океана. Но не успели первые капли оросить волну, как меня с головы до пят пронзила острая боль, словно в ствол моего мушкета, так славно отстреливающегося пару суток назад, кто-то вгонял раскалённый шомпол.

Тут же прервав необходимое организму занятие, я внимательно осмотрел свой обессилевший линёк, но явных следов порчи и износа не обнаружил. Вторая попытка завершила-таки прерванный обряд очищения, но прошла, как говорится, в родовых муках и с натуральной слезою в глазах.

Надо ли говорить знающему человеку, что страдания мои не прекратились и на следующий день?

Я впал в тяжёлое и мрачное настроение, словно поп перед совершением казни через повешение, и стал подумывать о собственном пеньковом галстуке, но к счастью для моей шеи заметил, что многие мои собратья мучаются тем же.

Эти горестные наблюдения натолкнули меня на мысль о возможной эпидемии на шхуне, и я припомнил, как некогда страдали всем экипажем от Жёлтого Джека. Однако, новая хворь была незнакомой, а потому более пугающей. А когда вся команда, за исключением Однорукого и кока, стала рыдать и метаться по палубе в предрассветное время, я пошёл к капитану за советом в надежде услышать слово мудрого утешения. Однорукий же в ответ, подло трясясь за свою шкуру, собрал на шкафуте всех страдальцев «Летучего лапландца» и скомандовал: «Концы в воду!», тупоголово полагая, что морская соль поможет нашему горю.

Просидев за бортом около суток, мы не почувствовали облегчения. И тогда старый осёл Билли без обсуждения вынес приговор: «Рубить концы!».

Не знаю, чем бы всё это закончилось, не снизойди до наших страданий Брюхатый Дик. Этот чёртов праведник посвятил нас в историю недуга и указал на его источник.

Оказалось, что в своё время кок сам страдал этой немочью и едва избавился от неё у монахов-бенедиктинцев где-то на берегах французской Европы, заодно переняв от них кое-какие лекарские навыки взамен обета непрелюбодеяния. Дик даже согласился поспособствовать нам в излечении, посчитав, что своими муками мы искупили грех блуда. А за это старый канонический сектант и женоненавистник потребовал от нас клятвы безбрачия и полного отказа от женских и питейных утех. И сверх того – увеличения его доли в общих прибылях. А под самый конец своей проповеди он ещё и больно ударил по нашему мужскому самолюбию, повелев высадить на остров сладкотелый источник наших мук, хотя верёвка с петлёй уже болталась на рее.

Мы с овечьей покорностью приняли все условия, согласившись на это под злобным ударом судьбы. Но, дьявол побери! Чем же утешить бушующую плоть после удачного разбоя? Ведь рукоблудием сыт не будешь, как не прокормишься и шпагой в трясущейся руке!

Как-то на днях призадумался я среди производственного досуга: почему это в самый сенокос гриб в лесу полез, словно перед заморозками? До сей поры таился, а тут шагу ступить не даёт, словно навоз в коровнике. И хоть я до гриба большой знаток, но объяснение этому факту в своей голове не нашёл, как ни копался. Хотя ещё тогда подумал, что не к добру это, но к внутреннему голосу не прислушался. Боровиком, видишь ли, соблазнился, как главный специалист во всей деревне по этому продукту лесной жизнедеятельности.

Вот, к примеру, что в грибе самое главное? Простой любитель сразу скажет, что вкусовая категория, а на другой день сам же и отравится этим подарком леса. Потому как хоть и по науке собирает, но простого понятия не имеет, что главное в грибах – это разумное наличие червяка! И чем этого паразита больше, тем категория выше. Иной гриболюб его из продукта выколупывает, словно на рыбалку собирается, а в толк не берёт, что это смирное животное, когда в кастрюле с кипятком за жизнь борется, непременно само на поверхность выныривает. Тут-то его, любезного, хватай голой рукой и за порог. Да ведь если этого слизняка внимательно понюхать, то и с дефектом обоняния можно определить, что перед тобой не опарыш непотребный. И даже если этот червяк заблудится в тарелке, то проскакивает в организм так стремительно, что никакого урона человеку не приносит.

