Сергей Кобах - Всем застрявшим в лифте

…Следующим, кто резко притух от одного только вида этого кислотного удавчика, был мой водитель. Когда я утром гордо появился на крыльце, опоясанный на манер пулеметной ленты этим долбаным эллипсоидом, шофер вместе с машиной ажно вздрогнули.

Полдороги он чудовищной силой воли хранил молчание, только периодически испуганно глядел в зеркало на притаившуюся на заднем сиденье цветную колбасу.

— А нет ли у тебя шести-семи атмосфер?

Володя, глубоко ушедший в догадки о непонятном предназначении предмета, подпрыгнул.

— А зачем столько-то? — Он покосился назад, догадываясь, кому понадобилось столь чудовищное для бытовых условий давление.

— Вон, — я кивнул назад, — заправишь это недоразумение. Ниппель где-то там, под обшивкой.

— А что это?

Было видно, что шофер, не избалованный заграничными хулахупами, относится в девайсу несколько настороженно. Я решил не рушить окончательно его мозг мудреным названием и ответил просто — обруч. На талии крутить. Знаешь такие?

Володя вздохнул с облегчением:

— Ессно знаю!

Про что это он, про талии или про обруч, я не стал уточнять.

— Значица так, — вдуешь туда шесть-семь атмосфер, как предписывает мануал, и он расправится.

— Шесть-семь… — Володя, мысливший критериями «не больше двух очков в колесо», засомневался.

— Не боись, — твердым голосом и авторитетным тоном попытался я развеять его сомнения, хотя и сомневался сам. — В инструкции написано ваще девять.

…На обед мы ехали довольные, круглый хулахуп цветился пестротой на заднем сиденье. Довольный Володя в пятый раз рассказывал мне, как искал у обруча сосок, приводя сравнения, тут не озвучиваемые.

Стоит ли говорить, что, приехав домой, я не смог вытащить расклинившуюся на заднем сиденье дуру. Семь атмосфер, развернувшие это колечко на заднем сиденье, ни хрена не шутка.

Пришлось после обеда ему ехать, сдувать его, вытаскивать и надувать снова.

По весу этот урод легкой спортивной промышленности весил, как и предыдущий его товарищ. Вот тока некоторая эллипсоватость все-таки осталась.

Люди, которые придумали ЭТО! Я вас найду и ссильничаю скопом и поодиночке!

Эллипс совсем не крутится на мне. Он, гнида, падал и прямо на пальцы ног. Хорошо, что на следующий день был выходной и я ходил по квартире, пугая домашних топорщащимися кверху отбитыми ножными пальцами.

…Теперь этот цветной товарищ сиротливо стоит в углу, и только поздними вечерами иногда слышится знакомый грохот опнувшегося хулахупа.

Я когда мастерил в карьере, к нам периодически приезжали иностранцы. Черные, желтые, всякие, в общем. Обычно их встречал и сопровождал главный инженер или еще кто равного ранга.

Но в этот раз то ли главный инженер срулил куда-то, то ли день хреновый был, но встречать приехавшего представителя фирмы «Коматсу» выпало мне.

Фирмач был на удивление не японец, а вполне даже американец. По-русски не говорил, переводчика не взял. Как потом объяснил, он просто хотел посмотреть на работу экскаватора и снять с него некоторые показания. Такой вот самостоятельный ковбой, блин, нарисовался в наших якутских прериях.

Приехал сам за рулем на джипе, который я, естественно, в карьер не пустил. В карьер вообще запрещено постороннему транспорту спускаться, а тем более этому дитю гамбургеров и кока-колы.

Поскольку меня заранее предупредили о его приезде, куда везти америкоса, я знал.

Небольшая сложность заключалась в том, что я по-английски разговаривал примерно так же, как он по-русски.

…На борту карьера мы встретились, пожали друг другу руки. Я немного покивал головой на его минутный диалог, ибо вежливый я. Вообще-то кто его знает, что он говорил, может, секреты какие государственные выспрашивал, не знаю. Но закон гостеприимства, то да сё… В общем, я с ним согласился, только не знаю в чем.

Широким жестом он пригласил меня в свой джип, показывая знаками, что мы сейчас с комфортом спустимся в карьер до самого забоя.

Ответными знаками я показал, что хрен он угадал, потому что это карьер, весна, с бортов валятся камни, да и вообще поедем на моей машине.

— Рашын джип! — широким жестом я указал на запыленный «уазик», сиречь «Козел».

То, что это действительно «Рашь'ш», амери-кос понял с полувзгляда. Немного выпучив глаза, он ткнул пальцем в «ЭТО» и что-то спросил. Судя по интонации — он мне не доверял. Хотя на его месте я, наверно, поступил бы так же, поскольку «уазик» имел вид ну совсем инвалидный. А с чего ему иметь другой вид, когда лет ему было столько, что у них в Америкосии в таком возрасте люди уже о завещаниях задумываются.