А вот ежели эта беззащитная тварь в грибе отсутствует, то сразу бей тревогу и проходи мимо, избегая соблазна отравления. Я всегда так поступаю, поэтому обхожусь без больничного присмотра почти весь урожайный сезон. Ведь это ушлое насекомое, из-за отсутствия высшей материи сознания, что ни попадя жрать не будет!

Словом, раз гриб полез, то мне на сельских работах особо прохлаждаться не приходится. Да и не рожь молочу. А когда дожди зарядят, на травостое даже работать сподручнее – укос хороший. Так что, как говорится, перо в зад и через Нюшкин брод, только меня и видели. Я уже с утра по чащобам круги нарезаю.

Однако, сбился я тогда с правильного пути, как и внутренний голос предсказать не мог.

Поднасобирался я в тот горький день изрядно и стал лагерем под сосной, чтоб в светлое время не мотаться по деревне и не напрашиваться на лишнюю работу. Только закусил, как на моё становище выперлась баба не нашего уклада. Видать, гостила в наших краях. По годам в меня, не перестарок, а в самом призывном возрасте, до сорока не дотягивает. Да и постороннему глазу есть на что опереться. Что спереди, что сзади не соскальзывает. У меня прямо руки зачесались дойти с ней до полного телесного контакта. Тем более, что языком молоть я мастер. Газету читаю, как псалтырь по покойнику. И если тебе время не жалко, обшелушу любой вопрос до голого ядра. Вот, думаю, возьмусь да и уговорю женщину к склонению, и начал с положения дел на местах. Но не успел дойти до международной обстановки, как она, не клюнув на мой кругозор, перевела разговор на грибные места. Мне-то всё едино, что сбор грибов, что выборы президента – одна надежда на удачу, поэтому сразу переключился на сказки о засилии даров природы на дальних валежниках. Лишь бы, мыслю, молодицу подальше от жилья заманить для своих законных интересов в качестве проводника и охранника. Собеседницу мою лесная жизнь заинтересовала, но, однако, не настолько, чтобы сразу под кусты. Наоборот, она вдруг завела теоретическую беседу про малину.

Тут-то и я сообразил, что ягоду будет собирать повеселее, по причине кучного произрастания, а, значит, и нам гоняться друг за другом по зарослям не придётся. Чтобы даром времени не терять, решил сразу же увлечь ягодницу в какой-нибудь малинник, но подальше от лесных троп. Чувствую, женщина попалась грамотная, поэтому со мной не пропадёт. Однако и тут новая знакомая не загорелась мгновенным желанием сразу же топтать малиновые угодья, а пригласила меня в следопыты на следующий день с утра пораньше. Да и правда, спозаранку-то разгона больше, и до вечера можно столько наворотить, что за год не расхлебаешься. Я и согласился с пониманием момента нашего обоюдного согласия.

На другой день, с первым рассветным лучом, я уже поджидал свою спутницу на краю леса. Весь в волнении, как засидевшаяся невеста или лиходей под следствием. Даже красненького прихватил, чтоб залётную подругу к месту угостить. Словом, ухажёр да и только! Хоть я не крупного помола, но и не поскрёбыш из последних сортов.

И не подвела меня лебёдушка, а даже наоборот, все ожидания превзошла. Явилась к сроку, как ружейный штык, да ещё с сопровождением в виде попутчицы в самом разгуле пенсионных лет. Я, было, тут же разгорячился оглобли назад повернуть, так как на решения скор. Вон, дома, утром как встану – сразу за молоток и по хозяйству порядок навожу, чтоб потом весь день в спокойствии пребывать. Однако, как не раз женатый человек, тут же о прикрытии хвостов подумал. Ведь не зря моя подорожница этого жилистого ветерана прихватила. Тоже, видать, о грядущих последствиях подумала. А затеряться в малиннике всем места хватит. И до чего же бабий ум изворотлив, когда шлея под хвост попадёт или на чужое хозяйство позарится! Прямо иной раз диву даёшься ихней, не к месту для мужика, сообразительной пакостливости.

Словом, так и повёл я свой выводок гуськом по бездорожью подальше от жилья, хоть сам-то и не большой знаток бабьего ягодного промысла. А кругом сосна стеной стоит, птица по кустам в полный голос поёт – иди нетоптаной природой в любую сторону и горя не знай!