— Не бздо, сэр! — подбодрил я его. — Рашын джип — самое заиптсо для карьера!

Наверно, он меня понял, поскольку испуганно кивнул и полез на пассажирское сиденье.

Ну чо сказать. Машинка внутри была гораздо тоскливее, чем снаружи. Голый, зеленый металл в салоне явно не соответствовал евойному представленню о комфорте. Анатомически перекошенное сиденье не позволяло развалиться как в кресле, а звук заведенного «уазика» вызвал резкую судорогу американского тела.

Ухватившись за переднюю ручку на торпеде, гость вперил испуганные очи вперед и застыл.

Поначалу все шло хорошо и, судя по шевелению его губ, амиго нравилась поездка. Но вот мы въехали в карьер… На улице тепло… Мимо периодически с бортов свистят камешки, причем некоторые из них гулко бухают по израненному капоту… Под колесами далеко не американский хайвей. И еще пыль. Не, не так. ПЫЛИЩА!

Задорно вертя баранку и подпрыгивая на сиденье, я периодически поглядывал на гостя. Гость тоже яростно скакал в кресле, бился о железные внутренности рашынжипа и пытался что-то сказать. Периодически я разговаривал по рации, захлопывал открывающуюся на ходу дверь, причем и свою, и его, отчего взгляд камрада становился несколько безумным и прощальным.

— Б-б-бэ-э-э… — прыгающий американский френд явно что-то хотел мне сказать.

— Бэд дороги?! Есть немного. Но фигня, прорвемся! — явил я некоторые познания в английском и добавил газку.

— Б-б-б-у-э-а-а… — товарищ явно хотел донести до меня какую-то важную мысль.

Запас английских слов у меня вообще невелик, а на букву «б» их всего два.

— Батл? — с целью уточнения спросил я второе знакомое слово. Ну мало ли, мож, пить хочет?

— Н-н-но-о-у-у… Н-н-н-о-о… Б-б-ат-т-тл… Б-б-у-у…

Мы приехали, я тормознул возле забоя. Мы из-за пыли, еле идентифицируемые как гомо сапиенсы, вылезли из машины.

— Но батл! Но! — амиго испуганно посмотрел на рашинжип. И, сцуко, почти без акцента произнес: — Бляд!

…Оказывается, он тоже знал два русских слова.

Запускали не скажу что и не скажу где. Но объект важный, все Самое Главное руководство приехало нажать кнопку.

…Все в сборе, все готово. Команда «Пуск!» Что-то пернуло, ухнуло, чавкнуло, и здание наполнилось грохотом работающих механизмов.

Но, как это водится на Руси, а особенно на Крайней Руси, подрядчики, выполнявшие работы, кое-что сделали некачественно. Прямо скажем, рукожопые товарищи оказались.

А начальство стоит, а начальство ждет.

Дождались. Из цементоводов, по которым под давлением транспортируется цемент, ввиду негерметичности этих самых цементоводов начало пылить. Вы знаете, что такое цементная пыль? Да еще в таких объемах?! Песчаная буря в пустыне — это легкое облачко по сравнению с тем, что там началось. Потихоньку, из самого конца цеха бетонное облако, заполнив свободное пространство, начало приближаться к группе Торжественно Приглашенных.

Оборудование грохотало, облако приближалось, и складывающаяся ситуация не предвещала ничего положительного и позитивного. А даже как-то совсем наоборот.

Товарищи стояли справа конвейера, около его головы, а хвост конвейера уходил в далекую даль огроменного цеха. И при прозрачном-то воздухе разглядеть весь конвейер было проблематично, а тут и подавно, хвост конвейера терялся где-то в бетонном тумане.

…А за двадцать минут до начала этой вакханалии, не зная приказа «Запустить производство досрочно на неделю!», подрядчики тихо-мирно обедали. Как водится при бесконтрольной работе, обедали они весьма разнообразно. На ленту хвостовой части конвейера была заботливо постелена местная газетка с большим портретом Начальства. На ней в порядке, не лишенном даже некоторой изысканности, стояла бутылочка водки, лучок, полбуханки черного хлеба, заботливо поломанный кружок краковской колбаски, ну и еще кое-что по мелочи, чего я не запомнил.

…Все в сборе, все готово. Команда — «Пуск!» Что-то пернуло, ухнуло, чавкнуло, и здание наполнилось грохотом работающих механизмов…

Постепенно пыль приближалась к начальству, но прокрутку оборудования никто не отменял, поэтому все стояли с лицами «преодолеем производственные трудности на глазах Высокого Руководства» и ждали…